Silentium

Холод хижины пробирает его до костей. Он трясётся на своём жалком куске дерева, который по какому-то недоразумению его мать гордо именует «постелью». Жалкая накидка из бывшей шёлковой накидки матери не спасает от холода. На самом деле, он бы предпочёл синтепон, но вот незадача — он не знает, что это такое. Он закрывает глаза и даже не пытается хоть как-то убрать с щёк слёзы — увы, они уже превратились в небольшие кусочки льда*. Он повторяет про себя, — ни желания, ни возможности, открывать рот нет, — «я последний потомок Слизерина, я великий волшебник, я лучше этих грязных магглов, я лучше, лучше, лучше…». Он пытается убедить себя в этом, но знает, что у него не получится, ведь совсем недалеко, в большом доме на высоком холме, в своей тёплой комнате под мягким одеялом спит мальчик по имени Том Реддл, — очень красивый, с большими синими глазами и мягкими чёрными, а главное, — чистыми волосами. Он видел этого мальчика лишь издалека, наблюдал за ним и тихо рыдал в рукав грязной, поношенной рубашки. От зависти. Он и сейчас плакал. И опять же, — от всё той же своей верной подруги — зависти. Он не понимает, почему до сих пор не умер. Этот вопрос мучает его всю ночь, до рассвета, и лишь тогда, когда на небе будет брезжить заря, он заснёт от чудовищной усталости. Через несколько часов он встанет, протрёт красные глаза с глубокими тёмными кругами под ними и задаст своему отцу мучающий его вопрос. А он ответит с чувством глубокого удивления и презрения: — Потому что умереть могут только магглы! А ты — не маггл! Ты великий наследник Слизерина! — он продолжает говорить что-то в том же духе, а мальчик закрывает глаза и впитывает в себя слова отца. Эти воспоминания понадобятся ему для того, чтобы пережить ещё одну холодную ночь, полную промозглых ветров. Вечером, ближе к полуночи, он ляжет в свою ледяную постель и закроет глаза, ожидая, когда дрожь и холод настигнут его. Его звали Марволо Гонт и ему было девять лет «от» и много-много лет «до».