Капкан

Прошла неделя – Максим, я уверена, что теперь мы быстро докажем вину Кураева! – Калинина положила на стол оперативника диск. – Ребята восстановили удалённую запись, это просто бомба! – Что? – мужчина оторвал взгляд от дела и перевел его на Ирину. – Там реально видно, как его отец выходит из парка, он в камеру посмотрел, отвернулся и тут же кому-то позвонил. Дальше не знаю, не видела. Ира присела на стул и потерла лоб. – Устала? – заботливо спросил Макс. – Есть немного. – Давай чаю тебе сделаю. Она выдохнула. – Да не нужно. Расскажи лучше, как там дело Алены Дьяконенко. – Все хорошо. Сын Алёны сейчас в интернате, на его родителей заведено уголовное дело по поводу незаконного усыновления. Приехали из Следственного Комитета в тот детдом, перевернули там все и нашли документы, подтверждающие то, что его незаконно забрали. Алена восстанавливается в правах, каждый день его навещает. Правда, пока он ее мамой не называет, просто тетей Леной, но она не торопится, говорит, пусть привыкнет сначала. Ну и подняли из архивов то дело, из-за которого она села в тюрьму, там столько несостыковок… Видимо, следователю неплохо так заплатили. – Так это же здорово! – Ира воодушевилась. – Макс, а когда Соню освободят? – Я ещё вчера направил документы в СИЗО, но там пока рассмотрят… – Бедная Сонечка, мне ее так жалко! А эту мразь Тележникова уволили, я надеюсь? Костя ему там уже несколько раз внутренности отбить грозился, если он Соньку хоть пальцем тронет. – Уволили, конечно. Вот, держи, – он протянул Ире кружку с чаем. – Спасибо, – она обхватила ладонями горячие керамические бока. – Ну теперь там спокойнее Соне будет. А то она ночами не спала, так боялась следующего дня, мне Костя рассказывал. – Уже немного осталось, буквально пара дней, пока все оформят и подготовят материалы дела. – Слава Богу… Не верится, что весь этот ужас заканчивается. Только на работе у нас реально пипец какой-то. Как узнали, что Сонька в тюрьме, сразу ополчились против нее, даже Пылаева, Ерофеева и Шерстнева. Мы с Эрикой и Кривицким ее поддерживали, отстаивали, но руководство все равно не выдержало. Лещинский бесновался и орал минут сорок, мол, пригрел уголовницу на груди. Смолов поддакивал, ясен пень, не хочется место первого зама терять. Антипова с Телегиным тоже такие, мол, Егорову давно пора уволить, как журналист она так себе, как работник – тоже. А сами типа лучше! Сонька Телегину сколько раз задницу прикрывала – хоть бы одного «спасибо» дождалась. – Да, люди удивительно неблагодарные... – вздохнул Максим. – Ну у Сони пока совсем другие заботы, ей не до этого. Домой бы вернуться, а там уже подумать про все остальное можно. – Так хочется уже быстрее опубликовать этот материал. Хотя бы то, что уже нарыто и понятно. – Ещё дело Терехова висит, ничего не ясно с ним: никто не видел, не слышал, словно этой аварии и не было, а труп просто так на обочину подкинули. Ну и с ним разберемся, главное сейчас – вызволить Соню и отдать Алёне ребенка. Максим вздохнул и потёр руками лицо. – Ты завтра опять к Соне? – спросила Ира. – Нет, завтра нет. Меня и так уже со скрипом туда пускают, мол, слишком часто хожу, уже почти прописался. Ничего, ей там совсем мало осталось, позвоню, потороплю их, может, и вовсе завтра выпустят. – Хотела бы я, чтобы так и было. Тогда маякни мне, я хоть в ее квартире уберу и еды наготовлю. – Маякну, конечно, даже сам что надо подвезу. Слушай, поехали-ка домой уже? Рабочий день давно закончился, а мы все тут. – А Терехов? – Ира недоуменно посмотрела на Максима. – Завтра, все завтра. Отправлю его автомобиль на экспертизу, пусть установят, есть ли там неполадки, а то сказали, мол, на встречку вылетел. – Хорошо, а я тогда поеду возьму видеозаписи с камер наблюдения во дворе Терехова. Если с машиной какие-то неполадки были, наверняка это не случайность. – Только осторожнее, хорошо? Чтобы не как с Соней было. – А ты меня не будешь, что ли, из тюрьмы вытаскивать? – девушка смешно нахмурила брови. – Тогда зря я Ярика послала на три буквы... – Ничего себе заявочки! – воскликнул Максим. – Как интересно послушать. Ну-ка поподробнее! Он подошёл к вставшей со стула Ире и приобнял ее. – Да иди ты, Нестерович, – она толкнула его в плечо. – Давай вези меня домой, а то я про тебя в газету напишу.

***

Очередной день в СИЗО начался отвратительнее некуда. Соня проснулась с чувством тошноты и мерзкой головной болью. Ночью она долго не могла уснуть, как и последние дни: наверное, так ее организм реагировал на неожиданный внеплановый отдых. В камере ее больше никто не трогал, синяки и ссадины потихоньку заживали, но внутри что-то поменялось. Может, это непонятное ощущение возникло от того, что теперь она замужем? Соня не знала. В голове словно был туман. Нехотя девушка отправилась на завтрак и внутренне обрадовалась тому, что сегодня дежурит Полина. – Соня, можно тебя на пару слов? – сказала она, когда девушка покончила с едой. Соня встала и на негнущихся ногах подошла к ней. – Сонь, я сегодня случайно узнала, в общем, тебя скоро выпустят, уже готовится приказ о твоём освобождении, – она улыбнулась. – Так что тебе осталось совсем чуть-чуть, держись, – Полина провела рукой по ее плечу. Соня не поверила своим ушам. – Правда, что ли? – Правда, – на лице Полины появились ямочки. – Ты рада? – Господи, ну конечно! – от эмоций у Сони подкашивались ноги. Она обняла Полину. – Спасибо огромное! А мой муж знает? – Костя? Думаю, скоро узнает. Я Нестеровичу сейчас позвоню, сообщу. Видишь, как все меняется. – Да уж. Думала, уже никогда отсюда не выйду. – Я знала, что все будет хорошо, – Полина снова обняла Соню. – Просто заранее не хотела говорить, а то мало ли, обрадую тебя зря. – Даже если и нет, у меня теперь хотя бы есть смысл держаться, – улыбнулась Софья. – Все, ладно, иди садись на место, а то кто из начальства увидит – заругает. – Спасибо! – ещё раз поблагодарила дежурную Соня и, взяв ее за руку на прощание, села за стол. После завтрака она отправилась в камеру и села на нарах, думая, собирать вещи или ещё рано. В конце концов решила сложить: надо же чем-то заняться. – Что, недотрога, выпускают тебя? – злорадно спросила Зинка Тихая. – Да видимо, не знаю, – пожала плечами Соня. – Да и хорошо, может, ещё есть шанс вернуться к нормальной жизни. Главное, больше не попадай сюда, а то затянет. – Да я и не собиралась, – отозвалась Софья. – Вот и славненько. А то эти, – она кивнула на сокамерниц, – уже конченые, потерянные для общества. А ты ж вон замужняя теперь, тебе тем более нельзя. Соня промолчала, слегка приподняв уголки губ. Она быстро сложила вещи в пакеты и поставила их возле тумбочки, а затем легла на кровать. Внутри было странное смятение. Соня почувствовала, что привыкла к этому месту за те две недели, что пробыла тут. «Человеку достаточно хлеба, лука и мыла, чтобы выжить, – вспомнилась ей цитата из одного материала о ГУЛАГе. – Действительно, в самых ужасных условиях люди жили – и ничего. Здесь бы для них был курорт. И я тут выжила. Хотя моя жизнь больше всего похожа на день сурка». Камера жила своей жизнью: играли в карты, рассказывали похабные анекдоты, громко хохотали, жевали сухари из передач. Никому и дела не было до Сони, казалось, про нее все забыли. Тяжёлая дверь лязгнула, и на пороге появилась Полина. – Егорова! – громко позвала она. – С вещами на выход. – А чё, недотрогу освобождают, что ли? – громко спросила одна из соседок. – Освобождают, – отозвалась Полина. Соня окинула взглядом просторное помещение, забитое женскими телами. Ей не верилось, что эти стены совсем скоро останутся в прошлом. На улице за эти дни подморозило. Соня в лёгком осеннем пальто и ботиночках сразу замёрзла. Лёгкие болезненно отреагировали на количество свежего воздуха, а в глазах защипало от яркого света. Соня, держа в руках полуразорванный пакет, сделала несколько шагов до ворот – казалось, на это ушли все ее силы. Едва она покинула территорию СИЗО, голова закружилась, а перед глазами потемнело. – Макс, Макс! – раздалось сбоку. – Держи ее, Макс! Сильные руки подхватили девушку за хрупкую талию и подняли. Веки вдруг стали тяжёлыми, Соня даже не смогла поднять глаза на своего спасителя. Спиной она почувствовала прикосновение к мягкой обивке автомобильного сиденья. Двери захлопнулись, и она открыла глаза. В зеркало заднего вида на нее смотрела обеспокоенная Калинина. – Ира-а-а! – протянула девушка. – Сонь, ты как? – встревоженно спросила подруга. – Не знаю. А где Костя? – Костя не смог отпроситься с работы, но он вечером приедет к тебе, Сонь. Она потянулась и взяла Сонину холодную руку в свою. – Он меня бросил, да? Я ему не нужна такая? – Господи, дурочка, ты что несёшь! – улыбнулась Ира. – Костя тебя очень любит, просто его попросили срочно подъехать принять пациентов, ну, бывает такое, Сонь, сама знаешь по нашей работе. Она провела рукой по ее голове. Соня вздохнула. Спустя час Максим привез их к Сониному дому. Сил выйти из машины у девушки не осталось, поэтому брела она, поддерживаемая с двух сторон Калининой и Максимом. На ее лице не было никаких эмоций, даже когда ее привели в родную квартиру. Она присела на краешек пуфика и прикрыла глаза. – Господи, Сонь, тебе совсем плохо! Давай помогу раздеться, – засуетилась Ира и принялась стягивать с подруги пальто и ботинки. – Давай ее в комнату отнесу, – предложил Максим. – Да, давай, там налево по коридору, увидишь. Максим поднял бесчувственную Соню и понес ее в комнату, однако едва ее голова коснулась подушки, она прошептала: – Можно мне в душ, пожалуйста? – Конечно, идём, – Ира помогла подруге подняться и раздеться, а затем закутала в халат и достала из шкафа чистое полотенце. – Может, тебе помочь? – спросила она перед дверьми ванной. – Нет, справлюсь, – вымученно улыбнулась Соня. Теплые струи немного взбодрили девушку, однако перед глазами все ещё плыло, а на сердце было тяжело от тоски по Константину. Страх, что он не приедет, был слишком сильным. «Скорее всего, так и будет. Зачем ему уголовница», – сказала себе Соня. Теплый уютный халат приятно обволок тело. Она посмотрела на себя в зеркало: на нее смотрела женщина с потухшим взглядом, темными кругами под глазами и непонятно откуда взявшимися морщинами. «Господи, какая же я уродина! Зачем я ему нужна вообще?» Она пригладила волосы и вытерла покатившиеся из глаз слезы. Пока Соня была в ванной, Ира приготовила для нее постель и набрала номер Константина. Тот, видимо, был занят, ибо на звонок не ответил. Тогда Калинина сбросила СМС-ку: «Гецати, твою мать, ты где???? Соня уже думает, что ты ее бросил. Если хочешь знать, ей вообще-то плохо». Однако ответной реакции не последовало. Едва она отложила телефон, на пороге комнаты появился Максим в кухонном переднике и с Соней на руках. – Господи, Соня! – Только вышла из душа и почти сразу свалилась, – вздохнул мужчина. – Ир, может, «скорую» вызвать? Ну это же ненормально! – Слушай, Нестерович, я бы на тебя посмотрела, если бы ты две недели в СИЗО провел и тебя бы там били и чуть не изнасиловали. Он промолчал, укладывая Соню на кровать. Ира накрыла подругу одеялом и, аккуратно прикрыв дверь, вышла из комнаты. – Ещё и этот козел куда-то делся… – Кто? – Костик, дружок твой. Его жена тут сознание теряет, а он где-то шляется. Почти сразу же телефон Калининой зазвонил. – Да ладно, неужели? – воскликнула она, принимая вызов. – Алло, ну и где тебя носит? – Только что закончил прием, – отозвался по ту сторону провода Константин. – Что с Соней? – Спит пока. Устала очень. Представляешь, как ее там морально изнасиловали? – Черт, надо было сваливать с работы и ехать ее самому встречать. – Да чего уж теперь… – Я постараюсь приехать как можно быстрее. – Давай, а то мне же домой скоро надо, Аркашу кормить и гулять. – Мчусь, как «Сапсан», – отозвался Гецати и отключился. Ира посмотрела на экран и спросила: – Есть что поесть? – Да, идём, я все приготовил. – Да не, я, наверное, к Соньке есть пойду, мало ли, ей хуже станет. Она взяла с кухни тарелку с пловом и помчалась к подруге. Соня лежала неподвижно, глаза ее были закрыты. Ира вздохнула, глядя в безмятежное и спокойное лицо подруги. Дверь в прихожей сильно хлопнула, а затем послышался громкий голос Константина: – Где она? Видимо, после просьбы Максима говорить тише он успокоился и насколько мог лёгкими шагами подошёл к дверям. Отворив их, он замер на пороге, как будто не поверив, что Соня здесь, в трёх шагах от него. – Соня… – Тихо, не разбуди ее только, – прошептала Калинина. – Я осторожно, – отозвался он и присел рядом с девушкой на кровать. Погладил дрожащей рукой по непросохшим волосам, легонько провел по плечу, коснулся губами щеки. Соня только улыбнулась во сне. Костя заметил: даже с синяками на лице и кругами под глазами она была самая красивая в мире. – Ни за что тебя не отдам, слышишь? Калинина улыбнулась и вышла, чтобы не мешать интимному моменту. А в это время в нескольких километрах от Сониного дома в огромном бизнес-центре крутился в своем кожаном кресле Кураев. Он нервно курил, сжимая в пальцах сигарету, и стряхивал пепел прямо на пол. В другой руке он держал телефон и громко кричал невидимому собеседнику: – Все равно я не успокоюсь, пока не убью эту журнашлюху.