Померкший свет в глазах

В Его глазах, казалось, сияли звёзды. И даже в самый ясный, самый солнечный день они для Неё были ярче всех иных источников света. Но, увы, только для Неё, потому что по какой-то вселенской несправедливости звёзд в его глазах больше никто не видел, вообще никто там ничего не видел, кроме непосредственно глазных яблок, радужной оболочки и зрачков. Сам Он, наверное, тоже ничего не замечал, потому что как только Она начинала говорить ему о звёздном свете в Его глазах, Он лишь с пренебрежением отмахивался и старался поскорее избавиться от её общества, потому что, по его словам, глупость очень заразна. На самом деле, так и есть, куда более заразна, чем любая инфекционная болячка. Но вот только Она глупой ничуть не была, просто самую малость безнадёжно влюблённой, и очень не любила оставаться одной. В такие моменты Ей казалось, что звёзды на некоторое время меркнут, и ничто больше не в силах было развеять мрак, что сгущался вокруг. Но как только Он снова появлялся в её поле зрения, непроглядную тьму вновь пронзал привычный серебристо-серый свет, и жизнь Её уже не казалась такой безрадостной. Как ни странно, не смотря на снисходительно-презрительное Его отношение к Ней, Он почему-то почти всегда был рядом. Только ни за что не признался бы даже себе, что это так, и вечно делал вид, что рядом оказывался по совершеннейшей случайности, шёл мимо ли, за компанию с друзьями ли, из невероятно корыстных интересов, как вариант. Правда, Его корыстные интересы чаще всего ограничивались холодно-вежливой просьбой одолжить ту или иную книгу. Почему-то их вкусы в литературе невероятно совпадали, только вот в бумажном виде нужные книги имела у себя только Она, Он же, яростно отрицая саму возможность получения удовольствия от чтения с электронных носителей, просил с завидной регулярностью книжонку-другую. И вне зависимости от объёма, исправно возвращал через неделю в идеальном состоянии, со скупыми словами благодарности впридачу. Как правило, этим их общение и ограничивалось — Она радостно восхищалась Его глазами, сама будто сияя в то время от восторга, Он вслух сомневался в её умственных способностях и вежливо просил книги. Странные отношения их, не стоящие даже называться «дружбой», по мнению немногочисленных общих знакомых, продолжались порядка несколько лет. А потом Она исчезла. Не было Её ни на излюбленных качелях в парке, ни около книжного не появлялась, ни даже в любимой булочной, общие друзья же на расспросы только виновато пожимали плечами и бубнили что-то невнятное, неловко отводя взгляд. У одного из них, к счастью, оказался Её мобильный. Невероятно истосковавшись по чтению, по отдающих какими-то травами, чаем и весной страницам Её книг, Он, собравшись с духом, дрожащими пальцами набрал номер. Голос, ответивший Ему, не принадлежал Ей. Хоть и отчасти напоминал его, но он был всё-таки куда более взрослый, равнодушный и какой-то неестественно «холодный». То была Её мать. Как оказалось, неделю назад Она попала под машину, по привычке, не глядя, перебегая дорогу. Несчастный случай. Скончалась ещё до приезда «Скорой». От осознания этого что-то в груди Его сжалось, и звёздный свет в глазах померк, на этот раз- навеки. А ведь Он так и не смог сказать Ей, сколь дороги Его замёрзшему сердцу были Её радостно-восторженные тёплые слова, и почему Он никогда не брал книги в библиотеке и не покупал новые.