Solar Drama

Второй по счету звонок, который уже вполне услышала девушка, вырвал её из, неслабого, дрема. Она, потерев глаза кулачками, потянулась и, встав с дивана, направилась к двери, по пути поправив прическу и одежду. На пороге, как и ожидалось, стоял шатен, державший по паре пакетов в руках. – Привет, Вильям! – нежно улыбнувшись произнесла Эва. – Проходи. – Привет, Мун! – ответил он, заходя в квартиру. – Ты точно привёз все, что я просила? – прищурившись, поинтересовалась она. – И то, что отправляла сообщением!? – Точно-точно! Не переживай, мамочка! – улыбнулся он. – Даже больше, чем ты просила. – Вильям, ты же знаешь, что я не могу позволить себе много. – слегка нахмурившись сказала рыжеволосая. – Ты тоже должна знать, что я и крона с тебя за все это не возьму, и, – закатив глаза, произнес он, ставя пакеты на стол. – перестань думать о том сколько ты мне должна, окей!? – чуть пригрозил пальцем Магнуссон. – Ты уже расплатилась со мной за все это и мои будущие подгоны, когда помогла мне с Сатре. Девушка молча кивнула, благодарно улыбнувшись и, разложив все покупки, взяла целую упаковку подгузников, отправилась менять памперс своей еще совсем маленькой дочери. А шатен ожидал её на кухне, обдумывая будущий разговор. Он понимал Эву, и поэтому он не особо вообще хотел начинать эту беседу. Но ради лучшего друга, да и их счастья в общем, Магнуссон готов на все. – Хочешь чай, кофе? – спросила она, только войдя в комнату. – Нет, спасибо. – отведя взгляд, сказал он. – Я бы хотел поговорить! – О чем? – шумно выдохнув, присела напротив Вильяма. – Об отце, твоей дочери. Он сходит с ума, Эва. Дай ему все объяснить, прошу! – умоляюще проговорил парень. – Ты ведь сама знаешь этого кретина, он только сначала говорит, а только потом думает! Прошу тебя! Мун вздохнула, прикрывая дрожащими руками лицо. Она вновь слышит его имя и вновь в груди больно покалывает, а в глазах наливаются слезы. – Вил, я понимаю, что он твой друг, но и ты пойми меня. Он назвал меня шлюхой, – пытаясь унять дрожь не только в голосе, но и во всем теле, говорит она. – сказал что этого ребёнка я нагуляла на стороне, черт, Магнуссон, ты бы простил это? – выкрикнула Эва, забыв что в соседней комнате спит, полугодовалая дочь. – Все знают, как я люблю его, и он это знает, и при этом утверждает, что я ему изменила и забеременела от кого то другого. – уже чуть тише, говорила Мун. – Прости, я пыталась смириться с этим, но не могу. Я не буду отрицать, что мне тяжело без него, да и ты сам все видишь. Но мне настолько обидны его слова, что мне очень тяжело простить его, правда. – всхлипывая, выдала Мун. – А ещё я боюсь, что если все наладится, то опять что нибудь, да произойдёт. Он вроде взрослый человек, у которого уже есть ребенок, но порой он ведет себя даже хуже любого дитя. И Магнуссон про себя согласился с каждым её словом. Только вот тот кретин, чья кровь плещется еще и в малышке Анастейше, умирает постепенно, с того самого момента как выгнал Эву. – Ты не видела его уже шесть месяцев, Мун, – тяжело вздохнув начал шатен. – он будто не живой. Ему нужна ты и Ана, либо, – чуть замолчал Вильям. – либо он сопьется, Эва. Правда, он будто живет на алкогольной фабрике, или же в пункте приема бутылок, разницы нет. – искренне говорил парень. – Он прекрасно понимает всю свою вину и готов на коленях вымаливать прощение, поэтому, – снова замолк Магнуссон и после минутного молчания продолжил. – хотя бы разреши навещать вас, просто приходить, общаться с дочкой, хотя бы так. Эва конечно представляла, что парень может страдать и тому подобное, но чтобы убиваться настолько, ей казалось, что так могут лишь люди имеющие душу, совесть и чувства, чем Шистад не особо обладал, так пятьдесят на пятьдесят. Но Магнуссон действительно говорил правду, в которую Мун хотелось верить, и ей хотелось верить в то, что Крис, наконец, становиться человеком, испытывая это все, пусть и алкоголиком в придачу. – Я ничего не могу обещать тебе Вильям, на счет себя, но, – устало выговорила Эва. – я не запрещаю ему видеться с Анастейшей, пусть приходит. Но при условии, что он будет прилично выглядеть и без перегара с табачным дымом. Вильям улыбнулся и кивнул. Сорвавшись с места, он пошёл обрадовать своего придурковатого друга, сидящего нервно в машине. Когда тот увидел выходящего из подъезда Магнуссона, то быстро двинулся к нему и, получив одобрение, он, наконец, облегченно вздохнул. Взяв несколько пакетов, которые ему подготовила Сатре, так как тот не особо и знал, что нужно покупать для маленькой дочки, Крис кивнул Вильяму, что тот его может не ждать и прошел в подъезд. Стоя напротив двери, его решительность вмиг улетучилась. Шистад понимал, что сейчас, наконец, увидит свою кровь и плоть, то кого он будет любить, несмотря ни на что, и то к чему он будет прикасаться лишь по разрешению Мун, так как сам налажал. Зажав на пару секунд кнопку дверного звонка, он отошел чуть в сторону и, выдохнув, ожидал хозяйку квартиры. Дверь распахнулась через считанные секунды и перед ним предстала Эва, все также красива и превосходна. Локоны чуть выбились из косы, что болталась на плече, чуть помятая футболка обтягивала верх её тела и спортивные штаны серого цвета, висели на чуть худеньких бедрах. – Привет. – хрипло произнёс он, разбив молчание. – Привет, проходи. – ответила рыжеволосая и пропустила парня в квартиру. – Ты действительно разрешила мне увидеть её? – осторожно спросил брюнет. – Это не шутка? – Крис, если бы я не разрешила, то ты бы здесь не стоял! Пойдем, – сказала девушка и пошла в комнату малышки. – она в спальне, в кроватке. Зайдя туда, брюнет поставил пакеты на пол, и неуверенными шагами начал подходить к, слегка розовой, кроватки, в которой находилась его дочь. Делая последний шаг, он выдохнул и уставился на младенца. Она не спала, двигала ручками и ножками, и когда заметила своего папу, то так же уставилась на него, как бы изучая. Он никогда не был так счастлив, как в этот момент. Осторожно прикоснулся пальцами к её нежной щечке и погладил, на что получил ангельскую улыбку. Сердце казалось, перестало издавать биения, а сам он забыл, как моргать и дышать. Шистад посмотрел на Эву и, получив одобрительный кивок, взял аккуратно малышку на руки. Парень начал рассматривать каждый миллиметр её кожи, изучал карие, как и у него глаза, обводил взглядом все личико ребёнка, замечая родинки в похожих местах. Прижав её ближе к себе, он прикрыл глаза и наслаждался этим моментом. А Эва со стороны наблюдала за ними, и ей так в этот момент хотелось подойти и обнять их, но она пересилив себя вышла и тихо заплакала. Крис ещё около двух часов сидел с дочкой, и только когда она заснула, он вышел и решил поговорить с Мун. Найдя её на кухне, тихо подошёл и сел за стол напротив. Девушка же сидела молча и смотрела на кружку в её руках, изредка потягивая напиток. – Она самое лучшее что я видел в своей жизни, спасибо Эва! – искренне улыбнувшись, сказал он. – Да, только ты сам виноват в том, что не можешь быть рядом всегда! – дрожащим голосом произнесла девушка. Слишком жжет в груди от этих слов, правдивых слов. – Эва, прошу, прости меня, я понимаю, что это трудно простить. Я тогда был сильно пьян и вообще не понимал что говорю, да это не оправдание, – парень встал и подойдя к стулу девушки, рывком повернул к себе вместе с мебелью и встав перед ней на колени, обхватил её ноги. – но я прошу, дай мне последний шанс. Я не могу без тебя, – все тише и тише произносил он. – не могу без вас! – Встань Кристоффер, сейчас же! – довольно громко начала она, встав со стула и скинув его руки. – Перестань, Крис, пожалуйста. – Когда простишь! – упёрся он, находясь в том же положении. – Когда встанешь! – твёрдо сказала она, потянув его за руки. – Вставай Шистад! Он поднялся и сразу же посмотрел ей в глаза, увидев слезы, что безостановочно стекали по её щекам, нежно прикоснулся к ней и принялся стирать мокрые дорожки. – Только не плачь, прошу тебя. – он обнял её и крепко прижал к себе. – Единственные слезы, которые я хочу увидеть у тебя, так это слезы счастья, когда я буду делать тебе предложение. У Мун чуть перехватило дыхание, сжимая чувствительно сердце, где красовался рубец, от пары поступков Шистада. Да и сейчас он доказывает, что не слишком-то и повзрослел, говоря о таких поспешных шагах, тогда когда мы все еще являемся никем друг другу. И если бы не Анастейша, то мы навряд ли вообще бы встретились еще раз в жизни. – Крис, я очень хочу быть с тобой и не только ради нашей дочери, но твои слова убивают меня, так же как и твои детские и необдуманные поступки. – отстраняясь говорила Эва. – Для начала тебе нужно будет измениться, и если раньше я не хотела этого и принимала тебя таким, то сейчас нет. – серьезно выдала Мун. – Хочешь быть с нами, покажи, что ты повзрослел, поступай обдуманно и рассудительно. Я конечно не прошу меняться прямо сейчас, но просто, прими это как должное, если – она более спокойно объясняла парню, что внимательно её слушал. – мы с Аной тебе важны. Впервые за полгода сейчас там в самой бездне Шистада наконец-то разгорелся тот огонь, что потух с её уходом. Но это лишь маленькая искра, что дала толчок сегодняшнему Крису, а вот у будущего Кристофера там будет гореть пламя, которое поможет распалить его Мун и маленькая Шистад. – Я изменюсь, обещаю, и все что раньше было для меня приоритетом, умрет, принципы сменяться и поступки станут взрослыми и обдуманными, обещаю. Он говорил четко и уверенно, смотря её в глаза и даже не моргая. А она видела серьезность и искренность. Эва просто молит бога в данный момент, надеясь о том что поступила правильно и не пожалеет вновь о данном Шистаду шансе. Крис снова обнял её, поцеловав в лоб, и уткнулся в макушку девушки. Та же в свою очередь просто окольцевала его крепкую талию, утыкаясь в ключицы. Сколько они простояли так, не знают, да и не хотят, им ведь хорошо. Но все обоих прервал громкий плач их ребёнка. – Можно, я? – спросил Шистад. – Да, попробуй, конечно, но её не так просто успокоить! – объяснила рыжая. – У меня на это не меньше получаса уходит. Они вместе прошли в спальню, где находилась малышка. И подойдя к кроватке, своей дочери, Крис аккуратно взял малышку на руки, начиная покачивать и что-то тихо шептать на ушко, изредка покрывая то носик, то щечки девочки поцелуями. Кареглазая очень быстро перестала хныкать в руках папочки, и стала слишком ярко улыбаться. Рыжеволосая же, что наблюдала за ними находясь около дверей, улыбалась так же, а еще постепенно таяла и наливалась счастьем.