Партнёрша для комиссара

Как пригласить женщину на свидание, когда ей сорок, а тебе — шестьдесят?.. Дон Лоренцо не знал ответа на этот вопрос, поэтому молча потягивал портвейн, сидя в общей столовой полицейского участка и хмуро поглядывая на редких посетителей. Будучи в должности комиссара вот уже двадцать с лишним лет, он повидал на своё веку многое: утраты, лишения, долгие процедуальные следствия, дотошных агентов CNI, запутанные дела, нестандартные методы расследования, абсолютно бестолковых преступников и жестоких убийц, не щадящих никого; невинных жертв обстоятельств и гнусных подстрекателей, получающих маниакальное удовольствие от плетения интриг. Он пережил массу ограблений, проверок, угроз, обвинений, ложных свидетельств, сборов улик и дач показаний, боевых ранений и моральных травм, включая трагическую гибель своих близких, соратников и друзей. Словом, дон Лоренцо был тот ещё стреляный воробей, которого, хоть и легко можно было вывести из себя, но никогда — застать врасплох и нарушить давно повисший в его душе кладбищенский покой. Потому что у человека, повидавшего жизнь, остаётся совсем немного эмоций для того, чтобы её в полном смысле слова жить. Слишком уж непростая это задача. Да и с возрастом становишься всё более скупым на чувства и менее взыскательным по части требований. Есть где посидеть-выпить после изнуряющего рабочего дня — и на том спасибо. Правда, отчего-то в последнее время подобная старческая непритязательность радовать дона Лоренцо перестала. Напротив — начала утомлять и вызывать странное внутреннее недовольство собой. Он даже записался в спортзал с Пако по субботам, где всё активнее истаптывал беговую дорожку и двигал гантелями под складный унисон инструкторов, которые хором просили его не надрываться, ведь в его возрасте такие всплески активности уже могут быть опасны. Опасны, ха! Знали бы они, — эти доморощенные спортсмены-самоучки, — в каких передрягах побывал дон Лоренцо! В каких госпиталях он лежал! Сколько раз он рисковал своей жизнью! Какие тяжёлые состояния и приступы были готовы сделать из него калеку и пожизненного инвалида, привязанного к койке. Но он не сдался. Не сдался тогда — не сдастся и сейчас. Не в его характере сдаваться, тем более теперь, когда появился такой мощный стимул жить дальше. Женщин дон Лоренцо на своём веку тоже повидал немало: на его счету были как мимолётные интрижки, так и полноценные романы, пока он в конце концов не остепенился и не создал семью. После смерти Маргариты список его промежуточных пассий значительно поредел и подсократился, а после трагической гибели Рут — единственной девушки, в которую он сумел влюбиться спустя много лет со дня кончины жены — дон Лоренцо и вовсе, что называется "завязал". Какая уж тут любовь, когда у тебя самого уже взрослая внучка, которая, вдобавок, ещё и крутит шашни с твоим зятем... Именно в тот момент дон Лоренцо и понял, как он стар. Шестьдесят лет! Всего каких-то полгода, и все в участке начнут дружно провожать его на пенсию, дон Лоренцо знал это — ждал со дня на день письмо с уведомлением. И тем страшнее ему было, ведь кроме работы, в которую всегда можно было зарыться с головой, он не имел ничего, за исключением четырёх стен холодного и одинокого дома. Пако и Марина решили жить вместе, а Мариано целыми днями пропадал невесть где: то выезжал на место преступления, то встречался с информатором, а то целую ночь зависал в клубе или у Поведилльи — хрен их там разберёшь... Комиссар нахмурился и отхлебнул ещё глоток портвейна из своего стакана. Спиртное обожгло горло, заставив его слабо поморщиться и в ту же секунду стремительно отвернуться, забившись в угол и наглухо прикрывшись газетой. Причиной тому была вошедшая в столовую женщина приятной наружности — одна из недавно переведённых в отдел детективов, начальница по внутреннему расследованию и связям с общественностью. Рейес Санчез. Когда её только перевели в отдел, дон Лоренцо был готов с ней грызться до хрипоты в связках. Не дело это, когда новенькая начальница (пусть даже такая молодая и красивая) с первых же дней мнит себя единоличным шефом и ни во что не ставит ценное мнение законного комиссара полиции, прослужившего местному участку более сорока лет! Много голов полетело в этой ожесточенной схватке, где Молодость и Новаторство стремились разбить Упёртость и Опыт Консерватизма, пока в один прекрасный день комиссар не начал замечать за собой, что в те дни, когда он не видит Рейес или не ведёт с ней словесную перепалку хотя бы по телефону, его самочувствие значительно ухудшается. Не самое приятное открытие для человека на склоне лет, которому нечего предложить женщине, кроме недвижимости... и себя в том же качестве к скорому времени. И уж разумеется, комиссар не был дураком и довольно быстро раскусил очевидный для него роман новенькой начальницы с молодым и перспективным Айтором. Вот ведь ирония... Ровно двадцать лет разделяло Айтора и Рэйес. И столько же лет отделяло Рэйес от него самого. Комиссар громко кашлянул и выпрямился, отчитав себя за непристойные мысли. В тот же миг Рэйес, испуганно вздрогнув, обернулась. На щеке её блеснул влажный след. — Господи-боже, — с перепугу выдохнула она, явно не ожидая увидеть в столовой в такой час кого-то ещё, тем более комиссара. Дон Лоренцо нарочно опустил газету чуть ниже и пошуршал страницами, притворившись, что усиленно читает. — Не думала найти вас здесь. Рэйес на скорую руку утёрла ребром ладони блестевшую щеку и запросила у обслуживающего персонала стакан чая. — Не составите мне компанию? — достаточно громко и нарочито серьёзно спросил комиссар. И хотя по лицу женщины было заметно, что делить с кем-либо своё общество сейчас ей совершенно не хотелось, дон Лоренцо приложил все усилия, чтобы его голос прозвучал настоятельно. Рэйес ничего не оставалось делать как присоединиться. — Что читаете? — из вежливости поинтересовалась она, подсаживаясь к комиссару. — Сводку новостей? — Просматриваю ленту, — невозмутимым голосом отозвался дон Лоренцо. — Кажется, это так сейчас принято называть. Рэйес непроизвольно улыбнулась. — Только если ваша газета похожа на твиттер или на фейсбук. — Она намного лучше, — со свойственной ему консервативностью ответил комиссар. — Не надо вводить свой логин и пароль каждый раз, а новости узнаёшь все те же, что в интернете. Женщина, всё так же улыбаясь, обреченно покачала головой. Дон Лоренцо был готов растаять в этот момент: как же его согревала эта улыбка... — И что же там пишут? — спросила Рейес, украдкой шмыгнув носом. Было видно, что она чем-то сильно расстроена, но общество комиссара немного отвлекало её от грустных мыслей. — Да вот... Пишут, что в эти выходные к нам приезжает японский театр кабуки. Вы когда-нибудь бывали в таком? — Нет, не была, — Рэйес пожала плечами. — Я тоже. — Дон Лоренцо умолк, размышляя, стоит ли задать ей свой следующий вопрос, пока не сообразил, что не задать его будет уже невежливо. — Хотите сходить? — С вами? Она не закончила фразу, так как её прервал глубокий, тяжкий вздох собеседника. Ну конечно, а чего ещё он ожидал услышать? — О... нет, я совсем не это имела в виду! — отчаянно замахала руками Рэйес, заметив его прискорбное выражение. — Просто это было неожиданно! После всего того, что между нами приключилось... ну, вы понимаете. Дон Лоренцо невольно согласился. Только сейчас он осознал, каким, должно быть, странным могло показаться его спонтанное приглашение женщине, которая, наверняка, уже решила для себя, что комиссар её ненавидит. — Да, я умею удивить, — изумившись самому себе, обронил он и пригубил глоток портвейна из своего стакана. — Вы, должно быть, уже решили, что я противный и скучный старый гном. — Вовсе нет, — Рэйес попыталась спрятать улыбку, но вышло из рук вон плохо, поэтому она рассмеялась собственному малоуспешному вранью. — Да. Простите. — Ничего. Я могу вас понять, — комиссар беспечно повёл рукой со стаканом спиртного в воздухе, краем глаза увидев входящих в столовую Айтора и Лиз, дочь инспектора Рэйес. Женщина тоже их заметила и быстро отвернулась. В её глазах снова начали собираться слёзы. Она прикрыла лицо руками так, словно поддерживала виски пальцами, якобы читая лежащий на столе выпуск газеты, но полностью скрыть своё состояние ей не удалось: на бумагу пролился редкий дождь из горячих капель. — Возьмите, — неожиданно раздалось над ухом. Рэйес перевела взгляд и увидела, что дон Лоренцо незаметно протягивает ей под столом носовой платок. — Спасибо, — взяв его, она легонько промокнула им своё лицо. Молчание затянулось. — На чём мы остановились? — спросила она, не поднимая глаз. — Вы сознались, что считаете меня старым и скучным гномом. — Что? Господи, нет! — Рэйес вдруг прыснула и громко расхохоталась, чем привлекла к себе внимание посетителей, в том числе Айтора и Лиз, но тут же взяла себя в руки и добавила чуть тише: — Считала. Теперь не считаю. — Я так сразил вас «просмотром ленты» или «театром кабуки»? — с ухмылкой поинтересовался дон Лоренцо, вызвав в женщине очередной приступ неудержимого смеха. — А вы шутник, комиссар! — с иронией заметила она. — Никогда бы не подумала. — В моём возрасте это единственное, что я могу позволить себе в отношении женщины, — со вздохом поделился он. — Правда? Почему? Я всегда считала вас солидным и интересным мужчиной, — Рэйес тщетно пыталась подавить в себе улыбку, заметив по лицу комиссара, что тот собирается напомнить ей про "гнома". Но дон Лоренцо передумал. Вместо этого он произнёс: — Когда встречаешься с кем-то младше себя, всегда понимаешь, что рано или поздно он найдёт себе кого-то своего возраста. Рэйес резко подняла глаза на комиссара. Он понимающе улыбнулся. Намёк на разницу в возрасте между ней и Айтором, как между ним и Рэйес, был слишком очевиден, чтобы его не заметить. Молодые уже покинули столовую, прихватив с собой свой заказ, а женщина всё ещё продолжала молча смотреть на комиссара. Кажется, только сейчас она разглядела в нём родственную душу. — Вы совсем не старый скучный гном, — негромко произнесла она. Когда Айтор бросил её, рядом не было никого, кто сказал бы ей подобные слова, поэтому она прекрасно знала, каково было их не услышать. — Более того. Я согласна пойти с вами в театр кабуки в эти выходные, если после этого вы пригласите меня на чашку кофе к себе домой. — Врач не разрешает мне пить кофе, — иронично отозвался комиссар, ни на секунду не отрывая взгляда от её красивого лица. — Одышка, знаете ли... спазмы. — В таком случае я куплю вам флакон корвалола, и мы разопьём его на двоих, — упрямо продолжила она. Дон Лоренцо усмехнулся. — Ваша настойчивость восхищает! — Рада слышать. Раньше она вас доводила. — Точно, — комиссар плеснул себе в рот остатки портвейна из стакана. — А теперь заводит. Рэйес с улыбкой поднялась из-за стола. — Увидимся в воскресенье? — хитро подмигнув на прощание комиссару, спросила она, прежде чем направиться к выходу. — Я заеду за вами, — вслед сообщил Дон Лоренцо и бодро добавил: — на своей каталке. Уже у самых дверей послышался её звонкий раскатистый смех. Всё ещё улыбаясь, комиссар обернулся обратно и снова поднял со стола газету. На этот раз он смотрел не на ровные строчки печатных букв, а на расплывчатые разводы наконец-то высохших капель.