Сколько?

      — О чём задумались, мистер Барнум?       Финеас продолжал наблюдать за репетирующими на арене артистами.       — Как будто мы что-то упускаем, Летти.       Та тоже перевела взгляд на манеж. Акробаты прыгали, жонглёры подбирали упавший реквизит, несколько человек репетировали танец, кто-то подбадривал великана, делавшего неуверенные шаги на ходулях. С верхнего ряда трибун арена была похожа на муравейник.       — Зрителю можно предложить что-то ещё, — словно бы сам себе пробормотал Финеас. — Только вот что бы он хотел купить?       — После того, как вы стали продавать арахис на представлениях, я уже не знаю, что ещё можно изобрести, — развела руками Летти.       — Изобрести можно всё что угодно, — Финеас поднялся и одёрнул сюртук, словно стряхивая с себя задумчивость. — Кто к нам пришёл!       Новоиспечённый шоумен сбежал по ступенькам навстречу высунувшимся из-за кулис дочерям.       — Как вам вчерашнее представление? — спросил он, подхватив Хелен на руки.       — Отлично, пап! — почти хором отозвались девочки.       — Особенно акробаты, — воскликнула Каролина.       К семье Барнумов стали подходить артисты, чтобы поздороваться.       — Да, у Энн такой красивый костюм, — подхватила Хелен. — Как у феи-крёстной.       Акробатка заулыбалась.       — Я бы хотела такую куклу, как ты, — добавила девочка.       Энн засмущалась ещё больше.       — Зачем тебе кукла, если ты каждый день видишь меня вживую? — спросила она.       — Я бы поселила тебя в своём кукольном доме, — размечталась девочка.       — Ну да, а то ведь на память ничего не остаётся, — неожиданно согласилась её сестра.       — На память, — повторил Финеас.       Устроившаяся на лавке первого ряда трибун Летти с любопытством взглянула на шоумена.       — Я смотрю, вы уже решили вопрос, чего нам не хватает?       — Куклы, — напомнила младшая из дочерей. Энн засмеялась.       Финеас поставил дочь на землю и уселся на край манежа.       — Будет тебе кукла, если Энн не против, — подмигнул он девушке.       У обеих дочерей Барнума загорелись глаза.       — Можно всех артистов сделать куклами! — воскликнула младшая.       — А вместо кукольного домика — твой музей, только маленький, — предложила старшая.       — А Тома оставить, как есть, он в любой кукольный дом войдёт, — Летти хлопнула сидевшего рядом лилипута по спине.       Тот фыркнул:       — А ты и в уменьшенном виде ни в какой домик не пролезешь.       Летти захохотала.       — Пап, ты так и сделаешь? — Хелен дёрнула отца за рукав.       — Для тебя — конечно! — легко согласился тот. — У тебя будет уникальный кукольный домик.       — Может быть, не одна Хелен захочет такой дом? — робко предложила Энн.       — Я боюсь, изготовить такой набор будет дорого, — пожал плечами Финеас. — А значит, и продавать придётся за большую цену. Кто его купит, если богатые к нам не ходят? Хотя уменьшенная копия Тома — звучит интересно… Можно сделать маленькую мягкую игрушку.       — Я бы сам такую купил, — заявил лилипут.       — И ходули, — неожиданно добавил Финеас.       Когда все вокруг захихикали, он недоумённо огляделся, а потом хлопнул себя по лбу:       — Нет, это я уже не про Тома! Мы будем продавать вещицы, которые будут напоминать о каждом из вас. О Томе — небольшая игрушка. А на ходулях сделать надпись «Будь как ирландский великан» — и их купят те, кому больше всего понравился Василий.       Труппа оживилась. Со всех сторон посыпались предложения.       — И искусственный живот?       — Розовый парик?       — Нет, надо парик на всё лицо! С надписью «Будь, как человек-пёс».       — Да кто захочет таким быть?       — Тот, кто захочет быть таким толстым, как ты!       Барнум молча наблюдал за вошедшими во вкус артистами.       — Я вот раньше бороду свою хотела продать, — негромко сказала Летти. Финеас состроил страшные глаза Тому, который уже собирался прервать женщину какой-нибудь шуткой. — Ну, продают же волосы на парики, почему не продать бороду? А потом повзрослела и поняла — кто такой парик купит?       — А вам, мистер Барнум, надо голову свою продавать, — ухмыльнулся лилипут. — Раз уж вы от каждого собрались что-то взять.       — Голову, говоришь? — задумался шоумен.       Спустя пару дней Финеас Барнум вышел на крыльцо своего цирка. При дневном свете он ещё раз присмотрелся к трости с набалдашником в виде собственной головы в цилиндре. «Сколько людей захочет это купить? — повторил он волновавший его всё это время вопрос. И сам себе ответил: — Много».