Галактика

Мерида не хотела этого. Честно. Нет, она любила Джека, но сама мысль о том, чтобы жить вместе, казалась ей какой-то абсурдной. Как, тем более, замужество. Зачем жить в одной квартире, если ты часто видишь человека и так? Она не понимала парочек, которые съехались и жили вместе. Джек хотел этого. Сильно. По правде сказать, Мерида его опьяняла. Каждый момент с ней оставался в памяти яркой тёплой звездой, составляя созвездия. И Джек мечтал создать галактику. Галактику, в которой можно было жить. Когда Мерида всё-таки согласилась, она решила, что это не изменит её. Она так решила ещё в детстве, когда захотела стать писательницей, а не перенять управление юридической компанией отца. Ничто в мире не изменит её. Поэтому она могла встать в пять часов утра, натянуть рубашку Джека и пойти на кухню строчить текст на ноутбуке. Или запросто прогуляться до парка. Да, в пять утра. А потом вернуться в постель и валяться до позднего дня. Когда Джек всё-таки добился согласия, то он был счастлив. Ведь каждое утро, первое, что он видел, открывая глаза, это рыжие пышные кудряшки, которые он так любил перебирать. Правда, просыпался он от холода, потому что его одеяло Мерида перетаскивала на себя. Её же одеяло валялось на полу. Всегда. В конце концов он привык. Мерида не любила готовить. Бутерброды – это можно, разогреть еду на плите – всё, максимум. И шоколад. Да. Конфеты, печенье, шоколад… Какое счастье, что их не надо готовить!.. Джек готовить любил. И, надо сказать, очень и очень неплохо. Не то чтобы у него было много времени на это, но если уж брался за какое-нибудь сложное блюдо, то отводил на это чуть ли не день. И результаты были на высоте. Мерида любила смотреть, как он готовит. Джек, такой милый в своём полосатом фартуке, стоял у плиты и готовил какую-нибудь лазанью, а потом поднимал глаза и с улыбкой спрашивал «Что?» «Мне повезло, что мой парень умеет готовить». Джек любил смотреть, как она работает. Рядом с её белым ноутбуком всегда стояла тарелка с красными блестящими яблоками. Не отрываясь от экрана, Мерида поедала их одно за другим, громко хрустя. Стук по клавиатуре и хруст сладких яблок – единственное, что нарушало тишину. А Джек мог просто смотреть на неё, создавая очередное созвездие. Мерида удивилась, когда Джек перекрасил свои волосы. Он сделал это ещё в девятом классе. Раньше они у него были каштановые и мягкие, как у его сестры, а теперь были серебристые и жестковатые. Впрочем, с его голубыми глазами серебристые волосы сочетались лучше, чем каштановые. Но торчать от этого в разные стороны они не перестали. Джек восхищался кудряшками Мериды. Казалось, каждая прядь имела свой оттенок. Но вместе они были такими яркими, красочными, словно листья клёнов осенью в парке. Но здесь были только переходы от оранжевого через рыжий к красному. Клены же могли быть и жёлтыми, и даже фиолетовыми. Осенью они притаскивали огромные букеты кленовых листов домой, и эти листья валялись у них на каждой тумбочке, прятались в каждой книге, занимали все вазы – но неизбежно тускнели и теряли свои цвета. Но не волосы Мериды. Мерида обожала смотреть на звёзды. Вот так легко забраться на крышу с пляжным ковриком и просто лежать полночи, дожидаясь рассвета. Находить в темноте ладонь Джека и чуть сжимать её. Шептать что-то странное, далёкое и прекрасно-мечтательное, как те звёзды, смеяться его забавным фразам... Конечно, если туч нет и погода тёплая. Джек ненавидел, когда ему приходилось задерживаться на работе. Он допоздна оформлял отчёты, чтобы потом приехать в двенадцать ночи домой и устало разогреть себе ужин. Мерида по обыкновению вставала, приходила на кухню, садилась рядом с ним на диванчик и молча прижималась, словно тёплая ласковая кошка. Они вообще часто проводили время друг с другом молча. Мерида мечтала стать знаменитым писателем. Она писала статьи и стихи в журналы, но представляла, что будет, когда она закончит свою книгу и напечатает её. Лихое воображение рисовало разъезды по всему миру, громкие интервью, длинные очереди за автографами. Её талантом будут восхищаться. Её будут боготворить. Она сможет изменить этот мир к лучшему. Джек хотел просто спрятаться от всех. Счастливым он чувствовал себя дома, за надёжными стенами, среди столь тщательно расставленных уютных вещей. Он знал о мечтах Мериды и всячески поддерживал её. Он читал её тексты, а она лежала рядом и вглядывалась в его лицо. Он был главным её фанатом. Но его мечтой был небольшой деревянный дом с камином где-то между лесом и озером. Там, где не было бы людей, шумных соседей, начальников с их претензиями… Мерида любила ночи больше, чем дни. Любила кусать губами мягкие губы Джека. Проводить руками по его спине, чувствуя мускулы. Что-то бормотать в ночь, пьяно улыбаясь, и смотреть в его глаза. Столь прозрачные, словно льдинки. Столь близкие и страстные. И знать, что эта страсть вызвана ею. И чувствовать себя от этой мысли абсолютно счастливой. Джек не пропускал ни одного момента. Он всегда помнил о своей галактике. И она становилась всё больше, всё ярче, сверкая в темноте Космоса туманностями, которым позавидовала бы Андромеда, и созвездиями, которые не могли бы создать и греческие боги. Ему нравилось в Мериде всё. Её необузданность, её резкие перепады настроения, её рассказы. Иногда он просто отдавался ей, позволяя делать с собой всё что угодно. Позволяя делать это где и как угодно. Он даже иногда говорил ей это, лёжа в мятой постели и убирая кудрявую прядку ей за ухо. И тогда его чаще всего окидывали властным взглядом и посылали в магазин за очередной порцией красных яблок. Мериде казалось, что время застыло. Ей казалось, что так будет всегда. Будто их с Джеком уютный мирок никогда не изменится, не исчезнет, и она просто радовалась этому. Джек таких иллюзий не питал. Он знал, что всему приходит конец. И он изо всех сил цеплялся за то, что у него было сейчас, продолжая запечатлевать воспоминания в звёзды. Мерида никогда не хотела детей. Даже когда ей исполнилось двадцать семь. Возможно, она была эгоисткой, возможно, это было странно, но это было так. От них слишком много хлопот. Хотя… она боялась, что это изменит её отношения с Джеком. Что это вообще изменит их. А она меняться не хотела. Джек… никогда не знал точно, хочет он детей или нет. Но Мерида своё мнение по этому вопросу выразила твёрдо. И было понятно, что она менять его не собирается. Точно такое же мнение у неё было и о замужестве. Так что он просто решил это отложить. Мерида часто ссорилась с Джеком до того, как они стали встречаться. Перепалки, стычки и чуть ли не драки в их классе в восьмидесяти процентах случались из-за них двоих. Но потом все ссоры куда-то исчезли. Их мнения и вкусы могли различаться, но они как-то жили с этим. Они подстраивались друг под друга. Меняло ли это их? Вряд ли. Джек не особенно любил ссоры. Он больше был ближе к тому типу людей, которые всегда ищут компромиссы. Но именно он начинал все словесные поединки. Разумеется, речь о школьном периоде. После этого потребность в этом отпала. Забавно, как они насмехались друг над другом вначале и как теперь сидят в обнимку на кровати, смотря очередную серию своего любимого сериала. Джек перебирает её кудряшки и наслаждается отдыхом после тяжелого рабочего дня. Мерида начинает понимать, что что-то меняется. Не сразу, конечно, постепенно. Но Джек больше не красит свои волосы серебристой краской каждый месяц. А её глаза как-то слишком быстро устают от яркого света экрана компьютера. Но её книга закончена. И издательство согласилось её напечатать. Джек сначала выслушивает все её счастливые восклицания, а потом сильно обнимает, отстраняется и целует. Долго, медленно, мягко и страстно одновременно, вкладывая в него всю радость за свою писательницу. Это важный день в её жизни. Даже если книга не станет известной на весь мир. Но она это сделала. Она закончила то, что начала ещё давным-давно. Мерида наконец-то понимает то, о чём смутно догадывалась. Они постарели. Джек вообще больше не красит свои волосы серебристой краской. Потому что они поседели. А её глаза, столь ясно видевшие всю жизнь, неожиданно потребовали помощь очков. Иллюзия развеялась, а Мерида осталась. Осталась поражаться тому, как могла этого не понимать и не замечать так долго. Джек прижимает её к себе, разглядывая серебристые нити в бледно-рыжих волосах. Всё-таки они потускнели. Как те кленовые листья… Годы пролетели незаметно. А в душе разлилась усталость, накопленная за всю жизнь. Эта усталость ещё долго будет с ним, пригибая всё ниже к земле. Мерида сжимает руку Джека, чувствуя умиротворение и спокойствие от того, что он рядом. Она тоже чувствует усталость. Всё-таки восемьдесят семь лет – это немало… А Джек так вообще достиг красивой цифры восемьдесят восемь… Но она не жалеет ни об одном дне, прожитом ею. И её волнует лишь один вопрос, волновавший всю жизнь – она изменилась или нет?.. Джек с трудом добирается до нужного места. Садится на скамеечку. Бледно-голубые глаза, щурясь от солнечного света, смотрят на холодную каменную плиту. Они закрываются, и перед Джеком сияет Галактика с большой буквы. Галактика, полная воспоминаний о её улыбке, смехе, сосредоточенности во время работы, о её шёпоте ночью на крыше… Полная пакетами с красными яблоками, смутными обрывками и вздохами в полумраке спальни, полная счастливых моментов и молчаливого понимания, что рядом с тобой твой человек. Эти воспоминания принадлежали им двоим, но Джек с самого начала предчувствовал, что смотреть на Галактику будет только он. Предчувствовал, что Галактика – единственное, что у него останется даже тогда, когда его память забудет всё, включая собственное имя. Потому что Мерида была для него всей жизнью. Была для него прекрасной и необъятной Галактикой.