Solar Drama

Было настолько глупо идти на тусовку, где нет ни одного знакомого, лишь по зову Пенетратора. Но что делать, если я не могу сказать ему простого «Нет», не могу даже в своей голове отказать ему, так я зависима от него. Одно слово или указ, в его случае, и я готова на все, что пожелает этот парень, готова прыгнуть выше головы и угодить ему, готова кажется научиться летать, чтобы не перестать интересовать Шистада. Только сейчас смотря на то, как он трахает рот двух блондинок своим языком, как прижимает к себе, обводя достоинства девушек крепкими ладонями и просто не замечает меня. Пригласить, чтобы убивать душевно, это в его принципах. И как бы я не пыталась отвести взгляд, как бы пыталась не думать о нем и как бы пыталась не доставлять себе этим боль, у меня никак не выходило. Я слишком жалкая и слабая девчонка, что просто дышу тем самым никчемным парнем, что даже и за девушку меня не воспринимает. Частый секс по его желанию в моей квартире, и до удушения школьные унижения, что каждый день настигают меня по его же желанию. Мне больно, неприятно, противно, обидно и тяжело от всего этого, от того что я хуже тряпки, что не имею не собственного мнения, ни даже того же стержня в характере. Я никто если мной не руководить. Я та самая марионетка или кукла, в которые так любит играть Шистад, та самая которую он так любит ломать, та самая, что никогда не оборвет те ниточки и начнет пытаться жить без власти. Но сейчас, я уже существую той болью, что он доставляет мне, и без этого мне уже не вздохнуть. Пропустив пару шотов текилы, я через силу отрываюсь взглядом от брюнета и протискиваюсь в толпу полупьяных ребят, что танцуют под громкую музыку. Цепляюсь за первого встречного и начинаю двигаться вместе с ним под биты, доносящиеся из огромных динамиков. Но ни настроения, ни желания не горит во мне, чтобы продолжать это действие и через двадцать минут решаюсь подняться наверх, дабы подышать воздухом на балконе, что имеется тут. В комнате горит лишь ночник на прикроватной тумбе, окна полураскрыты, тем самым наполняя помещение свежим воздухом, а толщина стен не дает просочиться громкому звуку, что так не уместен здесь. Мое спокойствие продлилось не больше десяти минут и, с хлопком двери нити на моих конечностях вновь натянулись. Ядовитая ухмылка и надменный с холодом взгляд, заставляют тело чуть ли не трястись от огня, что распаляют его действия в мою сторону. И только по одному указу его пальца, я отталкиваюсь от подоконника, у которого стояла, наслаждаясь летней прохладой, и беспрепятственно подхожу к нему. Парень, чьи скулы казались острее самурайского ножа, впился меня карим взглядом, пронизывая холодом до костей. – Неужели ты забыла о моем предупреждении, о подобных выходках!? – томно произнес он. Под тяжелым взглядом брюнета, я даже не могла вымолвить и слова, поэтому все, что мне удалось так это только отрицательно качнуть головой, нервно вздохнув. – Тогда, что ты позволила себе двадцать минут назад!? – грубо схватив меня за предплечье, прорычал тот, одаривая ярым взглядом. – Забыла, кем ты являешься!? Я сдержала писк, что чуть не вырвался от боли в руке, пытаясь чуть ослабить его хватку другой рукой, чем делала только хуже. Он припечатал меня к стене, что была позади и, соединив мои запястья вместе, поднял их над моей головой. – Это вышло случайно, я, прости Крис, – с испугом проговаривала я, постоянно заикаясь. – этого больше не повториться. Тот только злостно фыркнул, давая понять, что ему не понравилась выходка своей же игрушки. И сейчас я действительно жалею, что поступила настолько глупо и необдуманно, но я не о сегодняшней ситуации, а о том, как с лёгкостью поддалась этому чертовому кукловоду. – Уж поверь мне, я об этом позабочусь. – снова ядовитая ухмылка изогнула его идеальные губы, заставляя узел внизу живота ощутимо стягиваться. – Сделаю так, чтобы ты теперь думала и осознавала действия своих поступков. Я только слушала, не смея, даже затянутся воздухом, что уже был жизненно необходим мне. Парень сильнее сжал запястья и припал губами к шее, оставляя чуть ли не кровавые укусы, что больно заживали неделями. Зажмурившись я терпела но и получала немного удовольствия от понимания того что это делает именно он, а ни кто либо другой. – Мне больно! – выкрикнула я, ощутив, как Шистад прикусил мне кожу около сонной артерии, где после начала просачиваться кровь. – Больно? – шипел он мне на ухо, проводя свободной рукой по бедру. – А что еще ты чувствуешь, а Мун!? – хищно спросил брюнет, давясь своей ухмылкой, что даже ощущалась уже на другой стороне шеи, где он сейчас и оставлял багровые пятна. – Скажи, кто я для тебя и что ты испытываешь! – рыча в самые губы, просил тот. – Я жду! Дрогнув от удара, около своей головы я, наконец, вдохнула воздуха и, заглянув в глаза парня, искала, что именно он хотел услышать, но лишь жестокость плескалась там слишком активно, разбиваясь о радужки глаз. – Что? – нервно сглотнув начала я. – Да все что только можно, Шистад. Любое чувство что есть на этой ебаной планете, я испытываю к тебе. – стеклянные глаза смотрели прямо в грубые, что отдавали карим, среди огромной черноты. – Зависимость, даже от этих грубых поступков и действий. Привязанность, которая заставляет быть той самой куклой, от которых ты сходишь с ума. Болезнь, названная твоим именем. Слабость, благо которой ты управляешь мной. Зависть, что испытываю ко всем тем девушкам с которыми ты так любишь проводить время. – тот внимательно слушал и буквально впитывал каждую мою букву. – Ущемленность, которая берет верх над всеми чувствами во мне. Ну и наверное любовь, что подчиняет, натягивает ниточки за которые ты любишь дергать, не дает даже дышать без твоего присутствия и заставляет терпеть всю боль, что ты причиняешь мне буквально каждым своим действием и движением. – слезы медленно обжигали щеки, а грудная клетка подрагивала из-за редких всхлипов. – А для меня ты океан, та бездна, в которой я утонула за считанные секунды, то место, откуда больше не выбраться и то, что меня и погубит. Стук сердца перестал ощущаться сквозь оглушение, дарованное его равнодушием. Скулы сдавливало так, что в глазах мелькали серые крапинки. А тело уже давно находилось в подвешенном, за руки, состояние. – Как же ты сейчас жалко выглядишь Мун, – хрипло произнес он, вернув меня к суровой реальности. – а жалкие люди подобны ничтожествам, которые уж точно не входят в круг приближенных мне людей. – с надменностью и отвращением проговаривал каждое слово. – Поэтому ты мне больше не нужна, Квииг. – Но тогда зачем все это? – шокировано и с рваным дыханием говорила я. – Зачем требовать все те слова? Что ты хотел эти… – Не люблю выкидывать игрушки целыми, поломанные они потом никому не нужны, – отпустив меня, насмешливо произнес тот, поглядывая как я скатилась к полу. – запомни это, куколка, – он присел, поднимая голову за подбородок. – ведь теперь ты сломана. – по слогам и внятно произнес последнее слово, а после покинул комнату, топя меня в боли и разрушении. Теперь «Сломана», мой приговор. А любовь дикость.