Все в наших руках

Мне не сбежать С этой грустной планеты Не ты, не ты, не ты, кричу! Не дай мне сорваться Мне не избежать Все равно расставания Не я, не я, но я хочу целоваться Мне не сбежать от себя И с тобой не остаться Расстаться так больно Ты больше, чем жизнь Но, прости, не герой я. © Ева Польна

Самое сложное было сохранять спокойствие. Делать те или иные действия как ни в чем не бывало. И это касалось не только работы, но и всех бытовых вещей. От сбора в садик Софию, приготовления еды, контролирование счетов, присланных по всевозможным необходимым расходам- оплата за квартиру, за кружки и психиатра дочери, за страховку машины и прочими другими нуждами. Умение лавировать приоритетными задачами и менее значимыми расходами была ключевая способность Беккет держать все под контролем, иначе пирамида начнет рассыпаться стремительней, чем она думала. Но правда состояла в том, что все давно ссыпалось, а она все продолжала не замечать этого. Скопившиеся трудности за эти несколько лет после потери ребенка, не могли не отразится на ее отрешение от всего происходящего. И это было не внешнее отрешение, а внутренние. Та Беккет, что потеряла мать опять вернулась, и держать ее в себе было абсолютно нелегко, но она старалась, насколько позволял ей опыт, ее характер и выдержка не сдаваться несмотря ни на что. Они с Каслом столько раз влетали в передряги, столько раз были на грани смерти, что ничто не могло нарушить их покой, такой выстроенный ритм их жизни. Но все то, что было до рождения детей осталось за чертой их бурного взаимодействия, как напарников. Пребывая в должности капитана по началу, уже тогда стало ясно, что для того, чтобы держатся вместе и быть семьей, нужно прекратить охотится за неведомыми противниками, а принять ту семейную, местами спокойную жизнь ее и Касла. Прошлое, там, где были перестрелки, бои, разорвавшиеся в трели звонки посреди ночи, мысли о новом раскрытие преступления, грандиозные идеи от Касла, все это отошло на второй план. Когда она забеременела, то ничего не могло так сильно повлиять на них обоих, как рождение двух необычайно удивительных комков счастья. Нет, они остались теми же до жажды приключения, но их семья, стала важнее, чем их одержимость от неизведанного. Убийства, преступления, загадки, все это привлекало их двоих и несомненно именно это их объединяло, уж не говоря о том, что встретились они из-за убийства. И тогда началась их история всепоглощающих расследований, вновь и вновь не видя конца. Но есть события, которые сложно игнорировать. И пережив покушение, они никогда не вспоминали об этом, веря в то, что они пытались победить, добиться будущего для них, есть то самое, ради чего стоило жить. Они тогда, раскрыв лицо настоящего ЛокСата, чуть не потеряли друг друга- физически, и их пыл остыл от жажды приключения. Зарождение новой жизни предало им уверенности в своих желаниях и в том, о чем, они всегда мечтали. Но судьба, на то и есть судьба, что преподносит весьма неожиданные препятствия в жизни. Закрыв для себя убийство Джоанны Беккет и найдя всех, кто был причастен к ее смерти, дойдя до самой верхушки этой кровавой цепочки- скелеты, что сидели в ее шкафу были уничтожены, и она воспряла от того чувства несправедливости. И это было приятное чувство, то, о чем она давно мечтала, но и не надеялась обрести. Это чувство побуждало совершать безумные поступки, нарушая не только сотни правил законодательства и принятые нормы полиции, но и моральные по отношению тех, кого она любит. Она была готова положить все ради раскрытия убийства, потеряв себя окончательно, и только появление Касла в двенадцатом участке предало ее смыслу жизни иной окрас. Что есть нечто более другое, за чего стоит бороться. Но Беккет была бы не Беккет, если не могла уйти от своих принципов, и просто стать миссис Касл. Она могла долго погружаться в тень ее прошлого, рассуждать о правильных и не правильных действиях, но то, что пришло и дало ей некий толчок осознания своего существования, не могло пройти даром. Кейт, та самая стальная Беккет, с ее упрямством и непоколебимым чувством справедливости, померкла, когда она почувствовала признаки жизни в ее теле. Ей было для кого совершенствоваться и быть идеальной во всем, хотя бы в своих глазах. Касл не мог ни нарадоваться, не только хрупким комочкам, которые вдвоем умещались на его руках, но и той Кейт, которая трансформировалась на его глазах. Такая нежная, внимательная и заботливая, которой он не знал сразу во всех сочетаниях. Кейт всегда ему говорила, что он будет прекрасным отцом, ведь у него есть прямое доказательство, а именно Алексис. Алексис, которая несмотря на своего отца, совершавшего порой безумные поступки, весьма сомнительные и несоответствующие его возрасту, выделялась своей строгостью и осознанностью. Кто кого контролировал, можно было спорить долго, но она всегда была здравым смыслом в его семье. Кейт нисколько не сомневалась в роли отцовства Касла, даже была рада, что у него был опыт, ведь самой было очень страшно прикоснутся к настолько неизведанной территории. Но сколько бы она не боялась, все шло настолько просто, насколько могло, когда рождается не один ребёнок, а целая двойня. Рик шутил, что к выдвинутой теории о их троих детях они приблизились быстрее, чем могли себе представить. Не обошлось ни от бессонных ночей, ни от детского плача, ни от различных нелепых ситуаций, но несмотря на все трудности материнства и отцовства, они с каждым месяцем переходили лишь на следующий этап их полного понимания и поддержки. Все вокруг начиная от Марты, Джима, Алексис и заканчивая всеми многочисленными знакомыми, и верными друзьями, Лени, Хавьеро и Кевина с Дженни. Быть матерью для Кейт стало нечто особенным, личным. Любить своего ребенка ОТ и ДО, вне зависимости от обстоятельств, от самочувствия, от каких-либо других факторов, быть ему преданным, защищать и не разочаровывать. Но тут, скорее характер Беккет не давал ей отнестись к материнству как-то легкомысленно, не стараясь вновь и вновь совершенствоваться для детей. К любому делу она подходила со свей серьезностью и ответственностью и не могла позволить себе проиграть, быть не лучший в этом. Но Касл, за что ему спасибо, умел держать этот баланс, между ответственностью и беззаботным отношением к родительству. Именно, благодаря ему она могла расслабится и не переживать ни за то, во что дети одеты, ни о том, заболеют ли они после очередной прогулки. Все это не имело какой-либо преграды на пути к умиротворению семейной жизни. То чувство спокойствия, которая она добилась с Каслом стоило неимоверных стараний. И по большей части Рик был тем плотом их семейной жизни. Она никогда не считала себя, что будет хорошей мамой, дети которой будут гордится. На самом деле она очень сильно переживала, какой в лице ребенка она будет смотреться. Роль плохого полицейского совсем не прельщало ей. Она никогда не верила, что может хотя бы немного быть похожей на свою маму, как показатель прекрасного воспитания. Но дети всегда хотят быть чем-то похожим на своих родителей, при этом даже быть лучше их или хотя бы равняться на них. Глупо, но не имеет быть той самой правдой. Смерть сына дал толчок нечто другого, притаившегося чувства утраты. Если бы она была одна, то кто знает, чтобы она сделала после этого, до чего додумалась. Но увидев Рика, такого беззащитного, уязвимого и полностью непонимающего, что таит в себе боль потери близкого человека, у нее не было другого права, как попытаться защитить их обоих. Софии дать возможность ощутить любовь в двойном размере, не дав понять, что же произошло на самом деле. Дать ребенку не забыть о том, что она в первую очередь еще дитя, и то детство, которое у нее есть Кейт хотела сохранить всеми силами. Рик же, побыв свидетелем смерти и приложив само участие, хоть и косвенное в ней, не мог ни ощутить, всепоглощающее чувство вины. Кейт знала, как оно будет сжирать его днем за днем, сжигая до последнего все остатки разумного в нем. Она лишь знала, что борьба за него только начинается. Но и знала другое, что, если он сам не захочет сражаться, никто не сможет помочь. Один с половиной года назад Кейт стояла напротив тяжелой дубовой двери с табличкой, гласившая «Доктор Карвер Берк». Они с ним были знакомы очень давно, с того самого случая, когда пуля вонзилась в ее грудь. Не мало часов она провела тут, выворачивая наизнанку все свои сокровенные тайны. Он не особо много говорил, но точечно задавал вопросы, на которые она отвечала со временем сама. Возможно, не сразу приходили ответы, и требовалось часто возвращаться обратно, пересматривая вновь то ли иное действие, те или иные поступки, а также свои эмоции. Доктор настаивал не бросать с изучением себя, и не скрываться от того, что творится внутри нее самой. «На психотерапию ходят исключительно сильные люди. Те, кто хотят своей жизнью управлять сами. Тот, кто может понимать и управлять своими чувствами и потребностями, способен управлять всем вокруг. Он не теряет равновесие ни в чем.» Доктор Берк встретил Кейт месяц назад в толпе своих абитуриентов. Он преподавал свой курс в Колумбийском университете, преимущественно психологию в клиническом направлении. В тот день, Берк собирал группу на практическое занятие в местный психиатрический центр, там он хотел объяснить и показать, определенные формы заболеваний, связанные на прямую с их специальностью. Изучение человека, в особенности то, что творилось в его голове, увлекало его гораздо больше, чем какая ли бы беседа про политику, семейные дела и все то прочее, что могли обсуждать люди при встречах. Благо, такие посиделки он старательно обходил стороной, да и работа подкидывала ему такое многообразие интересных случаев, над которыми приходилось потратить ни один вечер. Ведь это что-то сродно расследованию, но только в разуме человека. У каждого специалиста в его профессии имелись свои методики и подходы к различным рода случаев. Зачастую его клиенты — сотрудники военных действий, полицейские, пожарные и всех тех, кого на прямую держал стресс, физический контакт и все то, что сильно могло повлиять на психику, ведь в таких профессиях чего только не увидишь. И Доктор Берк был тем, кто пропускал через себя всю боль и переживания каждого, кто садился в его кресло. Кейт Беккет он разглядел сразу: она стояла рядом со стойкой расписания, не сводя взгляд с выкрикивающих и что- то возбужденно обсуждающих студентов. До сбора оставалось каких -то семь минут, и постепенно холл института наполняли учащиеся, спешившие, одни- в группу Берку, другие — в различные лабиринты древнего здания, скрывающие в себе несколько сотен кабинетов, наполненные десятками неокрепших умов. Он не сомневался, что ее появление здесь не случайная встреча, и не дела по работе, но, когда он подошел к ней и поздоровался, капитан Беккет со смятением лишь натянуто ответила на его приветствие. Сказав, что здесь у нее дела, она тут же вынырнула из здания, и растворилась, как будто и не было ее тут вовсе. Он ждал, когда она позвонит, но не дождавшись в течение двух недель звонка, решил действовать самостоятельно. Узнав, в какое время капитан Беккет находится в своем участке, в свободный час от своей работы, направился в центр Нью-Йорка. Прождав с полчаса у ее кабинета, она появилась, держа в одной руке кружку кофе, в другой телефон, о чем — то напряженно думая. Она пролетела мимо него даже не заметив, так сильно была увлечена своими мыслями. Выждав паузу, пока она зайдет в свой кабинет, и дождавшись резкого «Войдите» после значительного удара в дверной косяк, доктор прошел в центр комнаты, стараясь поймать взгляд женщины. Она была, несомненно, удивлена появлением своего психолога. И с неподдельным интересом пригласила его присесть. -Я надолго Вас не потревожу мисс Беккет — она так и не поменяла свою фамилию на фамилию мужа, но для психолога это было не удивительно, зная темперамент ее владелицы. -Хотел вам сказать, что вы можете положится на меня и обратиться в случае необходимой помощи — он был уверен, что Кейт нужна была это помощь. Несмотря на то, что она не приходила на сеансы долгие годы, после известной всей трагедии, которая дошла даже до него. Берк специально выделил последнее слово, и выразительно посмотрел на свою собеседницу. Беккет не спешила с ответом. Он видел, как ее взгляд, то и дело бегал в разные стороны, боясь высказать то, на счет чего она действительно приходила в его институт. Выждав несколько минут, теребя пальцы об стакан горячего напитка, и набрав немало усилий, она, сдавшись, выдохнула, произнеся ему следующее: -Я понимаю, что прервала наши встречи пару лет назад, и даже больше, но кажется, этот момент настал. Хотя он уже давно был весьма очевидным. - нервно сдернув волосы со своих плеч, девушка сделала пару глотков, пытаясь явно продлить эту неловкую паузу. Она явно чего-то боялась или стеснялась. -Кейт, я не просто ваш психолог, но и кто знает…. может я ваш хороший знакомый, который не против неожиданный просьбы.— Берк для себя отметил явные изменения в капитане Беккет, хотя для него она оставалась все тем самым детективом. Ее невыспавшееся лицо, напряженные скулы, и такой нервный, тревожный взгляд, показывал на то, что капитану Беккет стоило обратить внимание на себя. И дело было не в том, как она была одета — выглядела она как всегда эффектно, хоть и явно не старалась, и одевалась впопыхах - а в том, что ее взгляд был опустошенным, и для Беккет это было не свойственным. Все-таки не зря доктор Берк славился своим проникновенным анализом своих пациентов. -Я… Сейчас довольно сложно с финансами и…как только они придут в норму, рассчитаюсь с вами полностью, но не могли бы мы продолжить наши сеансы, несмотря на такой большой перерыв?- Такая просьба не могла ни вызвать сложность у человека. Мало кто гордился своей финансовой дырой. -Но я не могу обещать, как скоро это произойдет.- Беккет, спрятав глаза от доктора, продолжила отпивать из кружки, мельком поглядывая на телефон, словно ожидая спасительный звонок. Доктор не мог отказать Беккет. Она ему импонировала, да и как любой его клиент, который нуждался в незамедлительной помощи. -Я думаю, мы можем что-нибудь придумать, сославшись на нужную терапию в ходе заботы о своих сотрудниках. -Но…-Беккет резко поставила кружку и без стиснений взглянула на доктора. -Не переживайте, Кейт. Оставьте эти вопросы для меня. А пока скорректируйте свое расписание и дайте мне знать какое время вам выделить. Можно и самое позднее, зная, насколько вы загружены делами. Встав, и задвинув стул, он протянул руку Беккет и попрощавшись, не дав ей извинится за неловкость ситуации, вышел из кабинета. Он прекрасно понимал Кейт Беккет. Все мы когда-то нуждаемся в помощи. И он был не исключением. Беккет, закрыв глаза, и досчитав до десяти, как мантру, набравшись с духом- постучала. Спустя пару секунд, мужской голос по ту сторону позвал войти. Здесь ничуть ничего не изменилось, вплоть до интерьера, бережно расставленного по периметру комнаты. Цвета стен четко соответствовали подобранным к ним мебели- теплый, коричневый, с примесью бронзы. Книжный стеллаж перегораживал часть окна от пола до потолка, наполненный различными книгами. Черно-белые геометрические фигуры разных размеров рассредоточились по идеально сгруппированным стопкам, четко распределены по системе известной только владельцу. Доктор Берк восседал на своем кресле, повернувшись спиной к столу. Кресло, обтянутое толстым слоем кожи, сшитое нитками угольного цвета, предавало весьма внушительный вид. Что-что, а доктор умел впечатлить уже с порога. -Капитан Беккет, рад, что вы навестили меня. — его глаза выражали полную беззаботность, и такое нужное доверие. Пригласив жестом присесть на кушетку, располагавшуюся посередине кабинета, Кейт сняла с себя верхнюю одежду, и повесила ее при входе на вешалку, такого же минималистичного вида, как и все вокруг. Пройдя к указанному месту и заняв позу полулежа, настроилась на разговор, как на глоток свежего воздуха.

«»

Это было непросто. Нет. Невозможно. С каждым сеансом, она продвигалась не быстрее, самого медленного существа на свете. Ее это не смущало. Она понимала, что, войдя в кабинет доктора Берка и оставшись со своими мыслями и внутренним «Я», она уже не сможет вернутся в исходную точку. Но этого она не хотела. Ей нужен был толчок, чтобы сдвинутся с места и вылезти из того дерьма, в котором они с Каслом оказались. И дерьмо, как бы оно грубо не звучало, являлось не в смерти сына, а в том, что было после. И это «после» их топило с каждым гребанным днем. Сеансы проходили болезненно. Каждый раз требовалось не мало усилий, чтобы привести себя в порядок, прежде чем встать на привычное русло дня и вернутся к повседневным делам. У нее был весьма плавающий график, и при обстоятельствах абсолютного хауса в ее жизни, где нет ни четкого расписания, что будет завтра, ни четкого понимания, что она может положится на человека, находящегося рядом. Касл. В ее разговоре эта фигура занимала важную роль. Берк, то и дело, окунал ее в воспоминания, заставляя прогонять вновь те эмоции прошлого. Все исходило из точки смерти сына и до ровно того, что могло ее задеть в данный конкретный день. Будоража свои воспоминания, она, то погружалась с головой, то выныривала, ощущая на себе всю тяжесть тех дней. Да и чего скрывать, текущие дни особо ничем не отличались. -Итак, Кейт, закройте глаза, и постарайтесь расслабиться. Просто доверьтесь прежде всего себе. В тот первый день, доктор осторожно ощупывал темы для разговора, не пытаясь сразу начать с самого, казалось бы, важного для нее. Ведь сознание дело очень тонкое и не любит быстрых, резких прикосновений. И не всегда то самое очевидное, может быть причиной неустойчивого равновесия. Берк ни раз убеждался, что человеческий разум может преподнести не мало удивительных вещей, заставив человека, посмотреть на себя с другой стороны. -Что первое приходит вам на ум?- Бесшумный голос доктора, повлиял на Кейт словно медиатор, завлекая себя в свои сети. -Рик так не перезвонил мне после своего ночного скитания.- Перед ней встала картинка сегодняшнего утра, когда он в стельку пьяный приволок свое тело, потряхивая в своих руках смятую и мокрую купюру крупного наминала. Он не мог опять взяться за старое. Ведь он обещал. И алкоголь была не той причиной, по которой ее сердце ойкнуло вниз со своего размаха. Мысли так и метались в голове, пытаясь сообразить, где он мог поставить очередные деньги, которых по факту у них уже не было. Тело так и намеревалось хлюпнутся в первом же повороте ее квартиры. Почему ее? Они по старой привычки в начале их отношений, так обозначали квартиру купленной ей и его. В ее квартире они жили, когда узнали о беременности, а в его принимали всех тех знакомых и представителей света, о которых можно было вовсе и не знать. Это решение для нее было принято неожиданно, но категорично. Как только она осознала себя как маму, то не смогла смерится с тем, что будет жить там, где были все предыдущие жены Касла. В ее голове звучало странно, но весьма уместно. Что же касается Касла, то его желание хоть как — то возражать по этому поводу было принято в штыки. Он пытался аргументировать ее желание им жить у нее, тем что по ее логике и ее жилище не вписывались в заведенные рамки. «А как же все твои ухажеры и прочие парни, с которыми ты встречалась?» Кейт, лишь ухмыльнулась, закрыв этот вопрос одной лишь фразой: «Я всегда встречалась с ними не на своей территории», может кого-то должно было это удивить, но только того, кто не знал, кто такая Кейт Беккет, и приняв поражение Касл, они закрыли эту тему для обсуждения. Два года с лишним она боролась с его желанием просадить все деньги мира. Добавив к этому не обдуманные поступки, импульсивные решения, все это осложняло их положение. Но Кейт старалась решать проблемы по мере их поступления. Вот, сегодня утром, она принялась укладывать Касла, чтобы он не разбудил малышку, при этом и сам смог отойти от своего жесткого похмелья. Она должна была злиться, как минимум, но все это настолько превратилось в обыденность, что ее действия в этих ситуациях были автоматизированы. Провести Касла до кровати, уложить, снять с него помятую, пропахшую всевозможными запахами, одежду. Не дать себя завлечь в кровать, уклоняясь от разгоряченного желания Касла ее поцеловать и завладеть ее телом, она ловко укладывала его в постель, стараясь не извлекать много шума из их действий. Конечно, не всегда проходила операция «успокоение мангуста» удачно. Возникали форс -мажоры в виде разбившейся безделушки или раскуроченной гардины. Да и Касл габаритами превосходил Беккет, несмотря на ее натренированное тело за годы работы полицейским. И все же при удачном стечение обстоятельств, руки и ноги Рика порой создавали непосильные преграды. Для этого необходимо было немало выдержки и сил. И все же, в большинстве случаев Беккет выходила победителем. Не без потерь, ей давалась угомонить Касла, когда только он пристрастился к возможности уйти в себя через различные виды соблазна. Она помнила все скандалы, что были после этих пропаданий, ночных посиделок и растрачивание себя в забвенье. Он словно, не помнил или не хотел признавать свои слабости, не видя в этом большой проблемы. Его «мне нужно расслабится», «мне нужно отвлечься», действовали на Беккет словно она прибывала в своем прошлом, видя со стороны самоуничтожение. Нет, она вела себя по-другому нежели Касл, по-своему, погружаясь в адреналин, закапывая себя мыслями о убийце матери, растрачивая ту прежнею Кейт, которая беззаботно дурачилась с однокурсниками, размышляла о своем будущем, представляя себя как станет прокурором или пойдет в адвокатуру, как ее мать. Его облик веселого, яркого человека таил с каждым днем, и она клялась, что не позволит ему, как она когда-то померкнуть, забыть кто он такой. А еще, ее отец проходил нечто подобное, после смерти мамы, заливая боль алкоголем. Поэтому и выработалась стратегия, где его каждое такое утро ждала бутылка с водой и таблетка от головной боли, таз, что стоял в самых опасных случаях, свежея, приготовленная футболка и шорты, несомненно с логотипом его любимых комиксов. Она не могла его прогнать, или попросить его остаться где-то проспаться, потому что было убеждена, что когда-нибудь он останется, там навсегда или пойдет дальше совершать подвиги. Ее успокаивала мысль, что рядом он будет под присмотром. Она не могла вылить все это дерьмо на Марту, успешно, снимавшаяся в сериале, получив одну из главных ролей. Она все-таки сумела найти себе мужчину мечты, переехав жить к нему недалеко от лофта Касла. Кейт радовалось за Марту, как за родного и дорого ей в жизни человека, и не хотела ворошить осиное гнездо, зазывая в него всех людей, которые смогли жить дальше несмотря ни на что. Она не смела их винить. Ни Алексис, уехавшая из Нью-Йорка, вслед за своим мужем Дейлом, которому посчастливилось стать начальником одного из ведущего отдела в Чикаго. Такие предложения на дороге не валяются, а Беккет и сама когда-то проходила через такое. Хоть и потом отказавшись от предлагаемой ей должности и смены города. Уже как год, Алексис присылала виды гор и лесов пригорода, когда девушка могла себе позволить с любимыми провести время вне бешенного ритма бизнеса. Там она подработала преподавателем по правовой защите в одном из местных институтов ведя онлайн уроки, не жалея, что променяла частную сыскную деятельность и тесное сотрудничество с Хейли. Счастливых не ссудят. Хейли же в свою очередь, переняла всю деятельность Рика и Алексис, продолжила расследовать дела и копаться в тайнах своих клиентов. Касл еще и с рождением детей, отдал Алексис и Хейли бразды правления, участвуя лишь в самых интересных делах. Но после того самого дня, Рик не появлялся там ни разу. Хейли время от времени ездила к Алексис и проводила время вместе с подругой, помогая по хозяйству и вытаскивая Алексис из дома, тем самым исследуя незнакомый город. Дух приключений в Алексис никуда не ушел, просто отошел на второй план, оставив более важные вещи в жизни девушки. Поэтому позволяла, захаживать в бары и как в старые добрые времена, обсуждать сплетни и наболевшее. Алексис все хотела, чтобы и Хейли нашла себе того самого человека, и перестала гонятся за демонами прошлого. Кейт не сказать, что хорошо ладила с обеими, скорее у них были приятные посиделки, когда Алексис приходила проведать сестру. Но Кейт понимала, что Алексис, как и она с Риком тоже потеряла близкого человека. Все-таки несмотря на какие -либо разногласия и противоречивые взгляды, Кейт было не все равно на дочь Касла. Она не могла заменить ей мать, да и никогда не старалась, но чувствовала, что должна защищать и уберегать, даже если этим самым был ее отец. Поверить в то, что могло что-то изменится в отношения Касла и Алексис- сложно, но так оно и произошло. Касл в принципе очень ревностно относился ко всем парням Алексис, и смерится с ее женитьбой несколько лет назад, конечно, пришлось с трудом принять этот факт. Да и после рождения близнецов, отошла на второй план забота и постоянная тревога за Алексис, и она переместилась на новорожденных. Рик со скрипом принял в семью своего зятя, и довольно долго сопротивлялся, чтобы приглашать его на барбекю вместе со всеми друзьями, позволяя войти в его круг близкого окружения. А когда все случилось, Касл впал в свой мир иллюзий и ни Кейт, ни дочь, ни Марта, ни друзья не могли повлиять на поведение Касла. Он лишь стал постоянно ускользать от всех, не брать трубки, и такие нужные разговоры тет-а-тет с отцом были прекращены. Но когда Алексис забеременела и оповестила своего отца спустя пару месяцев после смерти брата, того словно еще больше привело в депрессивное состояние. И никто не упоминал об этом пока не родился у молодых сын. Касл не пришел ни на выписку, т. к. они с Кейт сильно поссорились, и Рик, скрывшись в своем «Старом Логове», не выходил пару дней, замещая общество алкоголем и не отвечал на звонки. Кейт пришлось в те дни нелегко, так как ей пришлось врать, как никогда, лишь бы скрыть состояния Касла и не волновать Алексис, которая потратила все силы на ребенка, ведь роды — это то еще преодоление себя. Беккет лишь хотелось, чтобы Алексис насладилась материнством в первые месяцы и отдала полностью себя ребенку и мужу. Конечно, она понимала, что Лекси не простит отцу этот поступок, не сможет его понять, когда он ей был так нужен. И Беккет, разрываясь между падчерицей и своим мужем, старалась лишь не развести огонь, чтобы все не погорели окончательно. Через скандалы, пока Софи ночевала у Марты в лофте Касла, она все же смогла надавить на него, и он начал наведываться к внуку, но того Касла, которого знала Алексис исчезал на глазах. Но его приход и поведение, как ни в чем не бывало, не смогло поменять отношение Алексис к нему. Он не поговорил с ней по душам, как она хотела, а он и не пытался. Кейт знала, что Хейли тоже старалась приукрасить поведение Касла, ведь сама когда-то потеряла дорого ее сердцу человека, поэтому не могла ссудить Рика. Во всяком случаи, она призналась в этом в одном из совместных воскресных вечеров, вместе со всей оравой друзей и их детьми. Поэтому переезд Алексис с семьей хорошо повлиял на всех, во всяком случаи не накалил ситуацию, хотя ее и не решил. Кейт не придется постоянно краснеть за мужа и прикрывать его, Алексис накручивать и того нервное состояние, Каслу не надо было ухитрятся выдумывать очередную причину для своего алиби, а мужу Алексис не нужно было переживать за состояние своей возлюбленной. Кейт помнила, как отвела Дейла на одной из встреч семейных посиделок, и настояла, что если есть варианты начать жить по дальше от Нью-Йорка, то это было отличное решение для всех. Дейл был скромным, не разговорчивым молодым человеком, но забота и преданность своей жене, не могло отражатся в его глазах, действиях. Они не были близки с Кейт, и перебрасывались парой общепринятыми фразами при встрече. Но в тот день, он как никогда принял разговор с мачехой Алексис, как призыв к действию, внутренне соглашаясь- переезд будет верным для них решением. Тем более на то причины были и уже давно, но зная как Алексис была привязана к Нью-Йорку и к отцу, он никак не намекал об этом. Лекс была не из тех, кто разрешал влезать в ее дела с кем-либо, и она хотела сама разобраться с этим. Но он не мог смотреть на такую разбитую жену, и в разговоре с Беккет пришел к выводу, что ни одного его беспокоит ее состояние. Кейт, тогда сказала, что пока Рик не придет в норму, они с Алексис не смогут наладить отношения, но сейчас важно сохранить здоровое состояние и силы для материнства Алексис, и чтобы погрузится в это невероятное авантюрное приключение называемое «родительством»: они должны уехать туда, кто никто не потревожит их. -Мне кажется, или вы пытаетесь защитить и огородить всех, не спрашивая хотят ли они этого? Доктор своими вопросами всегда заставал врасплох Кейт. Она столько ему рассказала, столько вынесла из семьи все то, что причиняло ей боль. -У всех своя жизнь, никто не кому не должен.-Она холодно на него посмотрела, посчитав, что Берк сделал весьма посредственные выводы, выслушав часовые сеансы о различных ситуациях, произошедших у нее с Каслом и их семьи. -Так и вы, исходя вашим суждениям, никому не должны или нет?- Беккет лишь сложила руки крест на крест и устремила взгляд в окно, не желая всем своим видом продолжать разговор. Она сделала ошибку, пойдя сюда и доверившись кому-то о своих проблемах, чувствах. -Кейт, я внимательно слушал вас вот уже полгода, не пытаясь торопить вас с выводами, стараясь понять ваше внутреннее состояние. И скажу вам так: Вы пытаетесь все контролировать. Но заботясь обо всех, скрывая свои проблемы и чувства, не даете им вылезти наружу, как и другим людям окружавших вас. Да, я говорю вам сейчас о Касле и его дочери.- Его взгляд такой спокойный и проницательный, сжигал ее, она не ненавидела это чувство, чувство правды. Она не любила быть не правой. Ей давалась это нелегко. -И что же я сделала, не так?- выпалила она. Берк, восседал на кресле, обтянутой той же кожей, как и на кресле, находящиеся возле рабочего стола. Перекинув ногу на ногу, поменяв их положение, и чуть дальше опрокинув спину на спинку кресла, мужчина продолжил: -Вопрос что Вы не сделали. Иногда, нужно дать волю чувствам Кейт.- Говорил ли он про нее или про отношения Рика с дочерью. Она закусила губу, тщетно пытаясь понять цепочку мыслей доктора. -Ты стараешься держать кости домино, чтобы они не задели других и все не попадали, но правда такова, что они уже падают, и нужно просто дождаться их падения. -Сравнивать мою жизнь с костяшками домино очень профессионально.» Сквозь зубы проговорила Бекет, решившая, что Берк давно уже потерял контакт между ними. Желание сбежать с сеанса нарастало все больше. -Падение это лишь повод встать и начать все заново. Не вы ли делали все это на протяжение вашей жизни? Я, Кейт ваш врач, и мне важно ваше состояние. Все из того, что я услышал здесь, пришел к выводу, что чувство вины не покидает вас. Вы так упорно сражаетесь за Касла, не беря в расчёт, все то, что происходило за это время с вами. На вашем вместе другие давно начали винить своего партнера, но не Вы. Так ответьте себе- почему? Беккет пораженная услышанным, замерла как вкопанная, не веря, что все эти месяцы они все-таки приблизились к истине. Она корила себя во всем. Корила за то, что не оказалась там в машине вместо него. Корила за то, что не отговорила Касла в ту ночь, в холодную, после слякоти, ночь поехать за город. Она разбиралась со своими рабочими делами; маньяка, который терроризировал город, нужно было ловить, и она не могла бросить своих людей, команду, весь коллектив в такой судьбоносный момент. Касл не послушал, и поехал. Случилось все так быстро, она не успела собраться на работу, как через час ей позвонили. Две машины влетели друг в друга из-за скользких дорог и резкого похолодания. -Никто не виновен в смерти сына.- Ее голос с хрипотцой задрожал. -Я свою боль и ненависть со смертью матери выносила всегда на того, кто ее убил, и у меня была надежда найти убийцу и отомстить. Что в итоге и случилось. Но авария…. Эти скользкие дороги. Мы можем винить только себя. Никого больше. И Касл, он винит себя, и я ощущаю это как никто другой. Он видел их, окровавленных, безжизненных, и я не могу, не имею права винить за это. Я помню ту себя, такую замкнувшейся, не впускавшую никого в свою жизнь, одержимой, и уверенной, что каждый шаг — это правильно. Я столько упустила в своей жизни, и только Касл, только он смог шаг за шагом приблизится ко мне, не спугнуть и принять меня всю целиком. Он как никто другой умел находить позитивные вещи, умел веселить и придумывать невероятные теории, заставляя вылезти из повседневной жизни и поверить в чудо. Сейчас его нет. Ни чуда, ни Касла. Я могла сказать, что теряю его, но я его потеряла уже давно. И я злюсь на себя, что сдалась, что не могу как он, не умею. Я…я…я без понятия, что делать и как жить дальше. Но и жить так, как сейчас невозможно. Я ведь обещала ему, нам, что мы сможем, мы со всем справимся.- Кейт закрыла руками лицо, согнув спину и опёршись в колени. Она стыдилась себя за слабость, и не смела показать ее доктору, хотя бы на лице. -Кейт, я не слышал от вас ни одного осуждающего слова против Касла. Вы настолько оберегаете его, свою дочь, других любимых людей, которым не говорите о том, что кипит у вас на душе. Как давно вы вспоминали о сыне? И говорили вы о нем с Риком? Кейт не вылезала из своего укрытия, продолжая прибывать в этой позе. Только чуть поменяв расположение рук, и положив их на колени, а голову спрятав полностью в них, она ответила, стараясь сдержать себя и не устроить разгром кабинета Берка. Все-таки денег было впритык, и лишние расходы были ей не по карману. -Я не хочу думать о нем. Это было горькой правдой. Она самолично после смерти сына отдала все его вещи. Рик устроил целую перепалку по этому поводу, но было уже поздно. Она его не спросила, не подумала о его чувствах. Она не могла. Не могла видеть вещи сына, все то, что могло ей напоминать о нем. Остались только фото, упрятанные подальше в шкаф, и его любимая игрушка- заяц, с растрёпанной белой шерстью и растопыренными руками. Софи не позволила забрать зайца, засыпая исключительно с ним. С ней спорить было бессмысленно, если не хочешь слушать истерику до бесконечности. Да и Кейт было важно состояние Софи, поэтому заяц так и остался памятью о брате. Психолог дочери, объяснял это тем, что хоть и девочка не помнит аварию и брата, заяц, который был в руках мальчика на момент аварии и всегда олицетворялся с ним, заменил того самого брата на подсознательном уровне. Позже, ребенку стоит показывать фотографии брата, и он примет это спокойно и без ущерба для психики, а пока до этих пор игрушка будет проводником в те дни, когда они были вдвоем. Навалившиеся обязанности и нараставшие с прогрессии проблемы, облегчали ей возможность не окунаться в прошлое, не вспоминать его голубые глаза, взъерошенную челку, которая не хотела повиноваться расческе. Он был копией Касла. Черные волосы, озорной взгляд и это неугомонное желание все узнать и везде залезть. Они с Риком придумывали на ходу различные истории, внедряя туда все новых и новых персонажей. У них был свой особенный контакт, отличавшейся у него с дочерью. Конечно, он любил их двоих, полностью, не разделяя никого, но Софи, была противоположностью Томми: упертая, самостоятельная, не подпускала никого к себе, любила играть одна, и родители порой забывали, что у них двое детей, так как Софи слишком стремительно хотела быть независимой ни от кого. Словно маленькая Беккет на руках Касла засыпала, устроив до этого истерику, что уснет у себя в кровати. Но затянувшийся просмотр мультфильма, сморил девчушку, и она поддалась чарами сна, прильнув к Рику. Нахлынувшие воспоминания, заставили Кейт встрепенутся, и расстроено посмотреть на своего мучителя. Сеанс подходил к завершению, и она не могла сказать, что огорчена этому, но и то, что они сделали огромный шаг в терапии, не мог быть признан. -Кейт, вам пора спустя столько лет дать себе возможность погоревать, не думая о последствиях. Только так вы станете свободнее в своих эмоциях. Его слова застряли у нее в голове и не отпускали вплоть до заброшенного здания, где не так давно нашли труп бездомного, входе стычке закадычных друзей. После этого Беккет приказала всем патрульным разогнать толпу, чтобы не добавлять еще трупов в их и так не простую работу. Тишина окутывала безлюдные здания, заполняя бездонной пустотой каждый закоулок. Беккет остановила машину и погасила мотор. Сняв с себя куртку, она стала глубоко дышать, пытаясь подавить нахлынувшие слезы. Она не может. Столько лет прошло. Это уже позади, она отпустила. Но Берк не был бы хорошим специалистом, если бы не смог дойти до сути и раскровоточить рану, выпуская всю боль, обиду и горечь пережитого. Кости домино упали. Их уже не собрать. Кейт стала задыхаться, освобождая себя от пистолета, значка, снимая с себя ремень с джинсов, она открыла дверь машины, и упав на четвереньки, стала со злобы бить кулаком об каменные крошки на дороге. Пыль, поднявшаяся от ее движений, постепенно стала проникать в ее легкие и закашлявшись, девушка стала яростно кидать камни в ночную мглу. Слезы все обильней текли по ее лицу, заползая то в нос, то в рот. Захлебываясь от беспомощности, Кейт вскочила, и заприметив в рассеивающем свете от фар жестяную бочку, стремглав понеслась туда. Наткнувшись на деревянную палку, она, подняв с земли, стала со всей силы, не жалея ни одну мышцу в своем теле, бить об бочку крича в оглушительном стоне. Ее крики разнеслись по заброшенным зданиям, и эхо откликнувшись на нее, вернула протяжное «Томми».