Дуэль иглы с огнем.

... - Олежек, ну ты как там?- обеспокоенно спросила Васильева, дозвонившись мне в первые же секунды, проведенные наедине с вновь обретённым телефоном. Я пожал плечами и вздохнул: - Ну, как... Как! Здоров уже как бык, готов к работе, а приходится в четырёх стенах сидеть! - Ну, всякое бывает в жизни, не расстраивайся! Иногда очень полезно отдохнуть несколько дней,- фыркнула она, и, не дожидаясь моего ответа, вдруг очень серьезно оповестила,- Олег, а я ведь тебе из театра звоню. У меня мгновенно зародились самые нехорошие подозрения и, помня деятельную натуру Марины, привыкшей всегда идти до конца, я тихо уточнил: - Там от театра то что-нибудь осталось? На другой стороне я явственно услышал ее смех: - Да, представь, себе! Это же ты у нас главный специалист по крушению декораций! Так что без тебя здесь, ну... Относительная тишь да гладь... Хотя, я собственно, тебе по другому вопросу звоню. Олег, ты мне скажи, у тебя с Мариной все серьезно? Я немного потряс головой, пытаясь прийти в себя после столь неожиданной смены темы разговора и, стараясь сдержать раздражение, хмыкнул: - Вы меня простите, но с чего это вдруг такой вопрос? - Да, я тут просто наблюдаю, как она твою группу по сцене гоняет,- задумчиво оповестила меня Васильева,- Ты, знаешь, довольно эффектно... И эффективно. По современному так сказать. С едкими замечаниями и камерой наперевес. Ты держись за нее, Олежек. Поверь зрелой женщине с богатым жизненным опытом- сегодня, девушек способных искренне любить, очень мало... О, мне уже пора, ну, выздоравливай, Меньшиков! В трубке начались короткие гудки. Я ещё пару секунд подождал, надеясь, что мне перезвонят и объяснят наконец, к какому месту была вся эта тирада, а потом нажал отбой. Ладно, предположим, что все мои зрелые коллеги просто денно и нощно пекутся о моей счастливой личной жизни. Поэтому считают своим долгом время от времени напоминать, что Марина, о существовании которой они и узнали то неделю назад, чудо и упускать ее ни в коем случае нельзя. Я потёр устало бьющуюся жилку на виске. Чудо, то она чудо... Я непроизвольно улыбнулся. Но, вот только лично моё. А я же такой собственник. Поэтому попрошу ее грязными лапами чужого мнения не трогать. А дважды я не прошу. "Чудо" влетело ко мне в палату минут через двадцать. Звонкий голосок Марины я услышал задолго до ее появления, потом по лестнице бодро застучали подошвы кроссовок - я успел отложить книгу и встать с помятой кровати. Дверь гостеприимно распахнулась. - Олег, привет! Ужасно давно не виделись, я так соскучилась! Именно с этими словами она мгновенно преодолела разделяющие нас два метра и порывисто меня обняла. - Когда успела?- хмыкнул я, осторожно притягивая ее к себе,- мы не виделись каких-то пол дня! - Для меня прошла целая вечность!- трагично воскликнула девушка, и зная, что подобный монолог может растянуться на три листа А4, если его записать, я просто лишил ее этой возможности, заткнув рот поцелуем. ... Я подавилась начатой фразой. К нему невозможно привыкнуть. К нему невозможно остыть. И его невозможно предсказать. Он весь - от кончиков пальцев до корней волос- огонь. Жестокий, ревущий, беспощадный, сжигающий все на своем пути и не дающий лишний раз вздохнуть в своем присутствии. Это - Он. И Он же, трепетный, нежный, обволакивающий, согревающий теплом каждую клеточку тела, заставляющий трепетать от обожания, притягивающий и зовущий в неведомые дали... Манящий, как дудочка для кобры, но и смертоносный, как она. Особый сорт наркотика, от которого меня уже не спасет ни один нарколог. Потому что раз ощутив прикосновение тонких пальцев, раз почувствовав вкус губ, оторваться уже невозможно. Да, и не хочется. Уверенный поцелуй, и я поддаюсь... Как воск зажжённой свечи. Таю в его руках, машинально запускаю обе руки в волосы... Олег, не отрываясь от меня, поворачивается и легко, как будто пушинку, подсаживает на широкий подоконник. Поцелуи переходят ниже, на шею. Они, как и тот кто их выжигает- сама противоречивость. Страстные и мягкие одновременно. И мне их мало. Выгибаюсь навстречу, хочу максимально продлить соприкосновения наших тел и пытаюсь притянуть его к себе... И тут... Рюкзак, держащийся на моем локте лямкой на одном честном слове, трагически произносит голосом Чацкого: - Карету, мне. Карету! И падает. Увесистый атлас анатомии человека под редакцией Привеса всей тяжестью гранитных знаний отпускает на ногу злополучного влюбленного. Олег издает задушенный вопль и по инерции наклоняется вперёд, звучно сталкиваясь со мной лбом. Мы хором вопим... Хотя мне кажется, не сколько от боли, сколько от разочарования. И замираем, потому что дверь резко отворяется и вбегает привлеченная нашими криками медсестра... Картина маслом. Немая сцена. Грачи уже прилетели, а вишни отцвели. На заднем плане - я, взлохмаченная, с вспухшими губами и растянутом свитере, восседаю на подоконнике. На переднем - Меньшиков стоит в пол оборота - весь в белом, как ангелочек, и с блеском в глазах, которому бы позавидовал сам Воланд из Мастера и Маргариты. И на нас обоих каскадом падают яркие солнечные лучи. - Ааааа,- тихонечко запела чайником медсестричка,- яяяяяяя... Наверное попозже зайду!!! Звучный хлопок, обрушивающий дряхлую штукатурку - ушла. Я прижимаю руку ко рту и сползаю на пол. Мужчина опускается рядом. Мы долгим взглядом смотрим друг на друга и начинаем ржать. До боли в щеках и животе. - Да, - наконец выдает Олег, помогая мне подняться,- какой пассаж... Быть прибитым, вон - что это у тебя? А, атласом по анатомии. И причем... За что?! За поцелуи. Кого??? Собственной девушки! Я фыркаю и вновь заливаюсь смехом: - А что, ты только поцелуи планировал? Олег замирает с открытым ртом, а затем молча тянется за подушкой... В общем, когда страсти немного поутихли, и мы заключили перемирие, я вспомнила собственно зачем пришла. - Олег, ты знаешь, этот атлас сейчас совершил мою святую месть, от которой я, по доброте душевной, отказалась. - М-да?- Меньшиков опустился рядом со мной на кровать,- интересно... И что же я опять натворил? - Ну, вообще то всего лишь отправил меня на репетицию,- задумчиво признала я, копаясь в рюкзаке,- но меня ты не предупредил, лично не попросил... Так что. Да черт, где же он? А, вот. Ладно, я подумала и решила тебя простить. Олег звучно чмокнул меня в щеку и с довольным видом откинулся на подушку. - Но!- я подняла вверх указательный палец,- твою группу отменных лентяев я прощать не намерена! Я придвинулась к нему, отвоевав край подушки и продолжила: - Ты знаешь, я очень вовремя пришла. Они домой свалить собирались,- Меньшиков заинтересовано приоткрыл один глаз,- и так как мой авторитет для них был слишком маленький, я решила прибегнуть к твоему. В общем, я засняла всю репетицию на камеру... Памяти на удивление хватило. Так хоть посмотришь ее лично. Я передала ему телефон: - Олег, только ты, пожалуйста, не ори, когда смотреть будешь,- подумала и уточнила,- Ну, в смысле громко не ори, я поспать хочу... Не выспалась сегодня вообще. Олег рассеянно кивнул, он весь был уже там, в театре. Я пожала плечами, взбила свой угол подушки и устроилась рядом с ним. Глаза сами собой закрылись и я уснула. ... - Да, Игорь Александрович, конечно! Да... Ну, вы же меня знаете! Не извольте сомневаться, все будет в лучшем виде! Ключ? Помню. Да... Спасибо, вам, ещё раз огромное! Да, хорошо отдохнуть с супругой! До свидания! Я недовольно зашевелилась и посильнее натянула на себя одеяло. В палате я была одна, и по приглушённому голосу Меньшикова, доносившегося из коридора, уловила, что он разговаривает по телефону. Сквозь плохо задернутые шторы пробивались красноватые лучи вечернего, заходящего солнца. Я улыбнулась. Вот и ещё один день лета подходит к концу. Как быстро. Наша жизнь вообще штука быстрая. Скоротечная. Не успеешь оглянуться, как... - Марина!- сияющий Олег вихрем ворвался в палату,- пляши! Мы с тобой на выходные едем на дачу! - На дачу?! - Да, я уже со всеми договорился,- Олег кружил по палате, торопливо засовывая мои вещи в рюкзак,- помнишь одного из наших авторов, Тарасова? Так вот, он с женой в Испанию улетел на неделю, дача свободна и абсолютно наша! - Подожди, а как же больница? Олег окинул взглядом палату, проверяя все ли собрал и рассеянно отозвался: - С ней я тоже договорился. Меня отпустили под честное слово заехать завтра днём на обследование. А так я свободен, как птица. - Ииииииииии! - сообразив наконец, что мы действительно едем в небольшой, но такой желанный отпуск я от избытка чувств просто напрыгнула на Олега и принялась душить его в объятиях. - Ну, всё... Все! Давай шустрей, руки в ноги и вперёд. Нам ещё ко мне нужно заехать - переодеться и продукты купить. - Да, да! А всё! Я уже готова! - Отлично, поехали тогда! На удивление, московские дороги в этот вечер пятницы были тихи, торжественны и самое важное - относительно пустынны. Заехав по пути на Фрунзенскую, мы направили колеса нашего такси за город. Водитель попался разговорчивый, и всю дорогу мы горячо рассказывали друг другу всевозможные байки и анекдоты. Мимо весело проносилось полотно дороги. Мелькали за стеклом уютные небольшие домики, внушительные заборы, голубой простор пруда. Шум города остался позади. Вместо него в уши полился другой - пьянящий шум полевой жизни. И запах... Я до конца открыла окошко и с врывающимся жарким ветром жадно пила пряный аромат скошенной травы и лесных ягод. Разговор прервался сам собой. Олег, в зеркало заднего вида с улыбкой посмотрел на мое восторженное выражение лица и тихо сказал: - Молоко и сено. Всегда кажется, что в жизни это мы ещё успеем. Что много будет ещё у нас этого молока и сена... - А и успеем!- беззаботно тряхнул головой наш водитель. Мы смеёмся. Успеем. Мы молодые! Все успеем, все от жизни возьмём. А что так не возьмём, так переболеем, выгрызем, придумаем и сами создадим! В поселок въезжали с песнями. Дача Тарасова - самая крайняя, почти в сосновом лесу. Только машина притормозила около нужного дачного участка, как я спрыгнула на песок и сбросила надоевшие босоножки. И блаженно зажмурилась. Нагретая солнцем земля жгла кожу, и я поспешила перебежать на нежную, зелёную траву. Олег тем временем расплатился с водителем и легко забросив на плечо сумку, подошёл ко мне. Машина прощально просигналила и мы усиленно замахали руками: - До свидания! До свидания! Спасибо! - Ну,- я подбираю подол длинного сиреневого сарафана,- кто быстрей до двери! Спортивная сумка летит на песок и мы с низкого старта летим к железным воротам. Я успеваю первая хлопнуть по изгороди рукой, и налетевшему на меня сзади Олегу остаётся только фыркнуть и начать меня щекотать. - Эй!- я отбиваюсь как могу и пытаюсь убрать его тяжёлую руку со своей талии,- мы так не договаривались! Я первая! И где мой приз?! - Ах, тебе ещё и приз?- грозно выдыхает Олег, поворачивает меня к себе и целует. Бежевые босоножки падают из моей руки... Резная чугунная калитка оказывается не запертой. Олег легко подхватывает меня на руки вносит во двор. - Ммммм... Подожди,- шепчу я, легко прикусывая нижнюю губу,- сумка... - Сейчас схожу!- улыбается Меньшиков, и аккуратно опускает меня на дубовое крыльцо. Проводив его взглядом я разворачиваюсь и оглядываю двухэтажные хоромы семьи Тарасова. Резное дерево и евроокна. А ещё лихой петух на башенке флигеля. Сбегаю с крыльца во двор и обхожу дом по кругу. Сразу видно, что у него маленькие дети - во дворе установлена песочница и качели. Я возвращаюсь к крыльцу и поднимаю голову. Сквозь переплетение сосновых веток пробивается солнце. Чувствую, как начинают мёрзнуть пальцы на ногах. Весь двор в тени,и от тёмно-коричневый земли тянет холодом. Зябко обхватываю себя руками за плечи и замираю. Слышно, как живёт лес. Скрипят и неторопливо переговариваются деревья. Весело журчит вода в далёком ручье. Вот крикнула птица, ей отозвалась другая. Переливами застучал дятел, где-то на верхушке сосны. Это всё - жизнь. И я сейчас в самом ее центре. Она течет вокруг меня нескончаемым потоком, сильно и быстро, как кровь по артерии. Бежит и будет бежать... Я вздрагиваю, когда мне на плечи опускается пиджак. Олег молча притягивает меня к себе и слушает. Также. Старательно, напряжённо. Время как будто остановилось. Я откидываю на него голову и закрываю глаза. Жизнь скоротечная штука. Да. А если бы мы могли остановить её? Застрять в этом мгновении! В этой секунде! - Карррр! - печально разносится по лесу и мы будто просыпаемся. Просыпается и заснувший было лес. - Эх, ты!- укоризненно говорит Олег ворону,- такое мгновение спугнул! В ответ ему несётся ворчливое карканье и хлопанье крыльев. Мы заливисто смеёмся. - Он наверное жалобу на тебя полетел подавать, - улыбаюсь я, - коллективную! - Коллективную то за что?- удивляется Олег, увлекая меня к дому,- по-моему это был чисто наш с ним конфликт. Сумка и мои босоножки уже лежат на полу просторной кухни. Мы в четыре руки шустро накрываем стол, я ополаскиваю под краном хрустальные бокалы для вина. Делаем сэндвичи с копчёной курицей и плавим на них сыр в духовке. Пока голодный Меньшиков, отощавший на больничном пайке, караулит их на кухне, я осматриваю дом. И в одной из комнат обнаруживаю на столе водный пистолет. Включаю режим ниндзя, подкрадываюсь к Олегу со спины и окатываю его холодной водой. Тот бурно негодует и пускается в погоню. Наконец, мы оба совершенно мокрые, но счастливые, заворачиваемся в одеяло и едим. На удивление быстро темнеет. Но это нам на руку. Переходим в гостиную с гудящим камином, где тепло и уютно. Я опускаюсь на пушистый ковер и тяну руки к огню. Олег, что-то напевая, настраивает пианино и через плечо замечает: -Ты у меня как кошка! Я отзываюсь негромким урчанием и щурю зелёные глаза на полыхающий огонь. - Марина... - А? - А ты бы хотела такую дачу? - Ммммм... Угу. Олежек, а сыграй мне, пожалуйста! Длинные, тонкие пальцы ложатся на чёрно-белые клавиши. - А акустика тут неплохая,- шепчет он, и склоняется над инструментом. Я гусеничкой подбираюсь поближе и восторженно смотрю на него снизу вверх. - Темнеет дорога... Июньского сада, Желты до утра фонари. Я очень спокоен, но только не надо, Со мной о любви говорить! Я нежный и верный, мы будем друзьями Гулять, целоваться, стареть. И лёгкие месяцы будут над нами, Как снежные звёзды гореть! Темнеет дорога июньского сада, Ещё далеко до зари. Я слишком спокоен, но только не надо Со мной о любви говорить! Когда он так играет. Нет, строго говоря, вообще когда он играет, я все время куда то уплываю. Тело прописано на полу гостиной, а душа... Скитается. Но вот отзвучали заключительные аккорды и я выныриваю из музыкальной сказки, чтобы попросить сыграть ещё. ... Мне нравится ее взгляд, когда я играю. Взгляд, полный немого обожания. - Давай "Арбат"?- шепотом просит она. Я улыбаюсь и киваю. Можно и про Арбат. Хлопаю себя по бедру, приглашая ее сесть. Она выпутывается из одеяла и осторожно опускается мне на колени. - Готова? Мне нравится ей аккомпанировать. У нее очень красивый, высокий голос. Ей бы подошло петь в какой-нибудь оперетте арии. Сильва или Летучая мышь. Она поет всегда искренне, и даже если ей не удается взять нужную ноту, эта погрешность скрадывается за счёт какой то ее чистоты... Возможно наивности. Она поет сердцем. - Ты течёшь, как река. Странное название. И прозрачен асфальт, как в реке вода... На припеве я присоединяюсь и мы выводим вместе: - Ах, Арбат, мой Арбат. Ты - мое призвание. Ты - и радость моя. И моя беда. Дверь на веранду распахнута настежь, прохладный ветерок неспеша перебирает тюль. И, казалось, тоже слушает милые сердцу каждого жителя Москвы строчки: - Пешеходы твои - Люди невеликие. Каблуками стучат - По делам спешат. Ах, Арбат, мой Арбат. Ты моя религия. Мостовые твои Подо мной лежат. Сквозь музыку пробивается посторонний шум - едет машина, гудит мотором. Вот кажется, где-то совсем близко скрипнула тяжелая калитка. - От любови твоей Вовсе не излечишься. Сорок тысяч других Мостовых любя. Ах, Арбат, мой Арбат. Ты мое отечество. Никогда до конца Не пройти тебя! Ах, Арбат, мой Арбат... Нас прерывает резкий стук в дверь. Марина торопливо вскакивает и вслед за мной подходит к двери. - Кого там черт принёс? Двенадцатый час! - Не знаю,- пожимаю я плечами,- может, соседям что-нибудь понадобилось? И уже громко, обращаясь к людям за дверью спрашиваю: - Кто там? В ответ на мою реплику за дверью раздается суровый мужской голос: - Откройте! Полиция!