Счастливые

Когда в буфет быстрым шагом вошел Лисицын, Юля мыла чашки и думала об отношениях с напарником. Сейчас они уже не такие как раньше, сейчас все по-другому. Костя уже не ухаживал за девушкой, не делал комплиментов, но заботился и защищал. Но это, скорее, как напарника. А еще играл на чувствах. Неизвестно зачем он заставлял ее ревновать, порой даже в совсем неуместных моментах. А Соколова, на любой его флирт, на любое упоминание красивой девушки, бросала полный ярости взгляд, закатывала глаза и возмущенно усмехалась. Или же иногда, когда совсем теряла терпение, прямо высказывала свое неудовольствие, показывая этим свою ревность и, соответственно, чувства. Погруженная в свои мысли, оперативник не заметила прихода мужчины. Когда это все-таки произошло, она улыбнулась ему, не спрашивая, почему он такой напряженный и озадаченный: мало того, что день тяжелый, так еще и в снегурку вырядили, и продолжила мыть посуду. Через несколько минут майор заговорил сам. Будто собираясь с силами, вдохнул-выдохнул и хмуро произнес: - Юль, я, кажется, влюбился. У Юли сердце в пятки ушло. Как влюбился!? И самое главное, в кого!? Но, поняв, что если сейчас задаст эти вопросы, раскроет все карты, прикусила язык и резко развернулась. Хотела было съязвить, но, видя состояние Лисицына, не стала этого делать. - Что-то ты не очень радостный для влюбленного человека, - уселась напротив него, смотря, как тот вертит в руках кружку и внимательно что-то ищет в ней, - Чувства ведь прекрасны. Особенно, когда взаимны, - последнюю фразу Юля проговорила с горечью и опустила глаза. - Да ничего они не взаимны.., - майор сам сомневался в том, что они безответные, учитывая какие сцены ревности закатывала порой Соколова. Поэтому сказал это тихо, еле слышно, а затем, всплеснув руками, досадливо добавил: - Ты бы знала в кого! - И в кого же? - в девушке проснулось женское любопытство: она желала своему майору счастья, так хотя бы должна знать, с кем, - Да и не важно это. Если любишь - добьешься. - Да ее хоть добивайся, хоть нет, толку никакого. Держит оборону, все списывает на дружбу. И, к тому же, язвит постоянно, - вздохнул Константин. Юлия почему-то сразу вспомнила себя. "Черт, наверное Костя чувствовал себя точно так же! Какая же я была дура! Так стоп! А если..." - не успев додумать, оперативник сразу же отогнала от себя дурную мысль. Ей хотелось поддержать майора, поэтому она участливо спросила: - Ты все же не ответил на мой вопрос. В кого ты все-таки влюбился? - чуть склонила голову вправо и улыбнулась. Не выдержав спокойствия напарницы, Лисицын вскочил с места и буквально прокричал: - В тебя! В тебя опять влюбился! Довольна!? Девушка, испугавшись криков мужчины, вскочила следом, а затем, поняв смысл фразы, засветилась счастьем и проговорила: - Костя... - Ну, давай! Начинай смеяться, язвить или что ты там еще обычно делаешь, когда тебе люди в любви признаются! - он продолжал зло и раздосадованно глядеть на нее. Соколова испуганно смотрела на него. Неужели она действительно такая? Такая холодная и колючая? Но ведь если любят, то принимают таким, как есть... Придя в себя и осознав свою ошибку, он пробубнил себе под нос что-то вроде "Прости" и собирался уже развернуться и выйти, но его остановил голос оперативницы: - Да какого вообще черта, Лисицын!? Какого черта ты говоришь мне об этом!? - ее голос сорвался. Он продолжал стоять к ней спиной. "Только еще не хватало под Новый год поругаться!" Н-да, видимо Вам, товарищ майор, придется оставить бархатную коробочку до следующего удобного случая. Юля отвернулась от него, и он услышал едва различимый шепот: - Я ведь знаю, что не подарок... И ничего не могу с собой поделать. Зачем тогда давить на больное? Ведь если любят, принимают такими, как есть.., - речь часто прерывалась всхлипами, несвойственными майору Соколовой. Именно тогда Лисицын понял, какой он дурак. Его девочка, такая сильная и независимая обычно, тоже бывает слабой и беззащитной. Она повернулась что-то добавить, но в тот же миг оказалась прижатой к груди мужчины сильными руками за талию. Дав волю чувствам, она разрыдалась. Он гладил ее по волосам, по спине, успокаивая, и нежно шептал: - Тихо, тихо, все хорошо... Уже давным-давно принял... Всё, всё, успокойся. Не надо плакать, - Константин поднял заплаканное лицо за подбородок и тепло улыбнулся. Она сделала то же самое в ответ. - Все, поехали домой. А то не хочу Новый год в конторе встретить. Да и тебе отдохнуть надо. Не соображая, что предлагает ей майор, она лишь слабо кивнула и вновь уткнулась носом в его шею. Лишь когда они расписывались на ресепшене, Соколова, шмыгая носиком, недоуменно задала риторический вопрос: - Не понимаю, с чего ты вообще взял, что они не взаимны. На это Лисицын лишь усмехнулся и придержал перед любимой дверь.