Это работа для ведьмака

— Это все очень несправедливо, — высказалась Цири. Геральт перевел взгляд на Региса. Тот полулежал в кресле, вытянув ноги, листал в телефоне что-то с крайне увлеченным видом и, в целом, обиженным жизнью не выглядел. — А, да, — рассеянно отозвался он. — Наверное. Не исключено. Очевидно, в диалоге он в данный момент не участвовал. Цири раздраженно вздохнула. Геральт знал, что Регис ей нравится — Регис вообще умел находить общий язык буквально со всеми, однако, к его своеобразному стилю общения она привыкнуть никак не могла и не желала. При всех своих достоинствах — вроде интеллекта, или чуткости, или высоконравственности — Регис обладал потрясающим равнодушием ко всему, что его не интересовало, и совершенно не стеснялся его демонстрировать. В данный момент его, очевидно, не интересовал разговор. — Что? — наконец, заметил неодобрительное молчание Регис. — Мы тут, — просветил его Геральт, — пытались выразить тебе сочувствие. — А, ясно, — Регис отложил телефон, сел прямее и с интересом на них уставился. — Ну так? Геральт перекинулся с Цири недоуменными взглядами. — Вы выражали сочувствие, — напомнил Регис. — Теперь я слушаю. Продолжайте. Цири молча встала и ушла на кухню за пивом. — Нет, он не издевается, — принялся объяснять Геральт. — Он вполне серьезно. Это самое ужасное, но к этому привыкаешь. С кухни раздался звук бутылки, которую с очень громким стуком поставили на стол. Регис сделал виноватое лицо. — Вы придаете слишком большое значение моим жизненным неурядицам, — громко, чтобы Цири тоже услышала, сказал он. — Которого я, следует заметить, не придаю совсем. Мне почти пятьсот лет, и за это время я неоднократно был вынужден менять место жительства и профессиональные обязанности. Мне, конечно, немного обидно, потому что моя работа мне нравилась… — Ты в морге работал, — уточнил Геральт. — Я и говорю, нравилась, но, с другой стороны, теперь у меня гораздо больше свободного времени. Во всем следует видеть положительные стороны, — поучительно закончил Регис и вновь вернулся к телефону. — В любом случае, — сказала чуть поостывшая и потому вернувшаяся в общество Цири, — крайне несправедливо, что тебя выгнали, потому что из-за всей этой истории с Боклером все как с ума посходили. — Во-первых, я сам ушел, — сказал Регис, не поднимая взгляда от экрана телефона. — После некоторых намеков, но все равно это неоспоримый факт. Во-вторых, жизнь, милое дитя, вообще полна несправедливого обращения. Если из-за каждого случая проявленной несправедливости расстраиваться, проще сразу лечь в гроб, чего я делать пока что не планирую. Воздух быстро кончается. Цири легонько пнула его в щиколотку. — Во-первых, — передразнила она Региса, — я не милое дитя. Во-вторых, скажи: «Спасибо за проявленное участие» и закончим на этом. — Спасибо за проявленное участие, — послушно повторил Регис, потирая ушибленную ногу. — Я чрезвычайно рад, что у меня такие внимательные и заботливые… Ладно, я понял, мы закончили, не следует снова меня пинать. Цири милостиво сжалилась и села на пол рядом с креслом — Геральт полагал, что для того, чтобы выражать свое неудовольствие непосредственно и лично объекту этого самого неудовольствия. Оставалось только радоваться, что Регис обладал терпением ангельским и на грубоватые привычки Цири никак не реагировал. Воцарилось молчание, вызванное в основном тем, что все решили заняться своими делами и оставить Региса вместе с его приступом интроверсии в покое. В век информационных технологий это означало, что теперь все, кроме Геральта, погрузились в пристальное изучение экранов своих разнообразных электронных устройств. Геральт окинул эту глобализацию взглядом и мысленно вздохнул. В общем и целом, дело обстояло так. После боклерского инцидента общественность всколыхнулась небывало — как всегда происходит, когда случается что-то, тесно связанное с целыми группами меньшинств, которые никому не нравятся. Подумать только! — говорила общественность. Все эти ужасные чудовища все еще среди нас! Чем только занимаются ведьмаки? Армия? Министерство контроля за нечеловеческими расами, наконец? Словом, виноватых было много. Конкретно в случае с Регисом это означало, что все были готовы его терпеть и не обращать внимания на странности, которых в век повсеместной электрификации было заметно предостаточно, пока он был просто чудаковатой и безобидной личностью, никому никакого вреда не приносившей. Но как только на полную заработала обостряемая всеми СМИ паранойя, Регис, конечно же, предпочел уйти, пока не случилось ничего действительно трагического — вроде возможного отряда быстрого реагирования в его квартире. Не то, чтобы это могло как-нибудь мне повредить, — объяснял Регис, — но я не люблю бессмысленной суеты. Поэтому теперь Регис скучал прямо и непосредственно в квартире Геральта в Венгерберге, где оказался, по его словам, совершенно случайно, и демонстрировал полное равнодушие к тому, что ему, вообще-то, полагалось быть расстроенным. Наверное. Точно никто не знал, потому что для того, чтобы отличить расстроенного Региса от не-расстроенного, требовалась немалая сноровка. Не Геральту, впрочем, было об этом говорить. Он сам слинял из Туссента тут же, как только представилась таковая возможность, поскольку жить в стране, где в ходе твоей работы полгорода оказалось в руинах, а вся княжеская династия погибла подчистую, ему отчего-то не слишком хотелось. В супермаркетах на тебя косятся странно. Зазвонил телефон. Номер был незнакомый, а незнакомые номера Геральт не слишком любил — в основном потому, что в большинстве случаев звонившие почему-то принимались на него орать. Причин для ора обычно было две: "О господи, помогите мне сейчас же!" и "О господи, вы облажались и я хочу свои деньги назад!" Первая причина, конечно, означала заработок, но криков Геральт все равно не одобрял. Он поднялся и прошел на кухню, чтобы никому не мешать, расположился напротив распахнутого окна и нажал на прием. — Слушаю. — Геральт Ривийский? — Да, — не стал спорить Геральт. — Полицейское управление Новиграда. У нас есть заказ для ведьмака. Через пять минут Геральт выяснил, что с капитаном полиции Грегуаром Эвереттом говорить было решительно невозможно. Не только потому, что голос у него был раздражающе медленным, словно ему платили по кроне за каждую минуту промедления, но и потому, что господин Эверетт был угнетающе тупым, по крайней мере, в том, что касалось вопросов ведьмачьего ремесла. — Мне, — терпеливо повторил Геральт, стараясь не выказывать раздражения, — требуются подробности дела. — А вы что, не можете просто приехать? — заунывно растягивая слова, поинтересовался капитан полиции Грегуар Эверетт. — Нет, — разъяснил Геральт, — потому что если подробности мне не понравятся, от дела я откажусь. Грегуар Эверетт мрачно засопел, но все-таки детали поведал. Еще через пять минут Геральт пожалел, что не попросил электронное письмо. Если сократить все многочисленные паузы, наполненные потрескиванием телефонной линии, и многозначительные «э-э», в общем и целом выходило вот что: на улицах Новиграда происходили убийства. Жертвы были разного возраста, пола, видовой принадлежности и принадлежали к разным социальным слоям, были убиты недалеко от центра города, и, что самое странное, смертельные раны им были нанесены не рукой человека, но клыками и когтями чудовищ, непонятно как объявлявшихся посреди Новиграда и не пойми куда исчезавших. Не пойми куда исчезали и следы их присутствия, потому что на месте преступления криминальным экспертам ни разу не удалось найти ни частичек шерсти или кожи, ни слюны или любых других телесных жидкостей. — В общем, — в своей медлительной манере подытожил Грегуар Эверетт, — это определенно работа для ведьмака. — Пожалуй, — согласился Геральт и озабоченно потер залегшую между бровей складку. — Ставка? — Вот так вот сразу? — Ставка, — твердо повторил Геральт. — За бесплатно не работаю. — Семьсот крон. — Восемьсот. — Семьсот. — Семьсот пятьдесят. — Семьсот. Торговался Грегуар Эверетт великолепно: он не менял ни интонации, ни голоса, а просто повторял одно и то же, как заевший автомат. Геральт поднажал и чисто из чувства внутреннего противоречия договорился на семьсот двадцать, потому что ему нужно было заботиться о своей репутации, а что за репутация может быть у ведьмака, который даже деньги из заказчика выбить не может. — Буду завтра вечером, — кратко сказал Геральт. — Тут день езды. — До встречи, — печально ответил Грегуар Эверетт и отключился. Утомленный финансовыми торгами Геральт устало прислонился лбом к холодной поверхности стекла. — Как интересно, — произнес голос за спиной Геральта. Он аж подскочил на месте — к привычке Региса внезапно и неслышно появляться из ниоткуда привыкнуть было так же сложно, как и к некоторым специфическим манерам его общения. — Твою мать! — высказался Геральт. — Хватит подкрадываться, Регис. — Извини, я не хотел тебя отвлекать. — Тогда мог бы не подслушивать, — проворчал Геральт. — Мне было любопытно, — ответил Регис так, как будто это все объясняло. Впрочем, возможно, в его мировоззрении это и вправду все объясняло. — Загадочные убийства явно нечеловеческого происхождения, — продолжал Регис. — Полное отсутствие каких бы то ни было реальных зацепок. Наконец, Новиград, давно и упорно протестующий против любых не-людей на своей территории, вынужден обратиться к ведьмаку. Разве это не увлекательно? — Иногда, — подала голос Цири, — Регис немного меня пугает. — Меня тоже. — Так ты согласился на контракт? — Очевидно, — пожал плечами Геральт. — С работой у меня туго. А в чем дело? — Возьми меня с собой, — просто попросил Регис. — С каких это пор ты интересуешься ведьмачьей работой? — полюбопытствовал Геральт, потому что Регис, признаться, всегда демонстрировал полное равнодушие к его профессии, и, как Геральту иногда казалось, даже какое-то легкое пренебрежение, словно в глубине души ему было обидно за всех невинно обиженных чудовищ. — Ну, — сказал Регис. — Область моих интересов невероятно широка и обширна. Кроме того, может быть, я пристрастился после Боклера. Когда Регис начинал издеваться, становилось совершенно ясно, что ответа от него добиться было невозможно, а он абсолютно очевидно издевался. — Понимаю, — в тон ему ответил Геральт. — Уничтожишь парочку княжеств — и все, ты уже в деле, остановиться просто невозможно. Старая история. Регис склонил голову набок, и в его взгляде явственно читалось: шутки у тебя, Геральт, на грани фола. — Если не будешь мне мешать, — сдался он. — Цири? Кто-нибудь еще хочет увязаться за мной, потому что, очевидно, заняться им больше нечем? — У меня заказ в Альдерсберге, — проигнорировала Цири ироническую ремарку по доброте душевной. — Не говоря уже о том, что в Новиград я не поеду в ближайшие пять лет ни за какие деньги. — Я тоже так думал, — печально признался Геральт. — Но потом деньги у меня закончились. И потому они поехали в Новиград.