Мороженое

Если бы Паша Чехов был доктором, разрабатывающим диету для экипажа, он бы изменил рацион команды «Энтерпрайза». Но Паша был навигатором. А потому ему приходилось довольствоваться тем, что было включено в меню без учёта его пожеланий. А в пожелания его входило одно: мороженое. Разное-разное, но лучше, конечно, шоколадное или фисташковое, то самое, родом из детства. Существовали, конечно, и другие вкусы, всякие инопланетные, но было что-то особенное в сладостях, которые он любил ещё ребёнком. Что-то, что заставляло искать мороженое на всех местах остановок «Энтерпрайза», хватать самое большое ведёрко, держать его на камбузе, где все уже привыкли к маленькому чудачеству навигатора, а потом в кают-компании торопливо окунать ложку в неизбежно тающую сладость. Коллеги не разделяли страсть Чехова к земному лакомству — мало ли существует всяких вкуснейших вещей во Вселенной, а этот паренёк с детскими пристрастиями ищет на каждом космодроме этакую редкость — поэтому мороженое навигатор съедал в одиночестве, что, впрочем, не слишком его тяготило. Тяготило его то, что не в каждом порту можно было найти земную сладость, и иногда на эти поиски уходило больше времени, чем Чехов мог себе позволить. Стоило ли оно того? Иногда Паша готов был в этом усомниться. Например, в тот момент, когда он нёсся с заветным ведёрком по взлётно-посадочной полосе, вызывая насмешливые взгляды космоплавателей, и готовясь принять кару от капитана за опоздание. Не то чтобы у Чехова была привычка опаздывать, но два месяца без захода на цивилизованные планеты сделали своё дело, и перед посадкой навигатор поклялся себе не покидать планету без мороженого, чего бы это ни стоило. От ведёрка, которое Чехов прижимал к груди, шёл холод, но уши у Паши горели так, что и морозец, пробирающий грудь и руки, был незаметен. Наконец любитель земной сладости оказался рядом с родным кораблём и взлетел по трапу. Чехов бежал, натыкаясь на людей, выталкивая пересохшим горлом извинения и чуть не сбив с ног какого-то парня в синей рубашке. Сердце, казалось, билось о самое ведёрко. Времени на то, чтобы занести мороженое на камбуз, уже не было, а потому ничего не оставалось, кроме как явиться с ним на мостик. А ещё член экипажа военного корабля, а ещё служилый человек, главный навигатор, пример другим. Стыдно, Паша. Ну, главное не задержать старт, а ради этого можно и в таком виде появиться. Чехов, выравнивая дыхание в лифте по пути наверх и глядя на мороженое в руках, успел с тоской подумать, что растает ведь до тех пор, пока он сможет отнести его на пищеблок, чтобы подержать там, пока он не сможет за ним вернуться. Но вот дверцы лифта разъехались, и стало не до мороженого: капитан Кирк умел придавать лицу грозное выражение. — Мистер Чехов, вы чуть не опоздали к старту! — Сэр… простите, сэр… этого больше… — Паша прежде не думал, что способен покраснеть ещё сильнее. Кажется, ошибался. И ведь все, кто был на мостике, смотрели на него — кто удивлённо, кто с иронией, а кто и чуть сочувственно. — Немедленно занять своё место, Чехов, — рыкнул капитан, впрочем, уже тоном ниже. — Есть, сэр, — навигатор ринулся к креслу. — А это что? Паша повернулся на голос Кирка. Да, тот смотрел на несчастное ведёрко с мороженым. — Мороженое, сэр. На камбуз отнести не успел. Губы капитана дрогнули. По всему мостику прокатился говор, Паша расслышал пару девичьих смешков, и уже позволил себе понадеяться, что сейчас он просто поставит мороженое под ноги, они спокойно взлетят, а потом он дождётся перерыва и отнесёт свою сладость на камбуз, но Кирк словно проглотил усмешку: — Никаких посторонних предметов на мостике во время старта! Мистер Чехов, это нарушение дисциплины! «А сам-то», — обиженно подумал Паша, вспоминая все моменты, когда импульсивный капитан действовал так, словно дисциплины и не существовало. Кирк, похоже, тоже это вспомнил, потому что лицо его просветлело, и он, вздохнув, добавил: — Чехов, уберите это с глаз моих. Экипаж, приготовиться к взлёту. Старт прошёл успешно, но для Паши минуты, пока мороженое у него под креслом таяло, грозя стать уже не таким вкусным после повторной заморозки, тянулись вечно. После перехода в варп можно было, теоретически, вставать, и даже попытаться отпроситься на пять минуточек на пищеблок, ведь было кому его заменить. Но вновь разгневать капитана навигатор не рискнул, а потому мог лишь мысленно возвращаться к мороженому. В тот момент, когда Паша уже начал тихо ненавидеть своё пристрастие к сладкому, рядом с ним выросла девушка-связистка — красное платьице с коротким рукавом, высокий пучок светло-золотистых волос, россыпь чуть заметных веснушек на носу. — Павел, я сейчас направляюсь в сторону камбуза. Если хочешь, я могу взять твоё… мороженое, — на последнем слове девушка запнулась, и, как показалось Паше, даже чуть покраснела. Ситуация и правда была несколько неловкая, но навигатор был несказанно благодарен золотистой связистке. — Ты меня просто спасёшь, — искренне ответил он, — спасибо… И тут Чехов запнулся. Имя девушки, даже если он его и знал, напрочь вылетело из головы навигатора. А ведь они пересекались по работе, и болтали пару раз в нерабочее время, кажется. — Дженнифер, — девушка, как показалось Паше, немного опечалилась. «Чего это она?» — недоумённо спросил себя он. — Да, Дженнифер. Спасибо. Девушка, алея платьицем и лицом, шустро направилась к лифту. Когда Дженнифер вернулась, Паша отыскал её глазами среди других фигур в платьицах карминного цвета. Девушка была вполне хорошенькая, хоть и не из красавиц, от которых голову сносит, а такая, в меру. Пожалуй, она бы могла ему понравиться. Она снова немного покраснела и улыбнулась узким розовым ртом, поймав его взгляд. Чехов улыбнулся в ответ и повернулся к своему пульту управления. Погружённый в работу, навигатор ближе к концу смены забыл о Дженнифер. Единственное, о чём он смог думать, освободив голову от потоков цифр, стало мороженое. Фисташковое, морозное, сладкое, оно ждало его на камбузе. Сейчас он заберёт его, сядет в кают-компании и наконец-то устроит себе маленький пир. Паша поспешно проходил мимо капитанского кресла, когда Кирк окликнул его: — Эй, мистер Чехов! Паша развернулся на каблуках, ожидая кары за утреннее нарушение дисциплины и чувствуя, что он влип, и нет ему прощения, и сейчас капитан отправит его на гаупвахту. Не то, чтобы Чехов считал Кирка тираном, но он впервые так проштрафился, а потому не знал, чего ждать от капитана. — Да, сэр? Кирк подошёл поближе, и, усмехаясь краем рта, сказал вполголоса: — Девушку-то с собой прихвати… удачи, мистер Чехов. Да сколько раз за этот день ему ещё краснеть?! Паша вспомнил про золотистую связистку и вскинул голову, ища её глазами. Она не уходила, нарочито медленно, как показалось Паше, сворачивая какие-то файлы на своём компьютере. Чехов подумал, какой же он дурак: ведь и правда можно было отблагодарить Дженнифер, пригласив её разделить с ним мороженое. Вполне милая, да и вряд ли даст ему от ворот поворот… Чехов не привык долго колебаться перед принятием решения. Он кивнул капитану и повернулся к тому месту, где сидела Дженнифер. — Привет… ещё раз, — стоило ему оказаться рядом, как весь его боевой настрой улетучился, уступив место лёгкому стеснению. Золотистая связистка повернула голову. — Привет. — Ты любишь мороженое? — выпалил Чехов. «А чего не спросил, как пройти в библиотеку?! — зло подумал он. — Так же глупо было бы». — Люблю, — против ожидания улыбнулась Дженнифер. — Неужели на этом корабле есть кто-то кроме меня, кто любит его?! — искренне изумился Паша. — Выходит, что так. — Знаешь, то, которое ты отнесла для меня… оно фисташковое. Как ты насчёт фисташкового? Не хочу съедать всё один. Если ты свободна, конечно. — Я вполне неплохо настроена насчёт фисташкового мороженого, и у меня свободен весь вечер, — снова лёгкая улыбка. — Тогда, возможно, ты составишь мне компанию в столовой? — А почему бы и нет. И она опять порозовела. А потом было мороженое в светлой и многолюдной столовой с высоким потолком, и оно было именно такое, как в детстве. Он узнал, что она из Ирландии, и нет, не все ирландцы рыжие и любят гаэльский футбол и свои народные танцы, и что они оба любят классическую музыку, в частности — Led Zeppelin и Deep Purple, и что лейтенант Ухура бывает строга к младшим по званию, хотя вообще она хорошая. А он рассказал ей, что русские не обожают баню и балет, и медведя он видел только в зоопарке мальчиком. И что планировал быть преподавателем высшей математики, а потом ему объяснили, какие перспективы его ждут на флоте, и что в детстве у него была собака, Белка… Они засиделись до самого отбоя, и она позволила проводить её до каюты, снова улыбнувшись перед тем, как закрыть дверь. Чехов возвращался к себе, чувствуя несказанную лёгкость в душе. Он и забыл, когда в последний раз так непринуждённо болтал с девушкой. Нет, Дженнифер определённо была ему по душе. Следующая высадка в крупном порту произошла недели через три. Планета оказалась из тех, где климатические условия не создавались искусственно, а оставались такими, какими их и создала природа. Глядя на белую метель, облизывающую борта «Энтерпрайза», Чехов пытался привыкнуть к мысли, что это на самом деле снег — такой невероятно домашний снег на этой планете, в остальном так непохожей на Землю. Паша, обычно равнодушный к природным красотам — мало он инопланетных чудес повидал? — не мог оторвать глаз от зрелища, открывающегося из иллюминатора. Город, занесённый снегом, с прямыми наклонными крышами под белыми покрывалами, выглядел как далёкий мираж из детства, и Паше нестерпимо захотелось туда. Он едва мог дождаться распоряжения капитана о том, что экипаж может идти в увольнение. Наконец Кирк отдал команду, и Чехов поспешно покинул навигаторское кресло. Дженнифер, как обычно, ждала его на своём месте. — Пав, да ты прямо светишься. Паша поражался тому, как Дженнифер могла безошибочно определить его настроение по одному его виду. И это ему очень нравилось. — Посмотри, Дженна. Так выглядит та самая русская зима, о которой ходит столько баек. Точно так же. У тебя ведь, в твоей Ирландии, такого не бывает. — Выглядит… холодно, — наконец сказала девушка. — Вот и подтвердился хотя бы один стереотип о русских, который я знаю! Вы любите такую жуткую морозную погоду. Но, если тебе это нравится, думаю, это не так страшно. — Что ты! Зима — это совсем не страшно, это очень весело и вообще круто. Знаешь, что? В голове Паши родилась идея, и Дженнифер явно заметила, что он в предвкушении какой-то авантюры. — Что? — А я, когда был ребёнком, мечтал сделать одну вещь. Мне запрещали есть мороженое на улице зимой, а я всегда так хотел. Прямо обида детства. Сейчас вот вспомнил про это. — Пав! Это же просто ребячество! Навигатор до мурашек вдоль позвоночника любил, как она произносит его имя, используя своё сокращение, как забавно оно звучит в сочетании с её лёгким ирландским акцентом. Впрочем, не ему тут рассуждать об акцентах. — Это значит, ты со мной? — Разумеется! Не стоять же мне в сторонке, пока ты съедаешь без меня всё мороженое на планете! И эту непосредственность Паша в ней обожал. Павлу Андреевичу Чехову, навигатору «Энтерпрайза», возможно, следовало вести себя более сдержанно в увольнении. Но Паша, Пав, парень, почти бегущий по зимнему белому городу и тянущий за руку золотистую связистку, самую прекрасную связистку во всём Звёздном флоте Федерации, мог позволить себе хохотать, перебегая улицу. Они нашли мороженое и устроили себе маленький праздник: взяли по стаканчику шоколадного и ели его, сидя на заснеженной скамейке, и это было лучшее свидание на памяти Чехова. Паша чувствовал себя как никогда юным. Глядя на разрумянившуюся от покусывающего мороза и бега Дженнифер с блестящими глазами и чуть съехавшей на бок шапочкой, Чехов ясно осознал, что сейчас действительно пора его настоящей юности. В семнадцать, четыре года назад, он поступил на «Энтерпрайз» и с тех пор усердно работал, до этого — прилежно учился. Девушки в его жизни бывали, но он мог с уверенностью сказать, что не было ни одной такой, с которой он мог бы вечно сидеть на заснеженной лавочке и есть мороженое, потакая своему детскому капризу. Да и как тут не считать себя юным, если он покраснел, как рак, когда на той же лавочке впервые поцеловал её? И золотистая связистка покраснела тоже. А Паша не нашёл лучшего способа прервать возникшее затем молчание, кроме как предложить взять ещё по мороженому. Дженнифер улыбнулась и согласилась. Всё начиналось с мороженого.