Solar Drama

Умостившись напротив него, рыжеволосая тепло улыбнулась и, уложив букет на свои ноги, начала неспешный монолог. – Привет, – она встретилась с ним взглядом, чуть сжимая колючие цветы в руках. – прости, что так долго не приходила, Дэниел забирает слишком много сил и времени. – она невольно усмехнулась, вспоминая их активного сына, который является копией своего папы. – Представляешь, он уже постепенно начинает ходить, с моей поддержкой топает по всему нашему дому, – Мун улыбается, выпуская из глаз пару капель соленой жидкости. – и на это так прекрасно смотреть, просто невозможно оторваться. А как он говорит, – тихо захихикала, стирая с розоватых щек еще несколько слез. – Крис, ты не представляешь. Он просто не замолкает ни на секунду, умиляя нас своими непонятными словами и слышным бормотанием. А еще Дэниел хорошо выговаривает слово мама, постепенно начинает говорить дед и бабушка, уж очень часто твои родители проводят с ним время. – невольно встречается с ним взглядом, припоминая дома похожие. – И знаешь что еще, уверенна твои проделки, – прикусывает губу, мило сощуривая глаза. – ведь его глаза, они прям копия твои, клянусь. Они так сильно вдыхают в меня жизнь, ведь когда он улыбается, они так заразительно блестят, заставляя улыбаться вместе с ним. Помнит его глаза, в которые влюбилась с первого взгляда, прекрасно помнит то пламя, что постоянно горело при виде возлюбленной. Она помнит все, даже те незначительные изумрудные вкрапления, что так искрились в океане карих радужек. Вспоминает как в начале своей беременности, когда живот только начинал виднеться, Крис постоянно разговаривал с малышом, даже не смотря на насмешливость своей невесты, которая напоминала о том, что ребенок совершенно ничего не слышит. Прекрасно помнит, как Шистад обещал научить его первым словам, сначала естественно слову «Папа», ну а следом естественно «Мама». Только жаль, что этому его научил не папа, и до безумия больно от того, что они и вовсе никогда не услышат друг друга. Подняв глаза, Эва смотрит на него такого улыбающегося и отвечает взаимностью, даже сквозь слезы. Невольно вспоминает каждую его улыбку, что парень постоянно дарил ей. Вспоминает то, как Шистад постоянно заставлял её улыбаться, даже если ситуация была не из лучших. Ведь брюнет ненавидел, когда его девочка грустила или что еще хуже плакала. – Ну, а у меня все по-старому, – рыжеволосая вздыхает, разглядывая любимые черты парня. – все также работаю у Вильяма, что слишком сильно заботится обо мне вместе с Сатре, не давая унывать. – усмехается, прикусывая губу и немного молчит. – Все также смертельно скучаю по тебе, Крис, – улыбка спадает с лица и слезы постепенно увеличиваются. – я просто уже не могу без тебя, Шистад, не могу. – тихо шепчет, вовсю заливаясь соленой жидкостью. – Прости, что снова плачу, хоть и миллион раз обещала тебе, что подобного не повторится. – виновато глядит на него из под мокрых ресниц, поджимая губы. – Но не могу сдержаться когда смотрю на тебя, уж слишком слабая без тебя. – прикусывает губу, опуская взгляд к телесным Timberland’am, что еле слышно потопывают по плитке. Прикрывает лицо одной ладонью и всхлипывает, ведь воспоминания о том трагическом дне снова начинают прокручиваться, даря не слишком приятные ощущения, что сдавливают сердце, которое и так больше не бьется как раньше. – И я не знаю, как мне жить дальше, не знаю, что в будущем сказать нашему сыну, когда он спросит, где его папа. – Мун опускает голову, стыдясь его счастливого взгляда. – И он единственное, что меня держит здесь. Дэниел достоин счастливой жизни, пусть и с одним родителем. И я обещаю, что прекрасно воспитаю нашего сына, чтобы ты с недосягаемых небес гордился им. – она поднялась с деревянной лавочки и за пару шагов оказалась около черного мрамора с изображением её любимого человека. Опускается, и всматривается в глаза, что выглядят так бездушно и пусто на мраморе, но прекрасно знает, сколько в них любви к ней. – А еще я верю и знаю, что ты постоянно с нами, ты же обещал ни на секунду не оставлять и постоянно оберегать, – поднимает немного уголки губ вверх, проводя кончиками пальцев по холодной поверхности, где вычерчено его лицо. – и я уверенна, что ты его сдерживаешь. Мун укладывает букет из двадцати четырех роз на промёрзшую землю и, поднимаясь, отходит на пару шагов назад. – С Днем Рождения, любимый Кристофер, – улыбается ему, как и раньше, желая увидеть его живую улыбку, а не изученную до истомы на мраморе. – мы с Дэниелом тебя безумно любим. – снова всхлипывает, быстро стирая с морозных щек соленые капли. Обводит взглядом напоследок его изображение и, шепча тихое «Пока», уходит. А по приходу домой заглядывает в радостные глаза полугодовалого сына, что в этот день блестят пуще прежнего, заставляя сохранять мокроту глаз до самого утра. И после того как уложит маленького человечка, у которого внутри на половину течет кровь не менее любимого мужчины, закрывается в своей комнате и громко плачет снова разговаривая с его портретом, что стоит там слишком долго. И засыпая в его любимой рубашке, молит бога о сновидении с его участием, ведь немыслимо жаждет увидеть его хотя бы там, в параллельном мире. А после сквозь сон улыбается, чувствуя тепло, его тепло, что так окутывает тело, и пусть даже сон пустой, ведь теплые ощущения заменят все это. [ И уходя ты подарил мне часть себя. Ты далеко и очень близко, Ведь у него твои глаза. ]