***
Чтобы подтянуть знания и выбрать, наконец, куда точно хочу пойти, я решила взять год отдыха перед университетом — все равно последние полгода мы не учились нормально. Папу, конечно, не устраивало, что я буду днями напролет сидеть дома, но я поклялась, что буду только и делать, что заниматься, заниматься и заниматься. Люба ежедневно торчала у нас дома: что-то готовила, суетилась, чтобы отвлечь меня разговорами — она думала, что мне нужно общение, раз я практически не выхожу на улицу. Да, гулять меня вынуждала только Чара, которая каждые два часа скулила около двери с поводком в зубах. А мне совсем не хотелось идти во двор — неважно, солнце там, снег или дождь. Я слишком расклеилась, все больше думала о Хэконе и все сильнее вешала нос. Он говорил, что на их планете нет смерти, и что теперь?.. Получается, что Земля убила его? Это случилось из-за меня. Не поддайся я соблазну, будь я твёрже, он бы не погиб, а Тёма не узнал бы… Возможно, Хэкон добрался бы до корабля без происшествий и все было бы хорошо: они улетели и… Даже в таком случае я осталась бы без него, но… так было бы лучше. Так бы он был жив. Ох, если бы не «бы»… Размышления об альтернативной концовке еще больше заводили меня в тупик и еще больше расстраивали. Я не могла сосредоточиться на том, что читаю и пишу, я не могла даже думать о вкусе еды, которую ем! Он говорил, что не жалеет о том, что прилетел сюда и встретил меня, да и я тоже не жалела… До поры до времени. Сейчас я предпочла бы забыть о нем или никогда не знать, чтобы наконец зажить спокойно. Я не могла видеться с одноклассниками, так как слух о том, что я пыталась помочь пришельцу пробраться на корабль, разлетелся со скоростью света. Они знали даже о том, что этот пришелец погиб, спасая меня, и что нас с отцом пригласили на судно. Наверное, мои одноклассники посмотрели бы на меня, как на сумасшедшую или испугались бы… Да зачем гадать? Они бы просто стали избегать меня, как я избегала бы их. Не трудно понять, почему мне не место вместе с ними… Хотя, я бы отдала и променяла что угодно на то, чтобы снова увидеться с ним. Мне ничего не жалко. Я стиснула зубы, нахмурилась и со злости отбросила учебник — он с грохотом ударился о стенку и с полки попадали остальные книги. Я была настолько зла на себя за то, что подкармливаю свое сознание этими нереальными образами и мечтами, что мне хотелось крушить все вокруг, лишь бы мысли затихли, а мозг забыл все то, что приносит боль. Сжав в кулаках подушку, я попыталась разорвать ее, но не получилось, и она тоже полетела на пол. Я повернулась и ударила кулаком по деревянному изголовью кровати. Затем ударила еще, снова и снова. Зубами прокусила губу, продолжая колотить деревяшку. Мне было больно, внутри клокотало отчаяние и ненависть; душу раздирали на кусочки эти дурацкие воспоминания и жалость к себе. Я заплакала и слезы показались такими непривычными, горячими и жгучими. Из меня вырвался утробный рык, и, уткнувшись лицом в матрас, я осталась лежать на месте и плакать, освобождаясь от терзающих чувств. Я проклинала все на свете, упираясь лбом в спинку кровати, а глупые, чертовски надоедливые и вскрывающие ноющую рану мысли, все продолжали зудить. Это было совершенно непохоже на меня — эти слезы, истерика, — но мне уже просто хотелось задушиться, повеситься на каком-нибудь папином галстуке и погрузиться в покой. Все. Это все настало часа через полтора или два, когда я, вся красная и охрипшая, услышала скулёж своей собаки, которая скреблась в дверь. Чара пыталась открыть ее, но у нее не получилось и она начала тихо подвывать. Я шмыгнула носом, потерев опухшие глаза, и встала, открывая дверь собаке. Она смотрела на меня своими голубыми, проницательными глазами, и мое сердце болезненно сжалось. Мы вместе уселись на кровать, затем я взяла ее на руки и потрепала по голове, стараясь улыбнуться. Чара была невероятно смышленой собакой, которая замечала любые перемены в своем хозяине и начинала переживать, когда понимала, что что-то не так. Да уж, со мной все было не так. Я начала изучать браслет, который не могла снять вот уже год с лишним. Он словно был припаян к коже и притягивал всю воду — я боялась даже чашку разлить при ком-нибудь, чтобы никто не увидел, как вода преодолевала закон притяжения и тянулась к моему запястью. Я не знала, что мне делать. Трудно было забыть, отпустить, перестать постоянно думать, особенно когда я оставалась совсем одна. Все напоминало о чем-то из того времени и о нем, пусть это и было не так уж долго, как можно было подумать. А еще… Я не могла поверить в то, что его нет. Это невозможно, хоть я видела своими глазами пятна крови у него на груди, чувствовала, как его тело тяжелеет и тянет меня вслед за ним на землю. Я знала, что он не дышал, когда я очнулась.***
Я выгуливала Чару поздно вечером, чтобы знать наверняка, что не встречу знакомых на улице, и быстро возвращалась домой. Сегодня я ночевала одна в квартире, потому что Люба гостила у кого-то на другом конце города, а папа… Что еще о нем сказать? Он, как обычно, работал. Находил бы хоть время, чтобы позвонить дочери, пусть даже на пару минут. Пришлось принять пару успокоительных таблеток, чтобы унять дрожь в руках и сбившееся дыхание. Кажется, мне помогло, и вот я уже чувствовала себя намного лучше, чем днем. Собрав себе ужин, я ушла к телевизору вместе с Чарой, но меня начало сильно клонить в сон и вскоре я крепко заснула, даже не заметив этого, а когда проснулась, то обнаружила телевизор выключенным. Чары рядом не оказалось, и я почувствовала испуг, не понимая, почему так произошло — я же не выключала «ящик»! Может быть, Чара что-то сделала? Перегрызла провод или задела пульт? Или я все-таки выключила телевизор, но забыла? И где грязные тарелки со стола? Их я точно не убирала!.. Я недоумевала так еще несколько минут, сонно потирая глаза. Была уже поздняя темная ночь, в квартире было очень тихо, а когда я заметила подобные странности, вообще стало не по себе. Не могла же моя собака взять и выключить телик, а потом убрать посуду на кухню! Встав на пол, я не надела тапки, чтобы создавать меньше шума. Мозг в ускоренном темпе пытался придумать, что бы такого взять тяжелого в руки для безопасности. Схватив вазу с комода и осторожно выглянув в коридор, я поняла, что из движения — только мигающий красным противопожарный датчик. Сердце быстро забилось в груди, ладони покрылись потом, но я вышла в коридор и медленно пошла в сторону прихожей, откуда можно было увидеть кухню. Услышав какой-то шорох, я замерла, пытаясь определить место, где он произошел, — ванна?.. кабинет отца?.. — Чара? — тихо захрипела я. — Эй, Чара! Это ты? Какой-то новый шуршащий звук раздался точно из ванной комнаты и я, уже более уверенно, позвала свою собаку, решив, что она, наверное, пошла попить воды. Конечно, Чара не отзовется, поэтому, выпрямившись и расслабившись, я пошла туда, уже ожидая, как почешу свою милую собаку за ушком. — Чара, красавица, ты так меня напу… — подойдя к ванной и включив свет, я оцепенела, — …гала. Я увидела картину маслом, от которой на тот момент у меня буквально темнело в глазах: Хэкон, сидя в ванной, пил воду из-под крана, а Чара, удивленно поскуливая, наблюдала за ним, теперь кидая взгляд и на меня тоже. Из горла вырвался пронзительный крик, и ваза выскользнула из рук, пугая собаку, которая с лаем запрыгнула на унитаз. Я почувствовала, что вот-вот готова упасть от ужаса, но Хэкон быстро и ловко подскочил ко мне, хватая и удерживая в своих руках. От такого у меня глаза полезли на лоб, и я начала кричать еще громче, на этот раз яростно пытаясь вырваться. — Пусти меня! Пусти! Боже мой! — Зажмурив глаза, я дергалась, как во время приступа эпилепсии, и отчаянно визжала. — Отпусти меня! В моей голове шла быстрая работа мысли, хоть я все равно ничего не понимала; мне было страшно и одновременно все тело подрагивало от какого-то странного чувства, а щеки стали мокрыми, потому что я дошла до истерики в своей попытке убежать от него. Все мое тело покрылось тонкой пленкой холодного пота, и я быстро помотала головой, пытаясь очнуться от этого кошмарного сна. — Юля… Юль, стой, хватит! — твердил он, пытаясь привести меня в чувства, а я не могла поверить, что это правда он. Как же так? Я видела, что его грудная клетка замерла на одном месте, а лицо не выражало ни единой эмоции, но, тем не менее, он здесь! Это что получается?.. Передо мной — видение? Или… призрак?! Какой ужас! Даже мои мысли оглушительно вопили в голове. Однако Хэкон выглядел абсолютно нормальным — так же, как выглядят все живые люди. В местах, где его руки держали мои, я ощущала тепло, а его лицо передавало все чувства, что царили в нем на тот момент. Он дышал и говорил, как настоящий живой человек, потому что он и был настоящим человеком. Вот тогда я действительно проснулась и бесстрашно посмотрела на него. Да, все тот же Хэкон — тот самый, которого я однажды поцеловала и тот же самый, который забрал мое сердце себе и забыл вернуть назад. Я глядела и не могла поверить, что это все по-настоящему, что я не во сне, а наяву, и… — Это ты? — вырвалось у меня, хоть это и был невероятно тупой вопрос. Я смутилась: — То есть… Это — ты? Да уж, я не могла говорить связно, но какого черта?.. Не сдержавшись и не дав ему и слова сказать, я обхватила его плечи, встала на цыпочки и прижалась к нему. Он шумно вдохнул запах моих волос и так же, как и я, не рассчитав силы, прижал меня спиной к стене. По телу пробежал электрический ток, последние капли сна как рукой сняло. Хэкон положил свою ладонь на мою щеку и крепко поцеловал. Я почувствовала колкость его подбородка, ощутила его губы и поняла, что мои колени слишком сильно дрожат, чтобы вообще стоять — я все еще удерживалась благодаря его силе. Я зажмурилась и в порыве страсти забросила свои ноги ему на бедра. Хэкон подтянул меня выше и теперь я смотрела на него сверху вниз. Я засмеялась, ощущая неимоверно сильный прилив счастья, и, наклонившись к нему, снова отыскала его рот. Влага на моих губах будоражила кровь, воздуха не хватало, но даже в перерывах я забывала уделять внимание дыханию. Хэкон держал меня крепко, что я даже могла бы откинуться назад, будучи уверена, что он не уронит меня. Но я не могла отпустить его хотя бы на дюйм — если мы не целовались, значит, все равно были тесно прижаты друг к другу. Я знала, что готова на все, лишь бы он снова не ушел; лишь бы чувствовать его и больше никогда не тосковать по нему. Он помнил, где находится моя комната, и по памяти шел туда (возможно, конечно, Хэкон уже и раньше походил по моей квартире, пока я спала, но сейчас было неважно, как он попал сюда). — Я много думал обо всем этом. И, когда мы говорили о любви, я не мог до конца понять земного значения этого слова, но… Я чувствовал его и подсознанием понимал, что это значит, а ты? — согревая своим дыханием, спросил Хэкон, остановившись ненадолго в дверном проеме моей спальни. — Конечно, — пробормотала я в ответ. Теперь я посмотрела на него в упор, широко распахнув ресницы, и искренне сказала: — Я люблю тебя. Он улыбнулся и, повернувшись, бережно положил меня на кровать. — Я тоже люблю тебя.***
Я так и не смогла уснуть, лежа у него на груди и греясь его теплом. Хэкон дремал и при этом даже не хмурился, выглядя действительно как человек с другой планеты. Мне было так хорошо рядом с ним, что хотелось петь от радости, как бы заезженно не звучало это выражение. До рассвета оставалось еще много времени и слишком мало для того, чтобы выспаться к утру… Хотя какая разница, если я все равно не собиралась спать? Как говорится, высплюсь в другой жизни, — теперь для меня стало реальным существование какого-то другого мира, неоднократной жизни и инопланетных жителей. Через полчаса или больше, у меня затекла нога от лежания в одном положении, и, хоть мне и не хотелось ложиться по-другому, пришлось сползти на матрас, ставший холодным на месте, где я долго не лежала. Я поежилась. — Ты не спишь? — послышался тихий голос Хэкона. Он открыл заспанные глаза и потер подбородок, двигаясь ко мне. У меня перехватило дыхание от близости его тела, пусть я и могла уже привыкнуть к этому за столько часов. — Мне не спится… — промычала я, придвигая свою голову к его плечу. — Я бы покурила. — Все еще? — Что? — Ты все еще куришь? — пояснив, Хэкон приподнялся и его лицо остановилось у моего. Я пожала плечами, а потом пощекотала его шею, а Хэкон засмеялся и опустился на меня. Захохотав, я локтем ткнула его под ребра и мы завертелись, пихая и щекоча друг друга, а затем, запутавшись в одеяле, рухнули на пол. Я свалилась на него и оказалась в объятиях Хэкона. — Ты, наверное, сбежал? Втайне прилетел на Землю, чтобы никто не узнал, и спрятал свой корабль в гараже моего отца… — хмыкнула я, воображая. — Ни к чему столько драмы — я просто попросил разрешения совершить полет на Землю. — Улыбнулся Хэкон, и я нахмурилась. — Никакой романтики, — буркнув, я укрылась одеялом и собралась встать, но он придержал меня за локоть. — Куда ты? На миг я залюбовалась его глазами, блестящими в темноте, практически не услышав вопроса. — В туалет. Или на вашей планете никого не мучает нужда? Я встала, оставив Хэкона без одеяла, и пошла к двери. — Вообще-то, метаболизм — одна из составляющих старения организма, а поскольку мы достигли стадии, при которой организм не стареет, нас действительно не мучает… нужда. — Он скривился на последнем слове — видимо, оно было для него в новинку. Я задержалась в дверном проеме, с интересом поглядев на Хэкона, и тут же смутилась, попросив его натянуть одежду. Мои щеки покраснели, а он, видимо, даже не воспринял это, как что-то странное. — Значит, вы бессмертны и… даже не болеете? Ведь во время всякой болезни организм получает удар по иммунитету, а порой это может привести к смерти или… — На нашей планете не существует вирусов, способных навредить нам. У нас идеально чистый воздух и окружающая среда, а все потому… — Да-да, мы — нецивилизованны и многому не научились. — Вздохнула я, закатывая глаза. — Я поняла. — Есть и более неразвитые существа. Хэкон сел на кровати, и я заметила, что он начал дрожать от прохлады. Я усмехнулась, взяла со спинки стула свой свитер и бросила ему одеяло, отвернувшись и зашагав из комнаты. Я могла бы поспорить, что на этот раз он точно удивился. Нашел он меня уже на кухне в свитере. Я стояла и курила в форточку, а он потянул меня к себе, разворачивая. В очередной раз мне стало неловко, но я положила тлеющую сигарету в пепельницу и все равно крепко обняла его, прижимаясь. — Что, мне уже пора менять статус на странице? — усмехнулась я. — Не думаешь, что можно сменить и планету? — задумавшись, серьезно спросил Хэкон.