Чужая.

Olafur Arnalds - Lost Song Огромное мрачное поместье. Ей никогда не нравились темные цвета. Теперь это её дом. Ася делает нерешительный шаг из комнаты, ступая по холодному полу босыми ногами. Где-то внизу всё еще веселятся гости, стараясь нажраться на её же горе. Вспомнилось лицо Анисьи Муромец. Сейчас вечная соперница не вызвала бы в Асе той ярости или зависти. Когда они совершали обряды, колдунье казалось, что Муромец по-настоящему сочувствует ей. Слишком много жалости было в зелёных глазах. Но Ася была слишком расстроена, чтобы злиться. Девушка в нерешительности замерла. Она должна сидеть в спальне... Сидеть и ждать. Но она больше не может находиться в этом помещении. Может, по покоям и не были разбросаны вещи её мужа, не было ни единого намёка на то, что он живёт здесь, но она чувствовала это. Чувствовала всем своим существом. Она была просто не в состоянии дышать этим запахом. Его запахом, которым было пропитано всё вокруг. Которым она успела надышаться, пока сидела рядом на пиршестве, пока танцевала. Казалось, теперь Ася обладает ангельским терпением. А как еще можно объяснить то, что она всё ещё держится? Когда к ней подходил гость с очередным душевным поздравлением, она едва не сорвалась. Так хотелось выронить из рук хрустальный бокал и закричать. Закричать так, чтобы услышали даже те, кого сейчас нет в Росенике. Чтобы каждый присутствующий почувствовал её обиду и разочарование. Как хорошо, что Заиграй-Овражкин так и не попался ей на глаза, хотя был в списке приглашенных на торжество. Иначе она бы точно не выдержала. Жёсткий тяжёлый пояс сдавливал тело, пока Ася быстро продвигалась в глубь поместья. Хотелось содрать его с себя вместе с чужими прикосновениями и взглядами. Всё это чужое. Она чужая здесь. Как же хочется домой. Но дом больше не был домом. Теперь её место здесь. И если она попытается снять тяжёлое украшение с себя сама, останется без защиты. Только муж. Только бы эти гости засиделись с ним до утра. Ася не хотела признаваться себе, но страх потихоньку забирался к ней в душу, исследуя, обосновываясь и наслаждаясь своим превосходством. Как же противно. Неизвестность страшит больше всего, и Ася бежит. Она бежит от себя, бежит от собственных мыслей, от того, что должно произойти с ней в эту ночь. Комнаты-комнаты-комнаты. Бесконечные повороты, закрытые двери. Ни одной свечи, огонька в округе. Только наколдованный шар освещает ей путь слабым светом. Говорят, здесь можно потеряться. Может, так будет лучше? Заплутала в замке, поместье не приняло её. Но как только Ася подумала о том, что не знает, где находится, поворот вывел её в знакомый коридор перед спальней. Нет. Нет-нет-нет, этого не может быть. Но послышавшиеся внизу голоса говорили об обратном. Дом принял её, теперь здесь она своя. Никакой радости, однако. Хозяин поместья прощался с последними своими гостями и, кажется, собирался подняться наверх. Страх новой волной окатил колдунью с головы до ног. Это конец. Выхода нет, ведь она даже заблудиться не может. Ноги сами понесли её обратно, к поворотам и лестницам. Наверх, как можно выше. Там должны быть окна, проёмы, свежий воздух, лунный свет. Хоть что-нибудь, похожее на старую жизнь. Стены давят, но Ася старается не обращать внимания на них. Смотрит исключительно на подол своего длинного свадебного платья, стараясь представить, что она просто пришла сюда в гости, заплутала. Скоро её найдут, и отец заберёт её домой. Обязательно. Конечно. Небольшой балкончик всё-таки нашелся. Витая решётка, "прекрасный" вид на кладбище, холодный, будто запылённый камень. Балкон широкий, и за стенкой можно спрятаться хотя бы ненадолго. Её не будут искать. Нет-нет, не будут. Девушка давно дрожит. Холод терзает её снаружи, тогда как страх орудует внутри. Она колеблется всего секунду, а потом со всего размаху опускается на ледяной пол, прижимая колени к груди. Так становится чуточку теплее. Пояс давит, но сделать Ася ничего не может. Остаться без родовой защиты хуже, чем чувствовать боль от пережимающей кожу материи. Пару часов назад ей казалось, что она выплакала уже все слёзы. Но это не так. Солёные капли бегут по щекам, создавая причудливый узор из мокрых дорожек. Наверное, глаза её совсем красные, а на следующий день всё лицо опухнет, но сейчас ей всё равно. Горе должно уйти вместе со слезами. Она должна выплакать их все, пока её не найдут. Но она не успевает. Целый табун противных мурашек пробегает по спине, когда она слышит мягкий голос: -Встань, простудишься. Да хоть бы и так. Но колдунья покорно встаёт, придерживаясь одной рукой за стену. Ей чудится пристальный взгляд, проникающий под многослойное платье, под самую её кожу. Но когда она оборачивается, Олег не смотрит на неё. Муж. Какое отвратительное слово. Он стоит, оперевшись руками о решётку, смотрит куда-то вниз. Пользуясь случаем, Ася изучает. Знает, что когда он повернется, не сможет смотреть ему в глаза. Ей вообще не хочется смотреть на него. Особенно если он будет видеть это. Но, преодолевая себя, она не отрывает взгляда. Чуть вьющиеся светлые волосы. Морщинки в уголках глаз. Он улыбается? Смотри, Ася. Проницательный взгляд. Будто бы прямо в душу. И когда он успел повернуться? Почему она не отвела глаз? Смотри, Ася. Смотри. Кажется, он видит смятение в её глазах. Смятение и горечь. Бедная девушка. Но Олег ничуть не жалеет. Ася всегда казалась загадкой, не только в Серпе Мары дело. Всё случившееся - лишь обстоятельства. Цепочка событий, которая неизбежно вела их к балкону с кованой решёткой. Две фигуры. Широкоплечий мужчина в тёмном кафтане. Молодой по меркам взрослых людей. Старик в глазах молодёжи. И совсем юная девушка рядом. Напуганная, отчего-то растрепанная, зажатая, будто бы побитая жизнью бездомная. Она дрожит всем телом. Холодно, или боится? Не понять. Тонкую фигурку облегает платье, грязное от сидения на холодном камне. Старинный пояс некрасиво передавливает кожу в районе талии. Кажется, затянуть его должен был заклятый враг, так крепко и нещадно. Он делает шаг вперед, а она резво отскакивает. Боится. Не удивительно. -Тебе ведь больно. Позволь помочь. - доверительный взгляд и мягкий тон дают результат. Ася заставляет себя расслабиться и поворачивается спиной. Наконец она освободится от этого. Надо же, ей казалось, что пояс с неё снимут совсем в другой комнате. Достаточно священный момент и всё такое. Тонкие плечи дрогнули, когда давление ослабло, и Олег осторожно выпустил старинную вещицу из рук. Ася так и стояла, чувствуя необъяснимое облегчение и в то же время напряжение. Боль исчезла, но ночь от этого не закончилась, а муж никуда не исчез. -Тебе не следует стоять на холоде. Пойдём внутрь. Почему этот голос кажется холоднее температуры воздуха? Поверь, Вещий Олег, ей лучше быть здесь. Но он не слышит, не понимает. Мягко берет за плечи, подталкивая к арочному проёму юную девушку. Он не видит, как по её плечам льётся новый поток слёз, не может понять, сколько сил она прилагает, чтобы сдержать истеричный всхлип. Держись, Ася, это же ты. Ты сильная. Она совсем не кажется себе сильной. Олег, держа за руку, привёл её в ту самую спальню. Надо же, она и не думала, что смогла убежать так далеко от неё. Мягкий хлопок закрывающейся двери. Мужчина отходит, чтобы разжечь камин, а Ася делает торопливые шаги к окну. Она должна быть спокойна. Сложно утереть лицо трясущимися руками. Тихие шаги. Она невольно обнимает себя за плечи. Сташно. Как же страшно, мамочки. -Ася. Колдунья оборачивается. Надо же, она так и не сказала ему ни слова за всё это время. "Чужой. Он чужой тебе." - бьёт набатом по голове. Она с трудом отвлекается от этого, когда он буквально заставляет посмотреть ему в глаза - берёт за подбородок, приподнимая голову. -Успокойся. Я не трону тебя, если ты сама того не захочешь. Она всё ещё дрожит, пока слова доходят до неё. Ужасно медленно, но доходят. А вместе с этим осознанием приходит облегчение. Судорожный вздох вырывается сам, хотя она вовсе не желает обидеть таким явным облегчением мужа. Наверное, ему неприятно. Мужчина усмехается, резко отступая. -Ложись спать, - теперь и правда ледяной тон, но Асе всё равно. Она бесконечно благодарна. Торопливо берёт ночную сорочку, лежащую на кресле рядом, отходит в прилежащую комнату. Ужасное свадебное платье, испачканное и измятое, падает на пол. На другой день молодая супруга Вещего Олега прикажет выбросить платье. Она пожалеет об этом лишь спустя время. Сейчас она закидывает платье в дальний угол комнаты и как можно быстрее ныряет в кровать, стараясь занимать как можно меньше места. Вещий Олег ещё долго сидит у камина, и так и не занимает своё место в кровати. Всеми забытый старинный пояс лежит на одном из балконов поместья. Миниатюрные камни, составляющие на нём замысловатый узор, слабо поблёскивают в лунном свете.