Бега

       — Что это? - удивленно спрашивает Эдриан, когда я ставлю на тумбу рядом с ним бутылку. Он бреется в ванной, забавно кривя лицо и стряхивая остатки волос с бритвы в раковину с водой.       — Моя последняя зарплата, – он посмотрел на меня через зеркало. – Я уволилась. Ресторан закрыли. Официально, теперь я безработная.       — Неужели? – улыбнулся он и, увидев мое негодующее лицо, продолжил. - Ты была такая и до этого, – он вновь стряхнул бритву в мыльной воде. - То, чем ты занималась и работой не назовешь.       — Ах да, простите, что я пытаюсь быть самодостаточной и не висеть на шее своего парня, – я потрепала рукав свитера. – Я найду хорошую работу. Мне просто нужно время и чтобы на меня не давили ни ты, ни Сьюзен, ни все мое окружение.       — Я не давлю, – он глубоко вздохнул. – Родители ждут нас в семь часов. Твоя мама звонила.       — Почему она звонит тебе, а не своей любимой дочери? – я сложила руки на груди и оперлась о дверной косяк. Эдриан только приподнял уголок губ. - Ресторан перекупили какие-то ребята с Ист-Виллидж,- продолжила я начатую ранее тему. – Не знаешь кто?       — Может и знаю. Может и нет, – парень бросил на меня короткий взгляд в зеркале.       — А если без загадок? – нахмурившись я подошла ближе и обняла его за талию. Шатен продолжал молчать. – Это ты его купил, да?       — Нет, не я, – он прошелся языком по своим зубам. – Шарлотта Бэнкс. – от этого имени я, сама того не замечая, скривилась.       Эту женщину я видела дважды в своей жизни, но мне хватило этих моментов, чтобы всерьез ее возненавидеть. Ей было около сорока. Волосы, искупанные в углях, толстенные стрелки, нерастушеванные румяна и при этом, спокойная, почти прозрачная, помада. Она красиво одевалась, ходила, разговаривала. Но в общении со мной ей хватало и пяти минут, чтобы опустить меня на колени в их «бриллиантовом обществе». Причина была не в том, что я ей не нравилась и уж точно не в зависти. Просто я была не отсюда. Лишний пазл в середине картины.       — Хотела опустить меня еще ниже? – я разъединила руки на талии Эдриана.       — Нет. Просто хочет дать тебе толчок. Некую мотивацию, чтобы ты сама встала с колен.       — То есть, ты меня тут как попугая держишь?       — Теоретически…- повернулся ко мне Эдриан. – Ты живешь у меня, спишь в моей постели, ешь мою еду, даже носишь мои вещи.       — Хочешь сказать, что я содержанка?       — Ну почему же, – усмехнулся он.       Я молча взяла свою бутылку вина и стремительно направилась в комнату. Мне стоило сделать один шаг, как парень схватил меня за руку так, что бутылка выскользнула из моих пальцев и, упав на пол, разбилась, залив весь кремовый коврик красной жидкостью. Он, похоже, не видел этого. Схватил меня за талию и посадил на тумбу, приблизившись ко мне нос к носу.       — Ты разбил ее!       — Куплю еще. Куплю еще десять таких бутылок, если захочешь. Я не сказал, что мне это не нравится. Я люблю твое присутствие здесь, – пена для бритья все еще обрамляла правую часть его подбородка. Он говорил тихо и размеренно. Эдриан никогда не кричал на меня. – Я хочу, чтобы ты приняла душ, высушила свои дивные кудряшки, надела самое красивое свое платье, накрасилась и поехала на ужин с родителями. Не нужно проявлять характер. – он поставил руки по обеим сторонам от моего тела. – Характер должен проявлять мужчина, но точно не женщина. – Он поцеловал мою скулу, после чего медленно отпрянул и продолжил заниматься своим отражением в зеркале. – Надень серое, до колен. Оно мне нравится, – продолжил парень как ни в чем не бывало. Он снова стряхнул бритву, вытер полотенцем лицо и спустил воду в раковине, после чего положил свою руку на мое бедро, не делая ни шагу в мою сторону, и аккуратно сжал его. – Не сердись. – подмигнув, Эдриан ушел в комнату.       Я смотрела на разбитую бутылку, чье содержимое с каждой секундой разбегалось по комнате. Оно, как кровь, циркулировало между стыками плиток, преодолевало их и впитывалось в коврик.       Часто ли происходили эти вспышки не то гнева, не то упрямства и безрассудства? На самом деле нет. Сейчас я не знаю, что на него нашло. Да, он был вспыльчивым, пусть никогда и не демонстрировал это руганью и матом. Обычно просто бубнил что-то. Да и, честно говоря, я тоже по характеру была не сахар. Мне нужен был мужчина, который был бы сильнее меня. Эдриан был сильнее. Телом, разумом, даже взглядом. Порой я боялась его, но оттого еще сильнее любила. Я чувствовала себя в безопасности в обществе рядом с ним. Но когда мы оставались вдвоем и происходила эта канитель… Было сложнее. Я знала, что он никогда не ударит меня. Хотя от этого лучше себя не чувствовала. Скажете: «Странные отношения». Да, странные. Многие говорят, что так и заканчивается конфетно-букетный период. Возможно. Каждый переживает этот переход к обыденности по-разному.       Я спрыгнула с тумбы, переступила через лужу вина и направилась на балкон, захватив с собой сумку, где у меня лежала пачка. На улице декабрьский ветер так же морозил щеки, обвивая тело с разных сторон. Смеркалось, хотя время было около пяти. По городу зажигались фонари, веселые компании выходили на улицы. Так странно, ведь в моем возрасте мне еще гулять и гулять с такими людьми, а казалось, что я уже переросла это все.       Мы приехали к родителям в начале восьмого. Я, как и повелел Эдриан, оделась в серое платье, он же накинул простой черный пиджак поверх льняной рубашки и надел темные зауженные брюки. Родители встречали Эдриана с улыбкой, казалось, закрепленной у них за ушами. На самом деле, все его так встречали. Я была просто дополнительным аксессуаром. Конечно, он был так вежлив к матери, каждый раз приносил ей огромный букет ее любимых лилий, а с отцом они всегда разговаривали о футболе и рыбалке. Идеальный парень. Жаль, что не сын.       — Кэти! - радостно встретил меня отец. Первые сединки уже прорывались через копну русых кудрявых волос. Да, именно в него пошли мои кудряшки. – Мы уж думали вы не приедете, – он поцеловал меня в щеку, после чего протянул руку Эдриану.       — Мы опоздали на пятнадцать минут, – закатила я глаза.       — Да, Кэтрин долго выбирала верхнюю одежду, – усмехнулся шатен и протянул матушке очередной букет лилий, – Айрин, это вам.       Мама поправила шаль на своих плечах, заправила черные длинные волосы за ухо и приняла цветы.       — Ох, как это приятно, дорогой, – она сделала несколько шагов в коридор. – Ну проходите, а то сколько можно стоять в дверях.       Мама была одета в простое синее платье с рукавом на три четверти. Ее челка уже отросла и сливалась с остальными прядями. Карие глаза она подкрасила золотыми тенями, как делала всегда, но любовь к стрелкам у нее со временем отпала. Рисовать их в уголках, где скапливаются морщинки, было не так легко. Хотя родителям было всего по пятьдесят лет, они преподносили себя так, будто были на десять лет старше.       Папа же был неприхотлив в одежде. Черный кардиган, надетый на белую футболку в сочетании с темными джинсами. Он был единственным в семье, кто еще помнил про свой статус. Отец работал архивариусом в банке. Редкая профессия, но она была. Получал не так много, но им хватало. Мама же работала переводчиком. Неприхотливые работы. Как они говорили: «На старость хватит, а на похороны соберем». Им единственным казалась эта фраза забавной.       На кухне был накрыт небольшой круглый стол. Как раз на компанию из четырех человек. Эдриан отодвинул стул перед матерью, как настоящий джентльмен и, дождавшись пока она сядет, переметнулся ко мне. Даже мне он так не старался понравиться, как им двоим. Я закинула ногу на ногу и рука шатена тут же оказалась на моей коленке. Ужин, казалось, был бесконечным. Разговор не выходил за границы того, какой у меня прекрасный молодой человек и как мне с ним повезло. Если бы я выпивала каждый раз при этой фразе, то я бы домой поползла. Да, я такая. Шучу про алкоголь, курю как паровоз и при этом не больно и жалею о содеянном.       — Так что ты теперь будешь делать с работой?- взволнованно спросила мама.       — Буду искать новую. Не она первая, не она последняя. – я положила руку на свое колено, сверху руки парня.       — Слушай, у меня в банке освободилось место. – начал отец. - Если хочешь, могу поговорить – тебе устроят собеседование.       — Она не из тех, кто цепляется за подачки других, Брюс, – возразил Эдриан. – Ей любо мешаться в этом самой.       — Да, любо. – строго ответила я, взглянув на парня. В его глазах блеснули маленькие льдинки. – Мы сами кузнецы своего счастья, – вскинув плечами, продолжила. – Кому-то нравится рисование, кому-то танцы, кто-то любит лечить, кто-то лечиться, а я люблю искать себя. Может это и есть мое хобби?       — Какие глупости, – усмехнулась мама.       — Айрин, бросьте. Что-что, а в этом я с ней согласен, – неожиданно вставил Эдриан. – Мы сами кузнецы своего счастья. - Он встал, взял в руку бутылку шампанского и стал медленно разливать каждому. – Знаете, до того, как дело моего отца перешло в мое владение, я тоже жил подобными мечтами. Думал стать художником. Чуть ли не каждый день сбегал в галерею Ларри Гагосяна. Отец сердился. Единственный наследник, а увлекается размазанными красками на холсте. С его стороны это казалось глупо. А мне нравилось, – он поставил бутылку на стол и взял бокал в руку. – Просто я вовремя осознал. Ведь это главное… - он взглянул на меня немного зависшим взглядом, – осознать вовремя. Так к чему я это веду… Я знаю, что осознание приходит к каждому. Недавно ко мне пришло еще одно осознание. С годами мы не молодеем. Скоро мне пойдет четвертый десяток. Да, я достиг всего, чего хотел, но мне все еще осталось несколько незавершенных дел, – парень поставил бокал обратно на стол и потянулся во внутренний карман пиджака, откуда достал маленькую коробочку. Он на мгновение взглянул на нее и усмехнулся, после чего стал опускаться на одно колено.       — О Господи!- взволнованно произнесла мама.       — Кэтрин Элизабет Вуд… Вы станете моей женой? – только сейчас он поднял на меня свои серо-голубые глаза.       Казалось, я смотрела на него целую вечность, а мое лицо отражало все оттенки эмоций: от приятной неожиданности до полного ужаса. Мой рот был приоткрыт, а тело будто обвили железным прутом.       — Милая, ты что, язык проглотила? - вновь вставила свои пять копеек матушка. – Ну же, ответь. Парень ждет.       — Это… - начала я, после чего сглотнула, нахмурила брови и решила продолжить. – Это так неожиданно. Просто мы вместе всего год. Это совсем немного и…       — Кэтрин Элизабет Вуд…- вновь начал Эдриан. – Вы… станете моей женой?       Мой взгляд быстро переметнулся по всем людям в этой комнате, после чего вернулся сразу на кукольное лицо шатена. Мне не было и двадцати двух лет. Да, некоторые подруги уже выходили замуж, рожали, разводились. Но я никогда не хотела быть одной из таких подруг. Самоанализ, который я часто проводила в своей голове, граничил с вопросом «Что будет дальше?». И сколько бы я не пыталась избавить себя от этой участи – ответа так и не было.       — Да…- сама того не осознавая, тихо произнесла я. – Да, я стану твоей женой, – я заулыбалась, хоть внутри меня и бегало сотни тараканов, которые просто не знали, что делать в такой ситуации. В это время парень надел на мой безымянный палец кольцо, поднялся и легонько поцеловал меня в губы.       — Какой все-таки хороший день, – голосила мама. – А я знала, что так все и будет. Вы такая красивая пара…       Все эти возгласы и чуть ли не аплодисменты - для меня все происходило как в тумане. Громкий звон бокалов, объятия родителей и поздравления с таким «грандиозным» событием. Я даже не совсем помню, как мы уехали, помню лишь, как он держал меня за руку в такси. Холодно, отстраненно, как всегда. Будто ничего не произошло. Будто он просто закинул почту в ящик. Обыденное дело. Он смотрел в окно и за всю дорогу ни разу не взглянул на меня. Я не помню, как мы зашли в квартиру, не помню, не совсем помню, как я сходила в душ, как мы занялись сексом. Я помню, что он как всегда резко и грубо входил в меня, поцеловав лишь в самом начале, а я даже не получила ни крупицы удовольствия. Хотя последнее время так было почти всегда.       Он сопел рядом со мной. Электронные часы показывали без двадцати три. Мне совсем не спалось, поэтому, как обычно, взяв сумку, я отправилась на балкон. На улице было слишком холодно, особенно если ты вышел почти нагим. На мне была лишь тонкая шелковая комбинация и ничего более. Но я не очень чувствовала холода, хоть и дрожала до мозга костей. Вновь пополнив никотиновый запас, я вернулась в тепло. Став заворачивать вновь в спальню я остановилась и прошла на кухню.       Налив воды и осушив стакан до дна, я вновь взглянула на часы. Было три. Неужели я так долго пробыла на балконе? Вытерев тыльной стороной ладони рот от капель воды, я села за стол. В голове не было неурядицы. Пустота, да и только. Я достала телефон из сумки и набрав определенный номер приложила его к уху.       Гудки шли, казалось, бесконечно, но как только я думала сбросить, на том конце отозвался сонный мужской голос.       — Алло… - я не могла даже вздохнуть. – Аллооо…. – дыхание перехватило. Не могла связать ни слога. Оторвав телефон от уха, я тут же сбросила звонок, быстро сунула телефон в сумку и умчалась обратно в спальню. Закинув сумку на стул, я нырнула под теплое одеяло и, обхватив Эдриана, уткнулась лицом в его спину.