Ошибки молодости

Карл рассматривал цветные иллюстрации в разделе большой энциклопедии, посвящённом парусным кораблям, и представлял, как было бы интересно увидеть такой корабль в действительности. А не только в кабинете географии, куда младшеклассникам вообще-то заходить запрещалось, но географ, господин Синицын, который также вёл в младших классах уроки рисования, иногда пускал Карла полюбоваться роскошным макетом старинного парусника и глобусом Феззана. Клод Легран, одноклассник и лучший друг, вернувшись после летних каникул, рассказывал о морском путешествии на яхте своего отца. Карл представлял, как бы было здорово однажды отправиться куда-нибудь на собственном корабле. Причём он никак не мог решить, чего ему хочется больше: быть капитаном морского судна или космического. Звёзды и космические корабли он тоже любил, а после недавней экскурсии в новый космопорт ему несколько дней снились увиденные издалека, но от этого не менее прекрасные «Брунгильда» и «Барбаросса». Школьники всем классом стояли на обзорной площадке на крыше порта, наблюдая, как спускаются два самых знаменитых флагмана империи. Сопровождавший их работник космопорта сказал, что Их величества вернулись после посещения Новых земель. Карлу очень хотелось посмотреть на оба корабля вблизи, но в ту часть космопорта, которую занимали военные, экскурсии не пускали. В роскошной трёхтомной энциклопедии, присланной ко дню рождения, был большой раздел, посвящённый имперскому флоту, и Карл как раз собирался перейти к нему, когда дверь в его комнату раскрылась, явив господина Шульца, их воспитателя. – Майер, тебя хочет видеть господин директор. Поторопись. Карл тут же послушно вскочил со стула. – Да, господин Шульц. Директора школы Карл видел вблизи всего несколько раз, а разговаривал с ним и вовсе лишь однажды, когда мама почти два года назад привезла его сюда. Да и назвать разговором вопрос «как тебя зовут?» и его ответ было бы не совсем верно. Господин Невилл обычно снисходил до общения с воспитанниками только в случае их серьёзной провинности. Клод не так давно устроил переполох на уроке музыки, выпустив пойманных в саду мышат. На крик госпожи Крюгер сбежалось полшколы, и господин Невилл лично отконвоировал Леграна в свой кабинет, где часа два нудным голосом читал нотации, после чего лишил его на месяц права звонить домой и пообещал сообщить его родителям о неподобающем поведении сына. Впрочем, Клод ещё легко отделался, поскольку, как рассказывали старшие воспитанники, ещё несколько лет назад за такое могли и выпороть розгами. Но после того, как Феззан стал столицей, телесные наказания в школах были строжайше запрещены. Никаких прегрешений за собой Карл не помнил, но всё же ему было очень не по себе от такого внезапного интереса к его персоне со стороны школьного начальства. Хотя Карл и знал дорогу, но Шульц проводил его до самого кабинета директора, возле которого, на удивление, стояло двое военных в странных длиннополых кителях. Они заняли позиции по обе стороны от двери и, когда Карл и воспитатель подошли, синхронно шагнули, загораживая собой дверь. – Сюда нельзя, – слова произнесены таким тоном, что Карлу хочется немедленно развернуться и уйти. – Я старший воспитатель Шульц, а это воспитанник Майер, – в обычно таком властном и строгом голосе чувствуется откровенная неуверенность. – Его вызвал господин директор. – Подождите. Один из охранников отступает вперёд, всё так же загораживая собою вход, а второй, приоткрыв дверь, обращается к кому-то внутри, называя их фамилии, затем разворачивается и произносит: – Мальчик, ты можешь войти, а вы, герр Шульц, свободны. Всё так же немного робея, Карл входит в кабинет и быстро замечает, что директор не один – напротив окна, заложив руки за спину, стоит высокий военный в чёрном плаще. Такие носят только флот-адмиралы, и даже второклассники в Новом Рейхе знают их фамилии. Поскольку мужчина рыжеволос, а плащ на нём чёрный, то это может быть только Зигфрид Кирхайс. От мысли, что перед ним сам вице-император, Карл совершенно забывает о хороших манерах, так и замирает у дверей, не зная, что делать. – Карл, ну что же ты встал? – голос директора похож на переслащенное какао – такой же приторный и липкий. – Подойди и поздоровайся с Его величеством. Господин Невилл нервно сглатывает и то и дело косится на своего гостя. Карл, всё ещё не слишком понимая, что происходит, направляется к середине комнаты, но вице-император сам подходит к нему. – Здравствуй. – Рука вице-императора ложится ему на плечо, и Карл вдруг перестаёт бояться. – Здравствуйте, Ваше величество, – ответить на приветствие оказывается проще, чем казалось ещё мгновение назад. – Садись, – вице-кайзер отодвигает один из стульев и слегка подталкивает Карла к нему, – мне нужно тебе кое-что сообщить. – Райнхард, мне нужно срочно с тобой поговорить, – даже через экран комма видно, что Кирхайс сильно взволнован. – Заходи, – Райнхард отвечает мгновенно. В приёмной, правда, ждёт Оберштайн, но друг не станет отрывать от работы по пустякам. Значит, вопрос Зигфрида важнее. Кирхайсу хватает буквально минуты, чтобы преодолеть коридор, разделяющий их приёмные. Как только он входит и закрывает за собой дверь, Райнхард спрашивает: – Что случилось? Только не говори, что адмирал Ян снова сбежал захватывать Изерлон, – шутка, видимо, вышла не слишком удачной, раз друг на неё не реагирует. – Вот, смотри, – подойдя к столу, Зигфрид протягивает конверт. На первый взгляд Райнхард не находит ничего необычного в светло-сером плотном пакете, адресованном лично Кирхайсу, кроме отсутствия обратного адреса. Внутри конверта обнаруживается исписанный крупным, чётким почерком лист бумаги и какой-то официальный бланк, запаянный в прозрачную пластиковую обложку. – Ты хочешь, чтобы я это прочёл? – Зигфрид в ответ только утвердительно кивает. «Кирхайс, надеюсь, что ты ещё помнишь то маленькое приключение, которое произошло с тобой на Феззане в октябре 486 года? Поверь, я не желала тебе зла, просто обстоятельства иногда вынуждают нас действовать вопреки нашим желаниям. Впрочем, для тебя ведь тогда всё закончилось вполне благополучно, так что не думаю, что ты станешь меня упрекать. Ты никогда не искал встречи со мной, хотя и мог, если бы захотел. После смерти Рубинского я особо не скрывалась, но сейчас ситуация складывается так, что я должна навсегда покинуть Феззан, только перед этим мне нужно уладить одно дело, которое касается нас обоих. У меня есть сын, он родился 8 июля 487 года и его отцом являешься ты. Мальчика зовут Карл Майер и он живёт и учится в школе для мальчиков «Хаус дес Виссен». Я не собиралась сообщать тебе о нём, но забрать его с собой я не могу, так же как и продолжать платить за его обучение. Но я уверена, что ты сможешь позаботиться о нём. Прощай, теперь действительно навсегда. Доминик Сен-Пьер». Дочитав до конца, Райнхард берёт отложенный документ – это оказывается свидетельство о рождении. Историю о том, как тогда ещё ландшер Рубинский заподозрил в шпионаже посланного на Феззан Кирхайса, Райнхард знал со всеми подробностями, в том числе и о роли в ней любовницы Чёрного Лиса. Девица воспользовалась тем, что подозреваемому подсыпали какой-то гадости в еду, но, убедившись, что Кирхайс всего лишь курьер, привезший официальные бумаги в представительство Рейха, не причинила ему особого вреда. – Что ты будешь делать? – В принципе, можно и не спрашивать, ибо всем знающим Кирхайса ответ очевиден. Друг тяжело вздыхает. – Поговорю с Анхен, и если она согласна, заберу мальчика. – Хочешь, я сам поговорю с ней? – Райнхард ободряюще улыбается. – Нет, я должен сделать это сам. – Кирхайс встаёт и собирает лежащие на столе бумаги. – Мальчик ни в чём не виноват, а свои ошибки мы должны исправлять сами.