Сын

Дом. Старый, милый дом… Хотя нет, не милый – а старый, страшный и отталкивающий, пустой и загнивающий в своем вечном существовании здесь, в Тупике Прядильщиков, на самом отшибе всего мира, как показалось бы каждому случайно оказавшемуся в этом районе человеку. Северус никогда не любил этот дом - ни в юности, когда был вынужден возвращаться туда, где его ждет сломленная мать и тиран-отец, ни после, когда его уже никто не ждал, кроме самого дома. Только внутри, крепко спрятанная среди детских воспоминаний, которые не должны волновать душу мрачного Снейпа, грозу гриффиндорцев, Пожирателя Смерти и прекрасного зельевара, хранилась наивная, такая же детская любовь к этому дому, где еще не спился отец и мама, живая и теплая, излучала лишь доброту и счастье. Снейп брезгливо стряхнул с плеча паутину и огляделся. По натуре своей он, конечно, не был брезглив – будучи зельеваром не только в школе, но и в стане Волдеморта, Северус и не такую мерзость видел, - однако этот дом был для него одним большим, грязным и мерзким болотом, пожирающим его самого, все стремления, надежды и мечты. И сам Снейп, стоило ему переступить порог этого ненавистного жилища, чувствовал себя грязным, мерзким и липким, словно откинутым назад, в детство. Что он здесь делал? Сам Северус не смог бы ответить на этот вопрос. Просто потому, что и сам не знал этого. Дом стоял пустым уже более четырнадцати лет, глухо глядя на переулок своими незанавешенными окнами и местами распахнутыми ставнями и ничуть не грустя от своего одиночества. Так ему было гораздо лучше, чем тогда, когда хозяин, отец Снейпа, пьяным заваливался домой, и тогда в доме слышался плач, глухо звучали удары, ломалась мебель и ужасно скрипели старые половицы, до которых никому не было дела. Нет, сейчас было гораздо лучше – дом просто одиноко и спокойно доживал свой век, радуясь, что репутация хозяина уберегает его от нашествия странных, подозрительных личностей. И вот сейчас Северус решил вновь прийти сюда, в самый канун Рождества, когда полагалось с кислым выражением лица наблюдать за тем, как очередное молодое поколение, в том числе и ненавистный Поттер, веселятся в компании друзей, радуются всему, что только увидят. Но Северус сейчас был не в Хогвартсе. Неизвестная ему сила позвала его сюда, в отчий дом, где все застыло на своих местах, словно время не властвовало здесь, словно оно отступало… Снейп сморщился и уверенно дошел до своей комнаты, никуда не сворачивая по пути и не предаваясь воспоминаниям. Зачем? Сожалеть об ушедшей юности? С одной стороны, там была солнечная Лили, но порой Северусу казалось, что это был сон, наваждение, и никакой Лили не существовало. Были лишь нереализованные амбиции и загубленная карьера, мрак, разруха, друзья-Пожиратели… Нет, такую юность не стоит вспоминать. Распахнул дверь. Все лежало на своих местах. Гора книг, оставшихся с его школьных лет, небрежно засунутые в ящик стола конспекты – история магии, нумерология, зельеварение – что-то, что раньше юный Северус Снейп обожал или ненавидел. А сверху сероватым прямоугольным пятном красовалось нераспечатанное письмо, на котором почерком Лили было выведено – «Северусу Снейпу». Может, стоит прочесть его сейчас? Тогда, в 1981 году, туманным и промозглым осенним утром Северус, найдя письмо в почтовом ящике в последний свой визит, не смог его прочесть. Стоило ему представить, что письмо, написанное любимой женщиной, лежит сейчас перед ним, а сама она уже остыла на полу детской в Годриковой Лощине, оставшись лишь воспоминанием, мимолетным и далеким, как у Снейпа начинали дрожать руки. И тогда он просто оставил письмо на столе и ушел отсюда, как ему казалось – навсегда. Может, стоит прочесть его сейчас? Узнать, что хотела сказать Лили? Северус без сожаления сломал печать и выудил сложенный вчетверо листок бумаги, который когда-то был белым. Ах, как давно Лили писала ему такие же письма откуда-то с островов, куда они летали всей семьей в летние каникулы, когда сам Снейп гнил здесь, в этой дыре, слыша бесконечные упреки пьяного отца. Кажется, им было тринадцать, и Лили так искренне восхищалась морем, пляжем и солнцем, так радостно писала о местных жителях, приветливых и местами забавных, что мрак его собственного лета отступал под натиском оптимизма юной, веселой и жизнерадостной девочки. Как давно это было! Четырнадцать лет не было в живых самой Лили, а это воспоминание, так некстати разбуженное сегодня, до сих пор жило в памяти Снейпа. В данную секунду оно было таким же ясным, как и то письмо, что Северус держал перед собой и боялся прочесть. Что могла сказать ему Лили тогда уже Поттер, которая в их последнюю встречу ясно дала понять, что они по разные стороны баррикад и навсегда останутся врагами, сколько бы шагов к друг другу не сделали? Северус! Здравствуй, дорогой Северус! Даже не знаю, как начать это письмо, не знаю даже, стоит ли начинать… Знаешь, ведь сегодня Гарри исполняется год, и глядя на него, я четко понимаю – стоит. Возможно, сам бы ты хотел оставаться в неведении, но я не могу иначе. Идет война, за нами охотится Тот-Кого-Нельзя называть… Впрочем, ты знаешь это, верно? ты не можешь этого не знать. Ведь ты бываешь там, видишь его, говоришь с ним. Я боюсь - боюсь, что эта информация навредит Гарри. Снейп поджал губы – везде этот чертов Поттер! В Хогвартсе он раздражает Северуса одним только внешним видом, и даже здесь, в последнем письме любимой женщины, он ухмыляется своей вечной, надоедливой улыбкой. Значит, это письмо было написанно 31 июля - Снейп прекрасно помнил, когда у мальчишки день рождения. Да, в тот год это здание перестало быть ему домом, и Северус редко бывал здесь. С июля - всего один раз, первого ноября, когда погибла Лили. Теперь понятно, почему он не нашел это письмо сразу - и не прочел его. Но я ведь знаю тебя, Северус – вернее, я знала прошлого тебя и, надеюсь, умение хранить мои секреты еще не погибло в тебе. В конце концов, это и твой секрет тоже. Когда-то давно, когда ты еще только мечтал поступить на Слизерин, я пыталась найти в себе качества, присущие этому факультету. Пришла пора их использовать. Сохрани этот секрет – иначе Темный Лорд захочет уничтожить тебя так же сильно, как нас сейчас. Поэтому, если мы останемся живы, молчи, забудь, забудь обо всем, что я тут написала, а если уж нам суждено погибнуть – спаси Гарри. Прошу тебя, спаси Гарри! Ну вот, я никак не могу перейти к сути, просто не знаю, как это написать. Но я должна признаться… Гарри – твой сын. Ну все, я написала это… Снейп оторвался от письма и неверующе оглядел комнату, не видя ничего вокруг. «Хорошая шутка, Лили, я смотрю, Поттеровское чувство юмора передается половым путем». Помнишь, ты пришел ко мне в ноябре 1979, когда Джеймса не было дома? Мы поговорили – и не только, я узнала, что ты все же стал Пожирателем, и наши пути разошлись. Как мне казалось – навсегда. У нас ведь не было больше точек соприкосновения. О да, Северус помнил этот день – он тщательно выгадал тот момент, когда Поттера не будет дома (это было не сложно, ибо Джеймс всегда очень громко думал), и пришел поговорить. Просто поговорить. Шла война, и он не знал, будет ли жив завтра. Поэтому прощение Лили было для него очень важным, очень нужным. Тринадцатое ноября было дня него решающим днем, пожалуй, самым важным, важнее, чем день принятия метки. Тогда он искренне служил Волдеморту. Лили пустила, даже согласилась поговорить. И Северус говорил – долго и постоянно запинаясь, забывая ту речь, которую готовил заранее. Он уже не помнил, что сказал в тот вечер – наверное, что-то слишком пафосное, потому что Лили иногда иронично улыбалась. Северус вообще плохо помнил, что там происходило – порой ему казалось, что это лишь сон, последние конвульсии умирающего сознания, соломинка, так необходимая ему в данный момент. Но раз Лили писала, значит, все это было. И его срывающийся голос, и теплая ладошка на его щеке, и спальня ненавистного Поттера, довольно уютная, кажется, и непонятное влечение, которое перетекло в потрясающую ночь. Было прощение Лили, и его шепот «Люблю». Но помимо этого была метка на левом предплечье, был полный жгучей ненависти взгляд Лили, было то злосчастное «Убирайся, предатель». Но самое главное, был тот единственный раз, в существование которого он уже давно не верил. И была попытка Лили убедить его сейчас, что Гарри Поттер, этот чертов Гарри Поттер – результат той самой ночи. Война – не время для детей. Я всегда так считала. Не говорила Джеймсу, но пила противозачаточные – ты же зельевар, знаешь, что вероятность, что они не подействуют – почти нулевая. Одна к миллиону, наверное. Я всегда пила противозачаточные, Северус, кроме того раза. Все еще не веришь? Гарри родился раньше срока дней на тринадцать. Помнишь, какое число было тогда? А еще – я варила зелье родства. Результат Гарри и Джеймса – 7%. Очень дальние родственники. Впрочем, ты знаешь это лучше меня. Зелье было сварено правильно, не сомневайся. Результат с моей кровью – 100%. Гарри – твой сын. Я не сомневаюсь в этом. Он будет похож на Джеймса. По крайней мере, я надеюсь на это. Нашла в одной из книг заклинание, которое может изменить внешность нерожденному ребенку. Внешность, но не кровь и не характер. Гарри будет похож на Джеймса, даже слишком похож – он будет почти его полной копией, лишь незначительные сходства со мной. Видимо, это будут глаза. Внешность никогда не изменится, Северус. Прости меня за мою слабость, я не могла иначе. В Гарри не будет ни одной твоей черты – внешней, по крайней мере. Но я уверена, он будет похож на тебя. Он уже похож. Не знаю, как долго я проживу. Когда тебя ищет Темный Лорд, этот срок исчисляется минутами и днями. Поэтому я пишу тебе сейчас и умоляю – помоги Гарри. Спаси его. Защити. Прошу тебя, Северус. Нет, заклинаю. Ты вправе решать, говорить ли Гарри правду. Ты даже вправе решать, верить мне или нет. Можешь проверить, Северус. Я уверена в результате. Но хотя бы в память о нашей былой дружбе – защити Гарри. И… прости меня за то, что я тебе наговорила. Я правда так не думаю. Просто… эта метка так повлияла на меня, я не смогла сдержаться. Так много моих друзей погибло от рук Пожирателей, но я уверена – ты не участвуешь в подобных мероприятиях. Я давно тебя простила. Прости и ты меня, Северус. И пусть мы по разные стороны баррикад, ты все еще мой друг. Лили Пот Эванс. 31 июля 1981 года.

***

Снейп смотрел на Гарри, весело переговаривающегося с друзьями за столом Гриффиндора. Надежда магического мира. Единственный, кому по силам победить Лорда. Его, Северуса, сын. Он не будет ничего перепроверять. Даже если Лили солгала, ему не нужна эта правда. Да, Гарри Поттер – вылитый Джеймс, но разве это важно? Важно лишь то, что Лили смогла дать ему надежду и цель – лишь этого ему не хватало, чтобы продолжать жить и бороться. Северус не будет ничего перепроверять. И, тем более, не скажет ничего самому Гарри. Пусть мальчик живет в своем мире, где существуют его любящие родители, Лили и Джеймс Поттеры, пожертвовавшие своей жизнью ради него. Гарри Поттеру не нужен нелюдимый профессор зельеварения Северус Снейп, а самому Северусу достаточно видеть мальчишку и знать, что он, возможно, его сын. И даже если когда-нибудь он решится отослать Поттеру свои воспоминания о Лили, тринадцатого ноября 1979 года там не будет. И письма Лили тоже. В конце концов, это не так уж и важно.