Психологический ликбез в помощь писателям

Читатели попросили рассказать о героях с истерией. Спрашивали — отвечаем. Основные тезисы этой статьи заимствованы из книги Нэнси Мак-Вильямс «Психоаналитическая диагностика личности» и статей, посвященных истерии, Альфрида Лэнгле, президента Международного общества экзистенциального анализа и логотерапии, который глубоко изучает истерические расстройства. Ему, к слову сказать, принадлежит образ пустого торнадо, который вынесен в название статьи и как нельзя лучше характеризует истерический тип личности. Как всегда, для начала разберемся с терминами. Строго говоря, истерии как медицинского термина уже не существует. Диагноз «истерический невроз», существовавший в МКБ-9 (Международная классификация болезней в девятой редакции), распался в МКБ-10 на целый ряд подпунктов, которые описывают его проявления: диссоциативное расстройство с рядом самых различных проявлений: амнезии, деперсонализации, двигательные расстройства и т.д. В МКБ-11 они включены в раздел «Диссоциативные расстройства». Но поскольку нам важна не столько медицинская номенклатура, сколько узнаваемая картинка, которую можно использовать для создания персонажей, то мы будем, краткости ради говорить об истерии, истерическом и т.д. Далее, важно различать истерическую организацию характера и истерию как психическое нарушение. Давайте с этого и начнем. ИСТЕРИЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ХАРАКТЕРА: «ТЕАТРАЛЬНЫЕ» ЛИЧНОСТИ Нэнси Мак-Вильямс употребляет определение «театральная» личность как синоним истерической. И уже одно это слово позволяет сформировать образ определенного типа героев, о котором мы говорим сегодня. Пожалуй, это самая характерная черта истериков — театральность. Они «живут на публику» и потому избыточны во всех своих проявлениях: если эмоции — так через край, рыдать — так навзрыд, смеяться — так до упаду. Истерики суетливы, тревожны, их жесты, слова, мимика подчеркнуты, их главная задача — произвести впечатление на публику (а публикой автоматически становятся все окружающие). У них часто громкий голос и яркая, броская одежда (они вообще очень склонны уделять повышенное внимние своей внешности). Они склонны абсолютизировать, бросаться общими фразами, которые нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть: «Итальянская кухня — лучшая в мире!». Они зачастую манипулируют, оказывают давление: «Ты непременно обязан прочесть эту книгу! Ну давай, читай!» — при этом их мало интересуют желания и намерения других людей. Соответственно, они часто нарушают границы других людей. Персонажи-истерики эгоцентричны. Их поведение часто сексуализированно, но при этом герои словно бы не понимают, что производят такое впечатление. Они ребячливы, зачастую производят впечатление беспомощности, слабости, наивности. Их душевные переживания часто проявляются на телесном уровне. Еще Фрейд описывал у своих пациенток необъяснимые с физической точки зрения параличи и онемения и видел причину этих состояний в подавленной сексуальности, точнее в конфликте сексуальных влечений и запретов на сексуальные проявления, наложенные обществом. Не имея решения на каких-либо других уровнях, конфликт этот находил, по мнению Фрейда, свой выход в сфере телесного: дама хочет мастурбировать — мастурбировать нельзя — у дамы отнимается кисть правой руки. Заметим к слову, что и во времена Фрейда, и теперь истерия и истеричная организация характера — это удел в основном женщин. Нельзя сказать, что мужчин-истериков совершенно не существует, но их все же существенно меньше, чем женщин. В настоящее время суть истерического характера и причины его формирования понимаются иначе, чем при Фрейде. Профессор Альфрид Лэнгле, о котором мы упоминали выше, отмечает, что истеричная организация характера формируется вокруг внутренней пустоты. В своей лекции «Боль утраченного Я. Истерия: причины, понимание и экзистенциальный подход» он говорит: «Если мы посмотрим на карту Москвы, то увидим, что этот город построен по принципу кругов, а в центре находится сердце города — Кремль. В Вене, где я живу, таким центром является собор святого Стефана. [...]Истерию также можно описать с помощью кругов. Что стоит в центральной точке истерии? Не Кремль, не храм — а пустота. Это — центральное в истерии. Можно нарисовать ее в виде круга или нескольких кругов, но в центре нет ничего. Человек, если он вообще себя чувствует, чувствует себя пустым. Это невероятное состояние, связанное с большим страданием. Можно даже подумать, что депрессивному человеку гораздо легче, чем истеричному. Депрессивный человек что-то чувствует, у него есть центр. Истерический человек страдает, но не понимает, отчего». Итак, человек с истерическим складом характера не ощущает самого себя, у него глубочайший кризис идентичности. Кто я? Каков я? Что я люблю, чего не люблю? Что я чувствую? Все эти вопросы остаются для истерика без даже самых приблизительных ответов. Он пуст — но пустота требует наполнения. И для этого наполнения истерику нужны другие люди — зрители. Собственно, они нужны не только истерикам: формирование человеческого «я» происходит только во взаимодействии с Другим (и именно поэтому история киплинговского Маугли — это сказка), но персонаж с истерическим характером взаимодействует с окружающими очень специфично. Взаимодействия с окружающими для персонажа с истерическим складом характера полно противоречий и является зачастую крайне утомительным для этих самых окружающих. Часто его действия рассматриваются как манипуляция, да и уследить за потоком сильных, постоянно меняющихся эмоций непросто. Истерик буквально мгновенно может переходить от ледяного равнодушия к глубочайшей сердечности, от смеха к гневу, от веселья к слезам и т.д. Из-за чрезмерности, «показушности» этих эмоций они часто воспринимаются как фальшивые, поверхностные, да, по сути, таковыми и являются: ведь мы помним, что в самой середине истерика — пустота. Однако истерики не притворяются в примитивном смысле этого слова и не манипулируют с целью наживы и/или укрепления своей власти, как, например, психопаты. В общении с другими они становятся своеобразным зеркалом, отражающим эмоции других людей и тем самым наполняющим себя самого. Иными словами, подсознательной задачей героя с истерической организацией характера является вызвать у окружающих сильные эмоции. Тут все средства хороши — об этих средствах мы еще поговорим чуть позже. Пока остановимся на том, что своим поведением, словами, поступками истерики вызывают «эмоциональное цунами» в окружающих, а затем как бы впитывают бурлящие вокруг них страсти. Собственно, именно поэтому истеричные персонажи, не переходящие грань патологии, зачастую выбирают себе публичные профессии: актеров, преподавателей и т.д. Им нужно «зажечь зал», с тем, чтобы и самим подпитаться от этого «огня». Однако все еще более сложно и противоречиво (ну да, с истеричными персонажами просто не бывает). Мы сказали, что истеричный персонаж нечувствителен к самому себе, что самая суть его личности как бы анестезирована, заморожена, так, что он не имеет к ней доступа и либо вообще никак не ощущает себя, либо ощущает себя пустым. Однако вдумаемся: когда именно в жизни требуется анестезия? Разумеется, тогда, когда нам больно. Тот же принцип верен и для героев-истериков. Они не родились с пустотой, более того — и сама пустота — это ничто иное, как замаскированная, замороженная боль. Откуда она берется? Альфрид Лэнгле перечисляет следующие возможные пути ее появления: «Во-первых, через переживание стеснения или давления. Например, жизнь в деревушке, где все друг друга знают, тюрьма, опыт аутсайдерства и т.п. могут порождать чувство невозможности развития и отсюда ощущение задавленности. Другая сфера негативного опыта, ведущая к боли – нарушение личных границ человека через соблазнение, насилие, что может происходить в рамках сексуального злоупотребления. И третья причина боли – опыт большого одиночества. Например, ребенок в детстве оказался покинутым родителями или ему не уделяли достаточно внимания». Итак, истериками становятся в результате ощущения отверженности и покинутости, одиночества; в результате насилия, в том числе и сексуального; в результате ограничений, которые накладывает на героя общество или он сам. Копнем еще немного глубже. Если пока не принимать в расчет истерию — каким может быть самоощущение человека, которого отвергали, не уделяя ему внимания, или, наоборот, подвергшегося насилию? Довольно очевидно, что какого-то позитивного образа себя такой персонаж не сформирует. Ребенок все рассматривает через призму себя, и это вполне нормально. Значит, если меня отвергают, не хотят знать, не разговаривают со мной, не смотрят на меня, не улыбаются мне — значит, дело во мне. Я настолько мерзкий, плохой, недостойный, что со мной невозможно поддерживать отношения. В этом, к слову сказать, трагедия многих детей, переживших сексуальное насилие со стороны взрослых: когда все это происходило, они думали, что с ними можно так обращаться, опять же, в силу их «плохости». Именно так подсознательно воспринимает себя герой с истерическим характером. Для себя он — печальный, брошенный, использованный, отвратительный ребенок, с которым никто не захочет иметь дела, если только его разглядит. «Главное ощущение себя при истерии – чувство маленького, пугливого и дефективного ребенка, преодолевающего трудности так хорошо, как только и можно ожидать в мире, где доминируют сильные и чужие другие. Хотя люди с истерическим складом личности нередко выступают как контролирующие и манипулирующие, их субъективное психологическое состояние совершенно противоположно», — говорит об этом Нэнси Мак-Вильямс. И тогда весь тот фейерверк эмоций, шума и пестроты, который истерик производит, наполняется двойным, противоположным, смыслом. С одной стороны, это способ привлечь к себе внимание и вызвать у окружающих яркие эмоции. Такой призыв «вот я, посмотри на меня!» Но если мы сравним поведение истерика с реальным фейерверком, мы заметим и еще кое-что: в фейерверке невозможно увидеть ничего, кроме фейерверка. Мы не можем заглянуть как бы внутрь него или увидеть что-то, что находится за ним. И это, парадоксально, тоже то, чего добивается наш персонаж: отвлечь внимание от себя самого, того самого, который ощущается как пустота, а бессознательно выглядит как уродливый ребенок. Таким образом, послание истеричного персонажа окружающим — «посмотрите на меня, но не смотрите на меня». Это действительно крайне мучительно, причем как для окружающих, так и для самого персонажа. Истерикам крайне необходимы отношения, однако близость с другим человеком их пугает и обескураживает. Они манипулируют окружающими, чтобы привлечь их к себе, но и строить здоровые отношения не умеют. И сложностей становится только больше, если истерические черты нашего героя приобретут патологический характер. ИСТЕРИЯ КАК ПАТОЛОГИЯ Своеобразие истерической патологии в том, что патологический спектр является как бы просто продолжением и усилением совершенно нормальных и здоровых личностных качеств. Эти качества могут, к слову сказать, принадлежать не только людям с истерической организацией характера. Например, экстраверсия, ориентированность на других людей и внешний мир; уход за собой, внимание к собственной внешности; организаторские способности; спонтанность; ощущения себя «здесь-и-сейчас», внимание к текущему моменту; преувеличения (как не рассказать захватывающую историю) и т.д. Усиливаясь, эти качества переходят, однако, в истерическую плоскость. Спонтанность сменяется суетливостью, экстраверсия заполняет собой все, не оставляя места для внутреннего (мы помним, что у истериков и нет этого внутреннего); внимание к собственной внешности перетекает в вычурные, безвкусные одежды, а также в маниакальное отслеживание модных трендов; мобильность, легкость на подъем переходит в тревожность, нервичность и т.д. При дальнейшем усилении эти черты становятся патологическими, то есть болезненными и затрагивают самые глубокие сферы нашего персонажа, а именно эмоциональную, когнитивную и телесную. В плане эмоций при истерической патологии происходит резкое усиление эмоций и их крайняя поляризация. От истеричного веселья — к ярости — к слезам — к ледяному равнодушию и т.д. Отношение к другим тоже поляризуется: нет нейтрального отношения, ты либо друг мне, либо враг. Нарушенные истерические персонажи — великие мастера на «проверку чувств»: они могут провоцировать других, вести себя подчеркнуто грубо, намеренно «выводить из себя», предъявлять непомерные требования («если ты мне друг, разреши мне жить в твоем доме») и т.д. Истинные, естественные чувства истерика при этом как бы замораживаются: он может с улыбкой сообщать о каких-то ужасающих, травмирующих событиях и т.д. О когнитивных проявлениях истерии мы знаем по книгам и фильмам, причем вовсе необязательно посвященным этой теме. Сюда относятся амнезии (именно истерические вмнезии, не вызванные травмами или повреждениями мозга. Об амнезиях мы говорили в одной из предыдущих статей); состояния истерических фуг (что это такое — также обсуждалось в статье о амнезиях), а также ложные воспоминания. Напомним, что цель истерика — заставить окружающих переживать мощные эмоциональные всплески. На патологическом уровне сознание и, как мы позже увидим, тело, начинают ему в этом подыгрывать. Персонаж с истерией может рассказывать о заведомо ложных вещах и событиях — и вместе с тем быть убежденным, что эти события реально с ним произошли. В этом наиболее ярко проявляется «театральность» таких личностей: их состояние подобно состоянию великих актеров в процессе игры, они вживаются в роль. Вроде и понимют, что это игра — но уж очень все «по-настоящему». Телесная сфера. Истерия может имитировать симптомы практически любой болезни и недомогания (в этом случае говорят о конверсионной истерии: о переходе психических симптомов в телесные). Выше мы уже приводили пример «истерического паралича». Сюда же — истерическая немота, глухота, слепота, тики, обмороки, параличи, спазмы, температура, всевозможные боли и т.д. Занятно, что телесные проявления истерии эволюционируют с течением времени. Вот как пишет об этом Альфрид Лэнгле: «В XIX веке вызывало всеобщее признание, если хрупкая дама падала в обморок. Тогда это было принято, это часто встречалось, что дамы на балу через час падали в обморок. Конечно же, этому способствовало наличие корсета. На этот случай у каждого мужчины в кармане был припасен флакон с нюхательной солью, чтобы привести даму в чувство. Галантный мужчина подхватывал падающую женщину и помогал ей прийти в чувство. Она открывала глаза и видела его над своим лицом. Это было некоторой формой игры и правилом хорошего тона. Сегодня никто не представляет такую ситуацию. Сегодня ни одна женщина так не поступает, потому что если сегодня кто-то упадет в обморок, то вызовут скорую и увезут в больницу. В какое трезвое время мы живем!» На смену обморокам, к слову, пришли истерические мигрени. ИСТЕРИЯ И ИСТЕРИКА Как мы убедились, персонаж с истерической организацией характера — это вовсе не тот, кто «закатывает истерики». Точнее, истерики, конечно, с такими героями случаются, но не только с ними. Вообще, истерика — это чрезмерная, часто неконтролируемая эмоциональная реакция на незначительный раздражитель. Понятно, что истеричные персонажи легче входят в это состояние, но оно свойственно не только им. UPDATED В комментарии был задан вопрос о том, как взаимодействовать с истериками. Копирую сюда мой ответ. В книге и статьях, о которых я говорил, рассказывается больше о терапии истерических расстройств. В рамках психотерапии речь идёт о глубокой проработке внутренних травм, которые привели к образованию «пустоты» в сердцевине истерического характера. Взаимодействие с пациентом направлено на то, чтобы «вернуть ему себя», научить различать его истинные чувства, желания, помочь обрести себя. В повседневной жизни окружающим истерика предлагается «отнестись к нему серьезно», дать ему право быть, тем, кто он есть. Выпады вроде «не истери!» результатов не приносят. Однако параллельно с этим окружению истерика важно и «серьезно относиться к себе», то есть оберегать свои границы от нападок истеричного человека, не поддаваться на его провокации и манипуляции, не занимать покровительственную позицию, хотя, в силу ребячливо-беспомощного образа, который транслирует истерик, сделать это зачастую тяжело. Ну и принимать в расчёт, что истерики все же плохо строят длительные отношения, так что связь с ними легко может распасться.