Часть 1
18 января 2018 г. в 05:19
Радовид вдыхает тяжелый, ароматный — началась пора цветения — воздух, стоя на балконе и, пока никто не видит, сгибается, словно от тяжелого груза, опускает голову на сцепленные замком руки. Кровь бешено стучит в висках, словно он бежал несколько миль без остановки, но это не так.
Ему не хочется никого видеть, не хочется, чтобы его кто-то беспокоил, поэтому он стоит на балконе, втягивая в легкие эту отвратительно-сладкую цветочную вонь, к которой, кажется, невозможно привыкнуть — она все так же резко бьет в нос, от нее все так же кружится голова, но он не уходит.
Закатное солнце не слепит глаза, но и не греет, удлиняет тени, тянущие свои руки к Радовиду. Они ползут из глубин дворца, хватают его за ноги, чтобы он не скрылся от них, за горло, чтобы не мог позвать на помощь. Мужчина предпочитает не встречаться с ними раньше необходимого и не помнить о них до тех пор, пока все вокруг не погрузится во мрак ночи — тогда-то все станет одной сплошной тенью. Она накроет его широким одеялом и будет безжалостно душить, закроет ему глаза, чтобы он, словно неразумное дитя, блуждал во тьме, закроет ему рот, чтобы не мог кричать: отчаянно и зло.
А пока…
Заходящее солнце блестит розоватым боком, птицы носятся в самых кронах деревьев, шурша листвой и звонко щебеча — бесконечный цикл: природа обновляется, давая начало новой жизни.
Радовид никогда не ассоциировал весну с ним. Он почти всегда смотрел холодно и устало. Так могла смотреть осень, имей она воплощение. Чуть тронутые сединой волосы было легко, слишком легко сравнить с изморосью на опадающих листьях — он никак не мог быть связан с обновлением и той легкостью, что присуща цветению.
— Это твоя вина, — ядовито шипит, словно рассерженный кот, Радовид, — если бы не ты, то все могло бы быть иначе. Все должно было быть иначе! Слышишь меня? — голос, быстро поднявшийся до крика, так же быстро спустился до шепота. — Слышишь же? Ты не можешь не слышать.
Он чувствует чужое присутствие спиной, но не спешит оборачиваться.
— Если бы, если бы я мог, — король устало трет переносицу, — если бы я только знал… Да что толку от этих десятков «если бы»? Они ведь ничего не изменят.
— В самом деле.
— Это неправда, — уговаривая самого себя, шепчет Радовид, словно опасаясь, что при громких звуках голоса мираж исчезнет, — тебя здесь нет и быть не может. Ты мертв. Я возложил цветы на твою могилу не слишком давно, чтобы забыть.
— Тогда почему я здесь? — голос за спиной звучит гораздо ближе и мужчина почти болезненно умоляет себя не смотреть, не скашивать в сторону медовые глаза, чтобы увидеть хоть краем глаза.
— Откуда мне знать зачем ты здесь и, уж тем более, почему? — он раздраженно фыркает, прикрывая глаза — так намного проще бороться с искушением.
— Все просто — ты болен, Радовид.
Слова звучат слишком очевидно, чтобы стать приговором. Он знал об этом, догадывался уж точно. У безумия бывают разные формы, значит ему, можно сказать, повезло — не у каждого безумия глубокие, темные глаза и острый, пытливый ум.
— Почему сейчас?
— Тебе виднее, — голос перемещается к правому плечу и оттягивать больше нет смысла.
Эмгыр выглядит все так же, ничуть не изменился.
Ха, — выдает сознание. — Ну точно. Болен.
Медовые глаза пристально вглядываются в темный силуэт, запоминая, ища поддержки и спасения.
Вар Эмрейс задумчиво, даже печально смотрит вслед последним лучам заходящего солнца, а ветер норовит растрепать аккуратно зачесанные назад волосы. И, черт возьми, тут нет совершенно ничего от осени. Как же он мог так ошибаться?
— Тебе не пора? — грубо. Грубее, чем он хотел прозвучать.
— Прогоняешь меня? — Эмгыр чуть удивленно приподнимает брови, но в остальном его лицо все так же бесстрастно.
Прогоняет ли?
Солнце зашло совсем — сколько же он тут стоит? На небо медленно вползает блин, пока что тусклой, луны. Он молчит и нервно обхватывает себя руками, защищаясь.
— Они там, — Радовид кивает в сторону покоев, где не горит ни одна свеча и тени караулят у самого выхода с балкона. Он им нужен, они все время шепчут ему, как он им нужен. Но только мертвым, обязательно мертвым, чтобы отомстить, чтобы он почувствовал все то, что чувствовали они.
— Я знаю, — серьезно говорит Эмгыр, отрываясь от каменного балкона и мягко, словно весенний ветер, направляется в покои.
Это безумие, — думает Радовид.
Нет, не прогоняет.