Призрачные материи

      Агрест шагал по асфальту со связкой гелиевых шариков. Как легко их было нести — так легко было и на сердце. Он наконец-то решился. От этой мысли все внутри пускалось в пляс. Это было так замечательно, что теперь не осталось больше никакой недосказанности. Всё просто, понятно и замечательно! Ясность торопила вперёд, толкала идти ещё быстрее, и он, вприпрыжку, перемещался по улице. Идиотская улыбка расползалась по лицу.       Когда торопливо подбежавший парень увидел чёрный дым, валящий из окон первого этажа, всё в нем сжалось, сердце остановилось, пот выступил на лбу. Он бросил шарики, которые тут же полетели вверх, и свои вещи, которые тут же полетели вниз, и в тот же миг оказался внутри пекарни. Какой же горький этот дым! Том и Сабина вытаскивали пачки муки, сахара, крахмала, бутылки с маслом — старались убрать все горючие вещества. В пекарне уже было несколько человек, видимо, прохожие, которые пришли на помощь. Адриан пополнил их ряды, хватая всё, что попадалось под руку, и вытаскивая на улицу. Том одобрил его действия: — Да, спасибо, сынок, там мука, её нужно поскорее вынести.       Маринетт тоже помогала по мере сил. Она стояла посреди всей этой суеты и кричала пронзительным сопрано, которое было до одури похоже на простой девчачий визг.       Отойдя от первого испуга, Адриан попыталя взять себя в руки, насколько это было возможно в такой нестандартной для него ситуации. В конце концов, ничего страшного не произошло. Все живы. А он даже пришелся к месту и помогал родителям Маринетт. Да что там, Том Дюпен назвал его «сынок»! Это ведь замечательно. «Может, мне удастся им понравиться и я смогу и впредь заходить в гости. Да, это даже удачное стечение обстоятельств, наконец я смог оказаться в нужном месте в нужное время». — Да! — крикнул он от радости и хлопнул рукой по пакету, который оказался наполнен мукой и от этого движения лопнул.       Взвесь белой пыли на долю секунды повисла в воздухе… А потом огненная вспышка и хлопок, сотрясающий всю комнату. Тут же запахло палёным. И повисла звенящая тишина. Или это у него заложило уши? Теперь парень знал, как феерично взрывается мука и почему все с ней так суетились. — Дети! Живо, ВО-О-ОН из помещения! — проревел раскрасневшийся Том.       Подростки выползли из пекарни и сели, прислонившись спиной к стене. Адриан смотрел на Маринетт и думал, стоит ли ему говорить, что у неё чёлка сгорела.       В довершение всей картины пожарная бригада приехала в кратчайшие, даже рекордные сроки. Они размотали два рукава. Дали в них давление и стали тушить пекарню.       Шальной ветер то мягко обдувал, освежая и успокаивая, то налетал с ворохом грязи и пыли. Колючие песчинки норовили попасть именно в глаза. Пока блондин пытался избавиться от песка, его одноклассница застыла и вперилась взглядом в никуда. У Адриана это вызвало чувство дежавю, и он тоже перестал шевелиться.       «Время течет, как песок сквозь пальцы… Почему песок мягкий, а песчинка твердая?.. Время вечное, а секунда настоящая? Она как начало, исходная точка пути.       Многим песчинки кажутся одинаковыми и скучными, никто бы не представил, что они настолько удивительны и уникальны. Это не крупинка, а сложный Кристалл странной формы. Она вытянутая, бугристая, похожая на волнистую звезду. В этом камушке есть и цвет, и форма, и идея. Всё же существуют идеальные линии, когда ничего не нужно исправлять, когда созданная форма совершенна. Остаётся только завороженно любоваться, затаив дыхание.       Наверное, во всем мире только моллюски смогли разгадать это чудо, и, превращая её в жемчужину, показывают душу того, что люди привыкли считать пустым местом. — Песчинка, я запомнила тебя. Из тысячи узнаю, если нам удастся встретиться еще раз. Ты уникальна и совершенна, и не верь, если кто-то будет утверждать обратное…»       Адриан залюбовался девушкой, ему было приятно наблюдать за Мари во время этих её вспышек. Казалось, что она спала с открытыми глазами. Но между тем её взгляд озаряла такая проницательность… Видно было, что в этот момент она понимает что-то настолько прекрасное, великое, что никто не смог бы точно выразить это. Наша слишком перегруженная и витиеватая речь для этих целей не подходит.       «Она просто ПОНИМАЕТ ту вещь, на которую смотрит…       Мы в своей жизни видим огромное количество предметов, можем их назвать, даже объяснить, как их используем, зачем они нам нужны. Но понимаем ли мы их? Я не умею понимать вещи, а она… она это может. Не хочется её тревожить, отрывать от этого красивого, чарующего занятия. Может, это что-то важное, вдруг я чему-то помешаю? Вдруг это будет необратимо…       Можно вечно смотреть, как она осознает этот мир, разбирает его для себя на частицы и собирает вновь. От этого становится так легко и приятно на душе. Появляется ощущение, что ты вроде как тоже причастен к чему-то тонкому и недосягаемому, даже несмотря на то, что тебе это не дано… Но ты тоже смог, ты прикоснулся, ты это увидел, почти понял…       Многие вещи приходят через озарение. Ты вроде бы всегда это знал, но потом происходит щелчок, и ты начинаешь понимать всё то же самое, но исключительно по-своему, так, как другие не поймут, как не сможешь никому объяснить, даже при всём желании…»        Адриан взял Мари за руку не потому, что хотел, чтобы она очнулась, а просто захотел взять её за руку. Но от этого она всё-таки очнулась. — Смотри, там шарики, — Маринетт указала на трепещущие на ветру шары, — Они за провода зацепились…       Было даже мило, как они подрагивали, сверкая под солнцем, подставляя то один, то другой бок. Потом менялись местами, ещё больше путаясь, и снова дрожали на ветру. Когда они выстроились в одну линию и соединили два провода между собой, произошло замыкание. Грохнуло с такой силой, что содрогнулись стены домов. Хлопок и зелёная вспышка на полнеба до сих пор были осязаемы. Раскатистый взрыв заложил уши, ударная волна, казалось, склеила перепонки.       Было трудно поверить в произошедшее, разрушительные последствия никак не представлялись реальными. Люди высовывались из окон, выходили на улицу, что-то друг другу кричали, махали руками, бегали, суетились… Это происшествие во всем квартале вырубило электроэнергию. — Это я шарики принёс! — гордо сказал Агрест.