Психологический ликбез в помощь писателям

По просьбам трудящихся — небольшая статья-бонус о психологии лени и прокрастинации. «Лени не существует!» — когда-то авторитетно заявила мне моя психотерапевт. Нужно сказать, что и в литературе героев-лентяев создают довольно редко. В конце концов, смысл героя в том, чтобы он что-то делал и тем самым двигал сюжет. Упорно лежащих на диване персонажей, кроме, понятное дело, Обломова, так быстро и не вспомнишь (кстати, вы таковых знаете?) В крайнем случае, герои отправляются на подвиг, лень преодолевая, или же, как в книжках про советскую школу, огребают из-за своей лени столько неприятностей, что спешно превращаются в «отличников-студентов-комсомольцев» (это превращение, собственно, и лежит в основе сюжета подобных произведений). Однако мы предположим, что наш герой все же лежит на диване и «ленится». Каковы причины этого? Замечу, что в этой статье мы будем говорить только о психологических причинах — ситуации, когда герой лежит на диване, потому что болен или ранен, рассматривать не будем. Итак, поехали. Самый тяжелый случай — у героя депрессия. О ней я уже рассказывал когда-то давно, теперь напомню основное: депрессия не равно плохое настроение. Это тяжелейшее психическое и физическое состояние, обусловленное либо психологическими травмами, либо физиологическими и гормональными нарушениями. При тяжелой депрессии ваш герой будет погружен в состояние «смерти заживо», отсутствия всяких эмоций, у него будут нарушения сна (бессонница или наоборот гиперсомния, герой спит буквально сутками) и расстройства пищевого поведения (вообще не ест — ест как не в себя). Полный упадок сил выступает при этом как основной признак заболевания. Так что персонаж в тяжелой депрессии реально может не вставать с дивана днями и неделями. Или, с менее тяжелыми депрессивными состояниями, может что-то делать, но медленно, абы-как, быть невнимательным, постоянно что-то забывать (проблемы с концентрацией внимания и памятью также характерны для депрессий). Сюда же мы отнесем состояния стресса, глобальной усталости, эмоционального и физического истощения и т.п. Следующий вариант — герой не хочет делать того, что ему нужно делать, встав с дивана. Классический пример — у героя ненавистная ему работа, надо писать очередной отчет, а руки-ноги не слушаются, голова не варит и вообще в сон клонит. Или в прокрастинацию: «я бы и начал писать отчет, да обед не готов, на столе не убрано, стол убрал — нужно заодно уж и комнату, а тут еще новый сезон моего любимого сериала вышел, я только чуть-чуть первую серию гляну...» Это типичная реакция психологического убегания: мы не хотим испытывать скуку, отвращение и другие неприятные эмоции, связанные с работой — и наш мозг тут же подкидывает нам более приятные варианты. Мозг, к слову сказать, «лично заинтересован» в том, чтобы мы побольше радовались: за просмотром любимого сериала мы «угощаем» его дофаминами, а их он любит куда больше, чем гормон стресса норадреналин. Похожая на предыдущую, но все же несколько иная ситуация — герой хочет что-то делать, но боится. Например, сделать недостаточно хорошо; не успеть к срокам; не справиться; боится, что его будут осуждать или высмеивать за сделанное и т.п. Эти страхи и сомнения в собственных силах в буквальном смысле сковывают персонажа, не дают ему действовать, обездвиживают и укладывают на диван. Понятно, что все они родом из детства, так что, прописывая такого героя, снабдите его, хотя бы за кадром, теми, кто и высмеивал, и критиковал, и хотел, чтобы получилось идеально... Кстати, еще один страх тут — страх объема предстоящей работы, если он хочет сделать что-то реально большое и сложное. Написать книгу, например. Далее, лежание на диване может быть выражением пассивной агрессии. Что-то вроде саботажа. Герою не нравится то, что происходит вокруг него (условно, жена затеяла ремонт в квартире против его желания), и он отстраняется от участия, не протестуя при этом в открытую. Обои не выбирает, подрядчикам не звонит... Конечно, нельзя не поговорить и об издержках воспитания. Один их вариант — герою все приносят «на блюдечке с голубой каемкой». Гиперопека (чаще всего со стороны матери или бабушки), с одной стороны, лишает ребенка естетственной самостоятельности («не беги, не лезь, не трогай!»), а с другой — приучают к тому, что все сделают за него. Еще один вариант издержек воспитания очень пригодится вам, если соберетесь писать о подростках. Материнское восклицание «он лежит на диване, пялится в телефон и ничего не хочет!» — это прямо хит сезона последних нескольких лет. Привести героя-подростка в такое состояние можно, если выписать ему властных гиперопекающих родителей, которые за него уже все «отхотели». История известная: мама решает, с кем дружить, кого на день рождения звать, какие книги читать, в какие кружки и секции ходить, в какой вуз поступать, на ком жениться, сколько детей заводить и т.д. Сюда же может добавиться предыдущий вариант: мама не только «нафарширует» своими желаниями, но еще и проблемы за тебя решит — записку учительнице напишет, от армии отмажет и т.д. В результате наш персонаж-подросток (ребенок, да и взрослый) полностью окутан коконом материнской опеки. Ему нечего желать, не к чему стремиться, нечего добиваться и нечего преодолевать — все уже за него решили и решения реализовали. Вот и лежит на диване. Отдельный случай, который я хотел бы обсудить — это лень глазами других. Люди живут совершенно по-разному, предъявляя к себе и к жизни совершенно разные ожидания. Если, например, одна героиня — молодая мама, готовит своему ребенку еду сама, она может посчитать ленивой другую маму, которая покупает детские пюре в баночках; кому-то нужен идеальный порядок в доме, а у кого-то творческий хаос; кто-то живет по строгому, созданному им же расписанию, а кто-то не любит планировать. Так или иначе, мы может принять за лень то, что просто является иным стилем жизни. Пожалуй, это все, что я могу сказать о персонажах, лежащих на диване. Не претендую на исчерпанность темы. Если придумаете еще причины — пишите комментарии, обсудим! P.S. А вопрос, существует ли лень, предлагаю оставить открытым) P.P.S. В следующий раз говорим о персонажах — нарциссах.