Solar Drama

Сегодня пара весь день занимается уборкой своего дома. Начиная с самой дальней комнаты второго этажа, заканчивая кладовой на первом. Естественно это занятие проходило довольно весело и местами страстно. Когда Шистад прижимал её к поверхности своего стола, целуя и срывая с неё свою рубашку, заставляя продолжать уборку лишь в кружевном верхе. Или когда Мун нечаянно свалила пыльную коробку прямо на голову парню, рассыпав кучу ненужных документов. Особенно долго они задержались в ванной, когда рыжеволосая раскрасневшись, старалась начисто отмыть стекло душевой кабинки. В тот момент Крис, полностью обезумев её внешним и таким сексуальным, по его мнению, видом, затолкал вовнутрь кабины и, не слушая её возмущений, окатил холодной водой, одновременно затыкая рот поцелуем. После этого было трудно, что-либо продолжать, но Эва, пригрозив диетой в виде секса, заставила Шистада продолжить прервавшее им же занятие. И вот сейчас они практически заканчивают самую долгую уборку в их жизни, в кладовой на первом этаже. Пока рыжая перебирает вещи, отбирая нужные, парень рассматривает фото, которое случайно нашел в коробке, что простаивала слишком долго в шкафу. Он с улыбкой обводил фото пальцами, заостряя свое внимание на слишком счастливой девушке. – Помнишь? – усмехнувшись, сказал парень, подойдя сзади к рыжеволосой нимфе и передав фото. – Ты здесь уже наверняка была влюблена в меня. – Ох, а ты, по-видимому, уже был слишком самовлюблён! – закатила глаза, после чего продолжила рассматривать фото. – Но, все ровно здесь мы настоящие и ещё не испорченные. Шистад приобнял Мун сзади, положив свою голову ей на плечо. – Ага, особенно я, – кратко поцеловав девушку в шею, проговорил он. – Ещё не бабник и не эгоист. – Ну, сейчас ты тоже не бабник. Но эгоист, – чуть рассмеялась она. – И до сих пор самовлюблен. Крис лишь закатил глаза, чуть больно укусив оголенное плечо Мун. – Ауч, Мун! Или Шистад!? – довольно улыбнулся парень. – И вообще уже двадцать лет с того дня прошло, конечно я изменился, и бабником не был тогда, потому что любил одну девчонку, такую капризную и неугомонную соседскую девчонку! – говорил брюнет, указывая пальцем на фото. – Помнишь? – Вообще-то я еще Мун, понятно! – гордо произнесла она, поворачиваясь в руках своего жениха. – И ничего я не была капризной, немного неугомонной, но не капризной! – топнув ножкой, утвердила Эва. – И все я помню. Шистад рассмеялся про себя, но внешне серьезно кивнул, уступая своей невесте. Уж кто-кто, а брюнет знал, какой была Мун в детстве. Самой что ни на есть капризной, довольно активной, достаточно властной, болтливой, буйной и одновременно милой и красивой девочкой, его девочкой. Только после того как их разъединили родители, увезя Мун в солнечную Испанию, она постепенно переставала принадлежать ему. И через целых пятнадцать лет они совершенно случайно встретились на выставке их любимого художника в Нью-Йорке. И с того самого дня она вновь стала его. С того самого дня она вновь была его единственной малышкой, которую тот и не переставал любить, находясь за пару тысяч километров. С того самого дня Шистад дал обещание себе, если кто и заберет её у него, то это будет лишь смерть. Но кто сказал, что он и там её отпустит!?