Без памяти

      Хюррем уставилась на Ибрагима. Несколько минут она молчала, словно обдумывая что-то. И вдруг левый уголок её рта приподнялся, глаза многозначительно блеснули. С фальшивой уверенностью она произнесла:       — Поедем…       Поднявшись с колен, Ибрагим посмотрел на небеса, и словно поблагодарил их за чудо, которое только что снизошло к нему.       — Давай соберём мои оставшиеся вещи. Они в комнате, на втором этаже — пролепетала султанша.       — С огромным удовольствием! — проговорил Паргалы и резво вбежал в дом. Хюррем поторопилась за ним.       Как только паша зашёл в комнату, за своей спиной он услышал громкий хлопок дверью. Султанша закрыла дверь снаружи, и Паргалы остался один, запертый в комнате. Ибрагим не сразу понял, что же произошло, лишь несколько раз дёрнув круглую дверную ручку, он осознал, что его жестоко обманули.       — Хюррем… — тихо проговорил он, приложив ладонь к дубовой двери, — Зачем же ты так со мной? Я ведь душу тебе открыл, Хюррем! А ведь в этом жестоком мире я уже стал забывать о том, что у меня есть душа…       Рыжеволосая сидела на полу, облокотившись на ту злосчастную дверь спиной, из глаз её катились слёзы.       — Прости меня, Тео, но ты обманывал меня слишком долго… Прекрасное чувство не может родиться во лжи. Ты просто обезумел, и в этом виноват не жестокий мир вокруг, а ты сам… Ты сам свёл себя с ума, вбил себе в голову какие-то глупости. Да, нет ничего прекраснее жизни на свободе! Но я уже никогда не буду свободной: моё сердце, моя душа навсегда отданы Сулейману. Чем дальше я буду от него, тем скорее погибну от горя и печали… Твоё счастье в свободе, Ибрагим, а моё — в любви! И мои славные дети — символ этой любви… Здесь их дом, здесь их семья. Ты хороший человек, Паргалы, ты просто запутался сам в себе. Я клянусь: ни за что и никогда не выдам тебя, только не отнимай у меня моего счастья, оставь меня, отпусти…       — Хюррем! — завопил Ибрагим, — Я ведь всё ради тебя отдал, разве это не любовь?       — Любовь — это когда дорогой тебе человек не выходит из головы даже тогда, когда ты полностью потерял память…       — Пожалуйста, открой дверь, я умоляю тебя! — по-прежнему не унимаясь, кричал паша.       Но Хюррем уже не хотела слушать, она тихо встала, отряхнулась и побежала вниз по лестнице.       Однако Ибрагим не из тех, кто сдаётся на полпути. Не теряя времени, своим плечом он начал выламывать злополучную дверь.

***

      — Это карета Ибрагима, я её очень хорошо знаю, — дрожащим голосом проговорила Хатидже, — А внутри наверняка сидят его слуги.       — Значит, сейчас он здесь, — сделала выводы Махидевран. Пройдя чуть дальше, она вновь заговорила: — А вот и тот самый дом, о котором я вам говорила. Желаете войти внутрь, госпожа?       — Замолчи, Махидевран! — огрызнулась Хатидже, — Это не твоего ума дело. Жди снаружи и не суй свой нос в мои с Ибрагимом дела. Слуги, вы тоже останьтесь снаружи… А лучше возвращайтесь в карету. И побыстрее!       Рабы покорно подчинились, а Махидевран, обиженная резкостью госпожи, решила обойти забор охотничьего домика вокруг. Внутри у неё бушевало волнение, ведь сейчас осуществится месть предателю Ибрагиму.       «Лишь бы всё прошло удачно…» — молила она про себя.       Хатидже вошла в большие деревянные ворота. На крыльце она заметила силуэт какой-то девушки. Немедля, госпожа кинулась к ней. Хюррем и не успела опомниться, как разъярённая сестра султана схватила её за ворот. Большой капюшон плаща рыжеволосой султанши упал, и Хатидже узнала знакомое лицо.       — Хюррем?       Но та не проронила ни слова, она смиренно смотрела в глаза Хатидже, не зная, как же поступить, как объяснить столь неловкую и странную ситуацию.       — Пока повелитель плачет по тебе, ты изменяешь ему с моим мужем?.. Это был ваш хитрый план, верно? Но меня не обманешь. Вы… оба… будете жестоко наказаны… — в голосе султанши была какая-то растерянность, её охватил шок. И Хюррем всё пыталась поймать момент, когда можно будет ускользнуть из рук только что появившейся «гостьи».       «А вдруг там за воротами стоит Сулейман?» — подумалось вдруг Хюррем, но мысль о побеге была самой удачной из всего того, что сейчас приходило ей на ум.       Внутри дома послышался какой-то шум. Обе девушки резко повернулись и увидели перед собой Ибрагима. Хатидже в слезах и истерике набросилась на него с кулаками.       — Как же ты мог? Как же ты посмел?! — всё повторяла она.       Но паша собрал все свои силы, и, что есть мочи, сжал её и притянул к себе.       «Как же она здесь оказалась? — подумал он про себя, — Наверняка, из-за недоверия следила за мной… Жаль» — прокрутилось у него в голове.       — У неё приступ, истерика, — проговорил паша вслух, — Она слишком эмоциональный человек… Я отвезу её домой, а затем сразу же поеду в порт. Я буду ждать тебя там до полудня — без лишнего страха самоуверенно произнёс Паргалы. И затем, с женой на руках, Ибрагим стремительно зашагал к выходу.       «Неужели он так просто уйдёт?» — подумалось Хюррем. Она всё ожидала какого-то подвоха, но когда паша вместе с Хатидже скрылся с территории охотничьего домика, султанша почувствовала настоящую свободу.       «Что это только что было?» — спросила себя Хюррем. Ситуация, произошедшая только что, была настолько странна и неловка, что никак не могла уложиться у неё в голове.       Но теперь нельзя тратить время на раздумья: бежать, скорее нужно бежать отсюда.       Госпожа вышла в лес и прошлась вдоль деревянного забора до угла. Там ей предстояла ещё одна неожиданная встреча.

***

      При виде Хюррем у Махидевран округлились глаза.       — А ты что тут делаешь? — удивлённо спросила она, — Ты ведь давно мертва, тебя все давно похоронили! Да откуда же ты взялась? Сколько же у тебя жизней?!       От резкого и неожиданного крика Хюррем дёрнулась. Затем, чтобы обезопасить себя, она толкнула Махидевран, а та упала рядом с забором. В попытке встать руками она нащупала какой-то металлический холодный предмет. Это был кинжал. Тот самый, который когда-то Ибрагим швырнул из окна охотничьего домика.       В порыве гнева с кинжалом в руках Махидевран набросилась на убегающую рыжеволосую султаншу. Что есть силы она вонзила холодное влажное лезвие в живот Хюррем.