Игра не стоит свеч

      Ирэн Адлер больше не сеет в его чертогах сомнения и несуразицу, что так раздражала его. Ирэн Адлер не приносит с собой тонкий флер парфюма от Dior и не надевает его плащ на голое тело. Потому что Ирэн Адлер больше нет.        Есть лишь её тело — красивое, мёртвое и от этого контраста пугающее. Шерлок все сидит и сидит, мимо ходят Лестрейд, Андерсен и какие-то незнакомые полицейские. Внезапно его пронзает мысль — острая, как острие между лопаток — что ей, должно быть, холодно. Сам не понимая, что он сейчас делает при доброй половине полиции Лондона и, как пить дать, под наблюдением Майкрофта, он снимает свой черный плащ и укрывает тело этой женщины. Так и оставшись сидеть на полу, возле неё, он не слышит — или не хочет слышать — как Джон прогоняет полицейских из комнаты, как тяжело вздыхает Лестрейд, как Ватсон максимально зло просит Андерсона засунуть свои шуточки себе же в зад. Внезапно его обуревает ярость — он крушит кресла и мебель в комнате, на пол летят вазы и картины. Он должен был успеть раньше, чем киллер от Мориарти взведет курок. Он почти успел, Боже!

Интерлюдия

Маленький Шерлок никогда не верил в Бога. Ему никогда не нравились ни строгие католические церкви, ни звук органа, ни святой отец. — Скажи, Шерлок, ты не слушался родителей на этой неделе, верно? — от святого отца несло церковным кагором и речным илом. — Нет, святой отец, — интересно, почему внешний вид этого священника так отталкивает его? — Лгать нехорошо, Шерлок, — улыбается пастор. — Очень нехорошо. Бог карает за это, — с этими словами мужчина поднимает маленького мальчика над подоконником, и Шерлок видит двор усердно трудящихся монахов и послушников. — Все они — сыны Адама, Шерлок, и честны пред Творцом, будь честен и ты. — Что же будет с того, что я буду честен? — Когда-нибудь Бог услышит твоё самое сокровенное желание.

Конец интерлюдии

      Бог не исполнил его сокровенного желания. Потому что каким бы великим он не был, это всего лишь религия. Но от этого боль, дикая и разбивающая душу, царапающая ребра, не становится меньше. — Тебе тяжело, Шерлок? — псевдо-заботливый голос Мориарти на подкорке сознания выжигает все внутри, превращая в пепел. — Ублюдок, — шипит Шерлок, а в следующую секунду уже кричит в пустоту, прижимая к себе тело Ирэн. — Ублюдок!       О, это верно. Он тот ещё ублюдок. Только Шерлоку от этого ни капли не легче.