Доброе имя

Суббота наступила для Элизабет совершенно неожиданно, несмотря на то, что дни тянулись однообразной веретеницей перемещений по дому, оканчивающихся, как правило в будуаре или, куда реже, в кабинете. Дневник доктора Джекилла, больше похожий на научный журнал, а после переросший в наблюдения врача за пациентом, с тем только отличием, что подопытным был он сам. В кропотливых записях экспериментов над формулой, призванной стать спасением для человечества мужчина проводил, кажется, всё свободное время. Погрязнув в ровных строчках и химических изысканиях, мисс Эллис начала подозревать, что скоро повторит судьбу несчастного. Скрупулёзные пометки на полях, переписанные абзацы из учебников французских психиатров и аптекарей подталкивали к принятию судьбоносного решения, вот только чем больше девушка читала, тем больше недочётов видела. Она не отрицала, что доктор Джекилл был болезненно одержим идеей спасти весь мир, но в первую очередь собственного отца от безумия, войн и бессмысленной агрессии. Но столь же ясно, дочь главы Департамента уголовных расследований понимала всю утопичность подобной затеи, если ещё адресно применять подобный препарат было бы возможно на пациентах психиатрических лечебниц, дабы вернуть их в общество, то осчастливить весь мир было невозможно и абсурдно. С особым вниманием мисс Эллис изучала последнюю версию формулы и на каком-то запредельном для понимания, метафизическом уровне чувствовала, что в расчётах была допущена ошибка или неточность, которая и предрешила исход ситуации. Вот только уловить эту оплошность доктора Джекилла ей не удавалось, как бы она не билась. Её собственные записи с каждым днём покрывались чернильными пятнами, нестройными выводами, противоречащему один другому. Как бы она не желала обратного, Эдвард Хайд был практически безупречно нормален, не считая яркого антисоциального поведения шести убийств. Но для диагностирования у мужчины психопатии мешало нескольких критичных аспектов: критичность мышления, способность к разумному сожительству и возможность постройки долгосрочных планов. Убийца хотел жить более всего на свете, что несколько успокаивало мисс Эллис, потому как все остальные признаки социопатии, такие как раздражительность, бессердечность, агрессия, говорили о том, что спасения нет не только у Хайда, но и у самой исследовательницы. С самого утра, едва поднявшись с постели, Элизабет вызвала камеристку и потребовала приготовить ей всё необходимое для уборки. Ведра, метёлку для пыли и тряпки были услужливо оставлены под дверью в комнаты молодой хозяйки. Люси, помогавшая хозяйке одеться, принесла завтрак, по мнению кухарки невероятно огромный для одной хрупкой леди. Однако, в связи с невыносимой, по мнению прислуги, худобой мисс Эллис, накормить её было по меньшей мере делом чести любого повара. Быть может камеристка и хотела бы остаться и «хоть одним глазком» поглядеть на таинственного пленника хозяйки, но Элизабет выставила девушку вон, поручив той оборонять её комнаты от посягательств на общение со стороны домочадцев. Люси обещала охранять покой госпожи даже ценой жизни. Когда Элизабет вошла в будуар с подносом еды, Хайд ещё спал, свесив с подлокотника лохматую голову. Девушка тихо поставила завтрак на низкий столик и замерла, всматриваясь в черты, утратившие под действием сна порочную резкость и, если игра света и тени не обманывала, лицо мужчины приобрело некоторое сходство с образом Джекилла. Убийца походил на младшего брата известного доктора, возможно сводного, но имеющего много общего с «покойным». Вся магия утратилась, стоило Хайду, почувствовав пристальное внимание, открыть глаза и, резко поднявшись, сгруппироваться как для атаки. - Это ты, мисс Эллис, – выдохнул мужчина пренебрежительно и, потянувшись, подал газ в рожки. Комнату заполнило тёплым светом. - Вы ожидали кого-то другого? – праздно спросила Элизабет, щурясь на светильники. Хайд мотнул головой и замер, по животному принюхиваясь к завтраку, как делал всегда, словно ожидал, что молодая хозяйка, наконец, решится его отравить. Мисс Эллис аккуратно присела на пуф, пододвинув к убийце тарелку с беконом, омлетом и щедрыми кусками ростбифа, от одного вида которых Элизабет делалось нехорошо – она редко ела что-то столь жирное и сытное, да ещё и в первую половину дня. Однако, миссис Бишоп, прознав, что молодая хозяйка нормально питается исключительно у себя в спальне, нагружала несчастную Люси таким количеством еды, что камеристка едва ли не гнулась под весом подноса. Со смесью ужаса и восхищения, Элизабет каждый день наблюдала за тем, как быстро исчезает говядина с тарелки Хайда, пока она в задумчивости распределяет по каше горсть сухофруктов. Сыр девушка любила настолько сильно, что порой выводила из себя мачеху этой своей страстью, потому как подрывала внешнее благосостояние семьи. Любой пришедший в дом гость непременно интересовался у радушной хозяйки не нужна ли ей помощь, только лишь завидев мисс Эллис в опасной близости от «продукта бедняков». Сколько бы Элизабет не билась, доказывая Черити, что сыр – дань французской моде и излюбленное лакомство парижской аристократии, женщина упрямо поджимала губы и запрещала подкармливать падчерицу «этой мерзостью». - Сегодня я намечала уборку, так что не советую так спешить, мистер Хайд. Вам будет тяжело, – отправляя в рот очередной и последний квадратик сыра, предварительно окунув его в мёд. - Мне? – от удивления мужчина даже выпрямился, отстранившись от стола. С недоумением он смотрел на Элизабет, точно ожидал, что она вот-вот рассмеётся и заявит, что пошутила. – Уборка – женское развлечение. - Вот и отдохнёте, – кивнула мисс Эллис, пряча усмешку за чашкой. – Не думаю, что домашние обязанности окажутся для Вас излишне тяжёлыми, а мне не помешают мужские руки. С учётом того, что Вы учинили погром в моем будуаре, а ванную мне теперь страшно заходить, мне кажется это справедливым. Мужчина выразительно скривился, всем своим видом показывая, что не одобряет хода мыслей мисс Эллис. Более того, он сомневался в самом факте наличия у девушки здравого смысла и разума. Утвердившись, что хозяйка тверда в намерениях сделать из джентльмена прислугу, убийца скривился и демонстративно откинулся на диван, показывая, что добровольно он женским трудом не займётся. Элизабет улыбнулась и было что-то недоброе в блеске глаз молодой хозяйки, что вынудило Хайда напряжённо затаиться. Окончив завтрак, девушка собрала со стола и, сгрудив посуду в гостиной, в задумчивости замерла посреди собственной спальни, нетерпеливо притопывая. Плотное домашнее платье отчаянно давило и будто бы сковывало движения. Смирившись с тем, что придётся разоблачиться перед безумцем, испытывающим едва ли преодолимую страсть к противоположному полу, Элизабет, скрепя сердце, принялась расстёгивать корсаж. Поражаясь наступившей тишине и долгому отсутствию тюремщицы, мужчина бесшумно выскользнул в хозяйскую спальню, чтобы застать девушку в весьма пикантном виде. Появления убийцы, Элизабет не ожидала, а потому едва не упала, запутавшись в упавшей на пол юбке. Воспользовавшись этим замешательством, Хайд прижался к девушке, шумно и жарко дыша ей в шею. Должно быть, исследовательница начала привыкать к подобным выпадам подопечного и даже не попыталась вывернуться. Пассивная «добыча» очень быстро переставала интересовать внутреннего хищника этого монстра в человеческом обличье. Спустя несколько мгновений, мужчина разочаровано разжал руки и отступил. - Тебе стоит поучиться соблазнению, – притворно ухмыльнулся Хайд, но Элизабет довольно неплохо изучила его, чтобы понять, убийца – уязвлен. – Твои книги скучны и плоски, в них нет ничего ценного. - Полагаете? Мне стоит набраться практики? – мисс Эллис взмахнула ресницами, в точности копируя манеру видения любого диалога Мери. – Мне доводилось слышать и пару раз встречаться с хозяином паба «Красная Крыса». Полагаете, он даст мне несколько уроков? - Паучок, – процедил сквозь сжатые зубы Хайд, помрачнев лицом. – Мисс Эллис, стоит лишь попросить, и я обучу тебя всему, что требуется. - Воздержусь, с Вашего позволения, – девушка отвесила едва заметный поклон и направилась за инвентарём для уборки. Ухмыляясь, вполне довольный собой, Хайд прошествовал по спальни Элизабет, прочем держать от окон подальше. Девушка взяла швабру и многочисленные тряпки, в нерешительности уставившись на ведра. Вынести их все, не произведя грандиозного шума, непременно собравшего бы под её дверью большую часть дома, она не смогла бы даже при всём желании, а возвращаться за ними второй раз было опасно, потому что оба раза путь лежал мимо попирающего дверной проём убийцы. Проблему решил, как это не парадоксально, именно Хайд, брезгливо подняв ёмкости и переместившись с ними в ванную комнату, после чего, посчитав свой долг исполненным, рухнул на диван в будуаре, выудив откуда-то из недр подушек полюбившийся индийский трактат о «плотской любви». Хмыкнув, Элизабет набрала ведра воды и вооружившись щетками присела на относительно чистый участок плитки перед чашей ванны. Эмалированный чугун, до появления Хайда имевший перламутровый блеск и сияющие чистотой ножки покрылся мыльными и грязевыми разводами, цвет которых варьировался от грязно зелёного до абсолютно чёрного, чем неимоверно удивлял хозяйку комнат. - Всегда удивлялась способности мужчин испачкать продуктами жизнедеятельности всё, до чего дотронуться. Подобный след тянется только за Helix pomatia* и сильным полом человечества, – отдуваясь от липнувших ко лбу прядей взбунтовалась мисс Эллис, усердно оттирая мягкой щёткой бока ванной. – Вы же, чёрт Вас возьми, никуда дальше этих комнат и не выходите. Откуда столько грязи? Даже интересно, что в такой разрухе и хаосе могло настолько смутить мою несчастную камеристку, что она до сих пор бледнеет, краснеет и покрывается крупными нервными пятнами при одном только взгляде на дверь в будуар. - Показать? – хмыкнул мужчина, появившийся на пороге ванной. Самодовольно ухмыляясь, Хайд демонстративно потянулся, расправляя плечи. Незастёгнутая рубашка распахнулась, обнажая торс, с приятными глазу очертаниями мышц под бледной кожей. Кожаные брюки – подарок Элизабет – опустились ещё ниже, так, что показалась не только гребень подвздошной кости, но и тёмные волоски, спускающиеся под ремень. Стараясь заглушить мысли о строении репродуктивной системы мужчины, девушка, подтянув сползающую перчатку, потёрла плечом зачесавшийся подбородок. - Вы хотя бы отдаёте себе отчёт в том, что если бы Вас увидела не Люси, а любая другая горничная, она бы немедля сообщила отцу, и Вы второй раз лишились бы жизни? – поинтересовалась мисс Эллис, не отрывая взгляда от ванны. – Я была далеко от дома и ничем бы уже не смогла Вам помочь. Неужели так сложно быть хоть немного более осмотрительным и дальновидным. - Мне показалось забавным разоблачить служанку, возомнившую себя шпионкой из бульварного романа. Полагаете, мне следовало предстать пред ней в образе Кровавых Костей*? – спросил убийца, склонив голову к плечу, он наблюдал за движениями Элизабет. - Полагаю, что Вам стоит заняться чем-нибудь полезным, раз уж Вам хватает сил на шутки, – вспыхнула Элизабет, взгляд которой, стоило только скосить глаза в сторону, тут же натыкался на обтянутые чёрной кожей ноги. Подобрав первое, что попалось под руку – тряпку для пыли, девушка бросила ей в насмешника. Хайд с лёгкостью перехватил снаряд и с кривой ухмылкой подбросил на ладони. – Я предлагаю разделить полномочия. Мне не достать до шкафа и при всём желании не сдвинуть с места ни зеркала, ни дивана. Продолжая кривиться, мужчина исчез в будуаре, всё так же поигрывая трофейной тряпкой. Элизабет удручённо тряхнула головой, не на что более не надеясь. Каким же было удивление девушки, когда из-за стены раздался протяжный скрип сдвигаемой мебели и тихая, сквозь зубы, ругань. Отмыв ванну, мисс Эллис выглядела уже ничем не лучше простой служанки, что весь день занимается только уборкой. Предметом личного ужаса аристократки стал унитаз, фаянсовый монстр в стиле ампир, издавал жуткий рёв при каждом смывании, но, к великой радости хозяйки, не пах совершено, в отличии от предшественника. Стянув ненадолго печатку, Элизабет, брезгливо морщась, прикрыла лицо платком, щедро пропитанном эфирным маслом, чтобы подавить дурноту. Хайд, незаметно для хозяйки, окончив перестановку мебели, не без интереса наблюдал за тем, как, преклонив колени, шипит проклятья молодая аристократка, оттирая грязь. Наконец, заметив наблюдателя, девушка выпрямилась, оправляя юбку, оголившую её ноги едва ли не до колен. - Развернись, мне больше нравится смотреть на тебя сзади, – пошло хмыкнул Хайд, ничуть не стыдясь своего поведения. – Такая грациозная пластика! - Прекратите немедленно! – мисс Эллис гневно нахмурилась, сдёрнув, наконец, опостылевший платок. К её удовольствию, унитаз вновь был чист и сиял позолоченной лепниной. Не без труда, девушка поднялась на ноги и ненадолго замерла, пережидая приступ головокружения. – Как Вы видите, ведра здесь два, как и щётки, рекомендую Вам вот эту, у неё древко повыше. Пол себя сам не вымоет, а я не нанималась Вам в служанки. - Суфражистка, – оскалился Хайд, но ведро всё же забрал, вместе с щёткой на самой длинной ножке. - Мерзавец! – не осталась в долгу Элизабет, гневно хмурясь. – Следовало бы выпороть Вас, мистер Хайд, но полагаю, после всего что с Вами произошло, подобное бесполезно, даже вредно. Нет, я лучше принесу вам «Розги в будуаре» или «Венеру в мехах», быть может трата жизненных сил сделает Вас более выносимым. Хайд рассмеялся, привалившись к стене, праведный гнев молодой тюремщицы забавлял его ничуть не хуже обычных игрищ в «Красной Крысе». Оказалось, чопорная леди не так безнадёжна холодна, как он полагал в первые дни. За ничего незначащей перепалкой уборка пошла легче и вскоре Элизабет закончила с ванной комнатой, позволяя себе небольшой отдых. Смотреть на то, как скрывая неловкость за резкими движениями, Хайд оттирает копоть, было почти так же приятно, как читать новый трактат по фармакологии. Взмокшие от непривычной работы волосы мужчина неряшливо стянул на затылке в хвост из которого всё равно норовили выбиться пряди. Рубашку он комом бросил на диван, позволяя исследовательнице наблюдать за работой мышц. Вдруг опустившуюся на комнаты идиллию прервал громогласный стук в дверь гостиной, отчего оба обитателя вздрогнули. Хайд выронил древко щетки, тяжело дыша. Беспокойный взгляд оглядел комнату, не находя ничего, что сошло бы за оружие. Элизабет испуганно замерла, от страха у неё ненадолго парализовало разум. - Элизабет! Открой немедленно, мне известно, что ты и этот паршивец здесь! – разъярённый голос отца из-за двери не предвещал ничего хорошего ни дочери помощника главного комиссара, ни её незадачливому ухажёру. - Убью, – прорычал Хайд на гране слышимости, вновь становясь кошмаром Лондона. Должно быть эта внезапная перемена и вернула перепуганную Элизабет к нормальному состоянию. Она ничуть не заботясь о приличиях, схватила убийцу за руку и потащила в гостиную, зачем-то прихватив с собой его рубашку. - Кабинет, – одними губами шепнула девушка, хотя можно было и не таится, в дверь колотили с такой силой, что она вот-вот грозилась сорваться с петель. Встретившись глазами с безумным взглядом зелёных глаз, Элизабет как можно сильнее сжала руку мужчины, стремясь привести его в чувства. – Спрячься. На уговоры и споры не осталось времени, и девушка буквально втолкнула Хайда в свой кабинет, проявив чудеса человеческих возможностей. Повернув ключ в замке, мисс Эллис недоуменно взглянула на рубашку, которую, всё ещё сжимала в руках. План созрел в голове Элизабет неожиданно и в его успех она почти не верила, но всё же торопливо направилась к двери, как можно громче топая в домашних туфлях. Рубашка была всё ещё влажная и хранила запах того, кто её носил, но мисс Эллис надеялась, что отец не станет её обнюхивать. - Если ты немедленно не откроешь, я прикажу вынести дверь и лично спущу этого щенка с лестницы! – бесновался сэр Томас, ничуть не заботясь о том, что выглядит неподобающе, врываясь в комнату к собственной дочери. - Кого Вы собрались спустить с лестницы, отец? – Элизабет распахнула дверь так резко, что слуга, который и барабанил в дверь, неловко завалился вперёд, рухнув перед молодой хозяйкой на пол. – Люси, я разве не просила передать всем, что сегодня у меня уборка и я не могу никого принимать. - Я пытались, мисс Эллис, – пролепетала камеристка, сама не своя от страха за хозяйку. - Уборка? – взревел глава Департамента уголовных расследований, краснея лицом и шеей. – Это называется бесчестие и распутство! Где этот негодяй? Где? Я сейчас же застрелю этого несносного мальчишку. - Если Вы объясните, кого желаете обнаружить в моих комнатах, я с радостью помогу Вам, отец. Однако, пока Вы только порочите моё имя и роняете честь перед слугами. Вы полагаете, что всем здесь пристало видеть хозяйку в подобном виде? – как можно твёрже спросила Элизабет, сложив руки на груди, чтобы не было так заметно, как у неё дрожат пальцы. Белыми от ярости глазами, сэр Томас оглядел дочь и едва не выронил револьвер, из которого собрался стрелять коварного растлителя. Элизабет стояла в одной нижней юбке и до половины расшнурованном корсете, который к счастью прикрывала рубашка, достаточно длинная, чтобы прикрыть бёдра. - Это я хочу спросить у тебя, Элизабет! – немного придя в себя, но всё ещё кипя от злости, мистер Эллис склонился над дочерью. – Что всё это означает? Почему твоя камеристка едва ли не телом закрывает дверь в твои комнаты, неся какой-то несусветный бред о эксперименте и химии, в это же время ты встречаешь меня в подобном виде! Миссис Одли жалуется на то, что горничные не смогли привести твои комнаты в порядок, потому что каждая дверь у тебя заперта. - Это не бред, отец, я действительно накануне провела не слишком удачный эксперимент в лаборатории, так как мне вчера пришлось отлучиться в аптеку. Мне пришлось вылить неудавшийся образец в канализацию, а так как он весьма токсичен, я побоялась допускать до него девушек. Если бы хоть одна из них отравилась по моей вине, вышел бы ужасный конфуз, – слова лились из молодой хозяйки непрерывным потоком и никому, даже преданной Люси в голову не могло прийти, что всю эту гневную тираду девушка сочиняла прямо сейчас. - Если ты одна, почему не открыла сразу? – продолжил дознаваться отец семейства, впрочем, выгнав прислугу мужского пола вон из комнат. – И твой вид… Этот, с позволения сказать, наряд не подходит для леди. - Поэтому я и не открывала. Я, как Вы успели заметить не одета, потому что драть полы в платье – верная гибель, – Элизабет демонстративно выставила вперёд руки в грубых перчатках, призванных сберечь её кожу от «опасного эксперимента». – Если Вы имеете основание мне не доверять, я прошу – осмотрите мои комнаты и убедитесь, что в них нет ни следа пребывания мужчины. Однако, прежде чем учинить обыск, вспомните, господин комиссар, что я всё ещё Ваша дочь, а не подозреваемая. - Я ни в чём тебя не обвиняю, мальчишка заморочил тебе голову, это не удивительно. Черити говорила, что в твоём состоянии девушки излишне доверчивы, – пробормотал мистер Эллис, будто бы даже смущаясь, но в комнаты зашёл, к счастью только в сопровождении камеристки дочери, а не штата слуг. - В моём состоянии? – переспросила Элизабет, тихо булькающий в девичьей груди котёл злости, наконец, опрокинулся, разбившись по телу разрушительным жаром. – Чем же дурно моё состояние? Не тем ли, что я предпочла работу раннему замужеству, а может быть леди Черити попрекает меня моей свободой? Отец, неужели Вы не видите, что эта женщина желает рассорить нас. Я ничуть не сомневаюсь, что она солгала Вам, отец, чтобы выставить меня бесчестной неблагодарной и гулящей девицей, от которой немедленно стоит отречься и не вспоминать о моём существовании… - Мисс Эллис, тише, – прошептала Люси, испуганно вжимая голову в плечи. - Отчего же тише, Люси?! Почему я должна молчать, когда меня ровняют с павшей женщиной и учиняют обыск? – ярилась Элизабет, злоба придала ей сил и уверенности. Она будто бы забыла, как ещё несколько секунд назад тряслась от ужаса, не решаясь открыть дверь. – Быть может нам пригласить акушерку, а лучше доктора Форда? - Зачем доктора Форда? – не прерывая осмотра спальни, осведомился сэр Томас, едва ли слыша больше половины гневной тирады. - Чтобы он освидетельствовал мою невинность! – не хуже отца гаркнула девушка, самолично распахивая дверь в ванну. Люси испуганно зажала рот руками, ожидая увидеть мужчину, которого прятала молодая хозяйка, но будуар был пуст. – Хотя, быть может, и его заявление Вы посчитаете ложным и, наконец, отдадите меня на растерзание хирургам, дабы изуродовать моё тело и искалечить душу. - Успокоилась? – сухо спросил отец, глядя на дочь со смесью гордости и не утихающего подозрения, а оттого и некоторой отстранённости. – Садовник слышал, как из окна твоей спальни раздавался смех и речь. - Ничего удивительного, я говорила сама с собой. Мне показалось ужасно смешным, что один из лучших химиков, по заверению аптекаря Биссе, сумел так глупо ошибиться в пропорциях и превратить лекарственный эликсир в зловонный яд, – поджала губы Элизабет. - Он слышал разные голоса, – поправился мужчина, пристально оглядывая будуар. – Он клянётся, что слышал твой голос, Элизабет, и чей-то незнакомый, вероятнее всего мужской. - При чём здесь я? В доме много мужчин и большинство из них говорят, совсем рядом проходит лестница для слуг, скорее всего он ошибся, – скривилась, точно отведала лимона, мисс Эллис. Люси покачала головой, показывая, что никого на лестнице не было в это время. – Или же это могла быть по-прежнему я. Платок, которым я завязывала лицо, чтобы не надышаться паров должно быть изрядно исказил голос, когда я воображала себе разговор с мистером Биссе, случись отдать ему подобное… варево. - Я же говорила, сэр, это опыты мисс Эллис, – пролепетала камеристка, стремясь защитить хозяйку. – Она ещё с вечера была более странная, чем обычно: смеялась без повода и говорила низким голосом. Я решила, что хозяйке нездоровиться и принесла ей на ночь тёплого молока. Ночью у неё никого не было, сэр. - Что это? – подозрительно тихо спросил комиссар, держа за корешок тонкую брошюру. - «Наставление о Каме, принадлежащие Ватьсьяяне», – послушно прочитала название Элизабет, бледнея, кажется, весь её спектакль норовил обернуться крахом. - И что он делает у тебя в будуаре? – вкрадчиво поинтересовался мистер Эллис. – Что ты на это можешь сказать? Что тебе его подкинули или ты перепутала его с романом? - Я ничего не перепутала, мне действительно было интересно прочитать этот трактат. Помимо позиций коитуса в нём имеется описание и отношений между мужчиной и женщиной, – как можно спокойнее произнесла девушка, встречая прямой взгляд отца и не обираясь сдавать позиции. – Мне интересно было узнать, что желает видеть в девушке жених. - Для этого есть более подходящая литература, – процедил сэр Томас. - В которой написано, как вырастить «домашнего ангела» подобного леди Черити. Мне подобное, увы, не грозит. Вы старались оградить меня от мужского внимания, наделив меня таким постыдным для женщины качеством, как ум, – не осталась в долгу мисс Эллис. От нарастающего напряжения у неё подергивались кулаки. - Это и огорчает, – оставив последнее слово за собой, мужчина вышел из будуара, направляясь восвояси. В гостиной он остановился, заметив ключ в замочной скважине двери, ведущей, в кабинет. – Открой. Я хочу убедиться, что моя дочь честна со мной. - Полагаете, что любовник может спрятаться в реторте? – Элизабет не спешила открывать дверь в укрытие Хайда, опасаясь за обоих мужчин. То, что убийца не сдастся без боя, девушка знала наверняка, как и то, что отец сперва выстрелит в наглеца и лишь потом станет выяснять, кому принадлежит тело. – Неужели нельзя поверить мне, отец? - Я доверяю людям, которые на меня работают, – произнёс мистер Эллис и прежде, чем дочь успела вмешаться, повернул ключ в замке и распахнул дверь. Элизабет с трудом подавила вскрик – комната была пуста, над спиртовкой тихо побулькивала синеватым содержимым пузатая колба. Хайда не было в кабинете, по крайне мере так показалось бы любому, что зашёл бы в эту обитель науки, разве что сама хозяйка заметила, и то к чести убийцы, не сразу, что один из шкафов сдвинут, перекрывая крохотную нишу в стене, поменявшись местами с круглым столом, на которым гордо возвышался человеческий череп в шиньоне и лентах. Хмыкнув и, для порядка обойдя лабораторию дочери, впрочем, брезгливо отдёргивая руки от рабочего стола, на котором помимо спиртовок разных размеров и пузырьков с этикетками на латыни лежали бинты и шприцы, сэр Томас остановился у двери. Мисс Эллис взволновалась, не найдя на столе дневника доктора Джекилла, но решила, что оно и к лучшему. Ей не терпелось выпроводить отца и камеристку вон. - Я подумаю, что предпринять, – пообещал напоследок отец, покидая комнаты Элизабет. – Меня чрезвычайно разочаровывает твоё поведение. Эти ключи, замки и секреты… - Это лишь безопасность Джеймса и горничных. Мои опыты, как Вы успели убедиться бывают и опасны, – мисс Эллис закусила щёку изнутри, чтобы удержать себя от стона облегчения. Не говоря более ни слова, сэр Томас покинул комнаты дочери, хлопнув дверью с такой силой, что из замочной скважины выпал ключ. Элизабет вздрогнула и обняла себя за плечи. Девушку била крупная дрожь, казалось каждый мускул в её теле вдруг потерял свою и без невеликую силу, ей хотелось только одного – сесть и закрыть глаза, чтобы никогда их более не открывать. В левом виске нарастало жжение, верный признак надвигающейся мигрени. - Люси, зашторь окна, у меня начинает болеть голова, – прошептала мисс Эллис. Камеристка тут же засуетилась, развив столь бурную деятельность, что Элизабет осталось только закрыть глаза и сосредоточиться на раскалённой иголке, медленно, но неотвратимо ввинчиваясь в висок. Хлопали створки окон, шуршали шторы, стуча каблуками металась по комнатам Люси, собирая уборочный инвентарь. - Ступай, я выпью капель и лягу спасть, – вздохнула молодая хозяйка, когда камеристка смиренно замерла перед ней. Люси покусала губы, но спорить с молодой хозяйкой не стала. Элизабет, дождавшись, пока горничная уйдёт, медленно поднялась и направилась в кабинет. Дверь поддалась легко, ведь её никто не запирал. Зажав висок, девушка тяжело дошла до шкафа с готовыми препаратами. Потянув дверку на себя, девушка нащупала пузырёк из тёмного стекла. На столе нашёлся стакан и даже графин с водой, вот только руки дрожали так, что отсчитывать нужное количество капель было невозможно, а потому девушка просто опрокинула половину от всего содержимого пузырька и залила водой. - Что это? – рычащие нотки в голосе Хайда не стали для исследовательницы большим откровением, так же, как и дневник доктора Джекилла, который как главную улику держал в руках убийца. - Полагаю, что дневник доктора Джекилла, что и без моих слов Вам известно, – ответила Элизабет задумчиво покачивая стакан, чтобы лекарство растворилось в воде. Решив, что допросов, с неё довольно, девушка устало отсалютовала опешившему от такого безразличия к своей персоне безумцу. – Мне было интересно узнать, как известный врач, которого, несмотря на странности, отличался высокоморальными принципами мог превратиться в Вас, мистер Хайд. - Неожиданная эволюция, – оскалился убийца, приближаясь к хозяйке медленно и неотвратимо, как огромный хищник. - Да-да, я прочитала, – хмыкнула мисс Эллис, страх, кажется, ушёл совершенно, должно быть пришло психическое истощение. Боль в виске, будто бы в отместку за потерю чувства самосохранения, проникла ещё глубже, захватывая глаз и щёку. Лицо нестерпимо хотелось потрогать, дабы убедиться, что оно всё ещё на месте. Молча отсалютовав лекарством, аристократка залпом выпила весь стакан, даже не поморщившись. – Если Вы хотите меня убить, то сделаете это сейчас, боюсь лучшей возможности Вам судьба уже не предоставит. Никто не станет стучаться ко мне до утра, моих мигреней боятся все обитатели дома, даже отец – как-то я запустила в него чернильницей, когда боль, наконец, победила во мне человечность. Так вот, задушив меня подушкой, Вы окажите мне огромную услугу, избавив от страданий и обретете так желанную Вами свободу. Деньги в тайнике под черепом, в столе, по моим подсчётам их хватит на то, чтобы добраться до Франции и безбедно жить там около полугода, лучше всего наняться к контрабандистам в доках – им всегда нужны лишние руки. Элизабет степенно проплыла мимо замершего в недоумении Хайда и так же медленно опустилась на диван, наконец, смежив тяжёлые веки. То, что, мужчина опустился рядом на корточки девушка не увидела, но уловила движение воздуха, принесшего его запах. Во рту пересохло и мисс Эллис облизала губы, ожидая конца своих мучений. Убийца бесшумно опустил дневник на пол у дивана, подбираясь так близко к своей жертве, что она могла различить его тяжёлое дыхание так близко, будто у самого уха. Хайд медленно вытащил подушку из-под ослабевшей руки Элизабет, вынуждая её едва уловимо улыбнуться – правильно решила. Вот только Смерть вовсе не торопился приходить за своей добровольной жертвой. Проявляя неожиданную даже для самого себя осторожность, мужчина приподнял голову молодой хозяйки особняка и подсунул ту самую подушку, которой ещё секунду назад собирался использовать в качестве орудия убийства. - Ну и зря, хорошая бы смерть вышла, тихая и безболезненная, – хмыкнула мисс Эллис, с трудом открывая глаза. Хайд без труда мог разглядеть в её расширившихся зрачках не только собственное отражение, но и всю комнату, вплоть до мельчайших деталей как в чёрном зеркале. Участившееся сердцебиение девушка без зазрений совести списала на экстракт красавки, проигнорировав наличие мужчины в такой непосредственной близости от себя. – Я же Ваш излюбленный тип жертв – аристократка, изображающая саму праведность, при том что по мне, судя по мнению моей семьи, да и всего Высшего света давно тоскует публичный дом. Неужели брезгуете полудохлой тюремщицей? - Не хочу быть обязанным, мисс Эллис, – оскалился Хайд, щурясь задумчиво. – Хочешь умереть – делай сама. Быть может, я прикончу тебя, а в доках меня ждёт засада? Или твой излишне заботливый папочка решит натравить своих ищеек на мою поимку? - Какая же Вы сволочь, мистер Хайд, – простонала едва слышно мисс Эллис, не в силах смотреть на самодовольную ухмылку мужчины. – Нет бы избавить девушку от унизительной участи быть изуродованной и отправленной на длительное «перевоспитание» в психиатрическую лечебницу, где я, «поддавшись душевной болезни», выброшусь с крыши или задушусь шнурком от ботинок. - Изуродованной? Мне казалось, отец тебя любит, – поинтересовался безумец, перебирая выбившиеся из-под платка пряди, изредка их несильно оттягивая, чтобы не дать собеседнице заснуть. - О да, так любит, что устроил обыск, – едва слышно рассмеялась кандидатка в пациенты Госпиталя Святого Иуды, благо теперь был набран новый Совет Попечителей, в который, как это не странно, вошла и леди Черити Эллис. – Сэр Томас грозится отдать меня в руки последователей доктора Брауна, дабы прекратить мою истерию. Что может быть более полезным для послушания непутёвой дочери, чем гистерэктомия или клитородектомия? Молчание затянулось, а вот рука, терзающая волосы мисс Эллис никуда не делась. Любопытство победило слабость, обрушившуюся на девушку, она медленно приоткрыла глаза, чуть повернув голову, боль медленно отпускала её, возвращаясь к игле в виске. Убийца сидел на корточках у изголовья дивана, болезненно хмурясь, глаза его были плотно зажмурены. - Вы жалеете? Меня? – искренне ужаснулась страдалица, заведя ладонь за голову, чтобы коснуться лица мужчины, но тот увернулся от прикосновения, прячась за спутанными волосами. - Нас, – шепнул странно знакомый тихий голос, впрочем, ничуть не похожий на речь Хайда. Мисс Эллис с проклятьями вспомнила атропин, из-за которого она теперь видела всё крайне нечётко, а потому могла лишь предполагать, что говорит с другой личностью своего странного подопечного. – Вам следовало убить меня, мисс Эллис. Теперь мы оба обречены. Мужчина приподнял голову, взглянув с непередаваемой болью и состраданием на девушку. Исследовательница сощурилась, мастерски игнорируя резь от слишком яркого для её нынешнего состояния света, рассматривая доктора Джекилла, потому как именно он был обладателем пронзительных голубых глаз. От неожиданно озарения, Элизабет даже, собрав силы, резко села на диване и непременно бы упала с него, если бы подвергшийся приступу самобичевания врач не успел бережно поймать химика. - Вы гений, доктор Джекилл, хотя и не без огрехов. В Вашей чудо-формуле есть ошибка, которая и привела к тому, к чему привела, – не воспользоваться столь благоприятным стечением обстоятельств и не поговорить с создателем HJ7 мисс Эллис не могла себе позволить даже не смотря на слабость. – Видите ли, мне весьма интересны Ваши изыскания, и я бы желала бы отыскать спасение для Вас… - Оставьте эту бессмысленную затею! – перебил девушку врач, лихорадочно приглаживая выбившиеся из хвоста волосы. Он поднялся на ноги, и стремительной, хоть и нетвёрдой походкой направился к шкафу. – Я породил монстра и, поддавшись вседозволенности, погубил так много людей, что желаю лишь одного спасения – смерти… Нет! С разъярённым рыком дикого зверя главенство над телом вновь взял Хайд, резко припадая к полу. Элизабет завороженно следила за этой трансформацией, воображение и память дорисовывали ей то, что она не видела. В её мозге, затуманенном лекарством, медленно складывался причудливый пазл. - Нам же намного веселее без этого вечно ноющего доктора, да, милая? – рокочуще прошептал убийца, обернувшись через плечо. Элизабет не ответила, подняв руку и медленно шевеля будто бы сведёнными судорогой пальцами в воздухе перед собой. - Транс! – расплылась в шальной улыбке исследовательница, нервно облизывая немилосердно сохнущие губы. Её обуяло такое деятельное возбуждение, что сидеть на месте казалось ей невыносимой мукой. Хайд обшарил кабинет взглядом, решая, что может ему пригодиться для усмирения прибывающей в явно изменённом состоянии сознания Элизабет. Впрочем, такой она нравилась мужчине значительно больше, нежели в обычном своём состоянии. Девушка забавно нахмурилась, ещё раз перебирая пальцами в воздухе, точно расчёсывала кому-то волосы. – Вернее, самогипноз. Как я не догадалась сразу. Вы, мистер Хайд, ввели себя в трансоподобное состояние, забавляясь с моими волосами. Самоконтроль ослаб и Джекилл нашёл лазейку, чтобы вернуться. Нарушением контроля объясняется и то, что в состоянии глубокого или наркотического сна, Ваше тело возвращается к исходной точке. - Откуда такая уверенность, Бетт? – вкрадчиво пророкотал Хайд, подбираясь к отуманенной атропином девушке, которая продолжала смотреть куда-то внутрь себя. - Я подсмотрела, как ты спишь, ещё в первую ночь, – отмахнулась молодая хозяйка, продолжив что-то невнятно бормотать, пока мужчина всё выше и выше поднимал тонкую юбку, оголяя поразительно гладкие безволосые ноги. Только когда тяжёлая горячая ладонь легла на бедро, Элизабет вырвалась из плена дурмана и резко свела колени, отдёрнув юбку. – Дверь. Я её не закрывала. Хайд скрипнул зубами, но руки покорно убрал и даже помог пошатывающейся от слабости девушке добрести до её гостиной. Элизабет провозилась с замком непозволительно долго, но протянутую ладонь мужчины отвергла, справедливо опасаясь, что тот не вернёт ей ключ. Небольшая прогулка пошла мисс Эллис на пользу, сознание её вернуло ясность и логичность мышления, вот только идей как вырваться из ловушек, умело расставленных вокруг неё, девушка не знала, а потому заметно погрустнела. - В шкафу, слева, была трубка для курения опиума и чанду*, подайте, пожалуйста. Мне определённо нужно сегодня расслабиться, – попросила Элизабет, вновь прикрывая глаза, она чуть дёрнула уголком губы, – Ваша компания для этого подходит куда больше, чем любая другая. - Не подозревал тебя в подобных увлечениях – хмыкнул Хайд, удивительно покорно выполняя просьбу. Тонкая фарфоровая трубка с росписью и небольшой лоток, украшенной тонкой резьбой по бамбуковому бортику казались едва ли не игрушечными в руках мужчины. - Разочарованы? – приоткрыла глаза Элизабет, уверенная в том, что судьба её уже предрешена и отправление на болезненное лечение – только вопрос времени, судя по всему, самого ближайшего. Напоследок ей хотелось получить от жизни максимум удовольствия. - Наоборот, я сражён в самое сердце, – хохотнул убийца, с удивительным проворством готовящий опиумную таблетку. – Такая тяга к страстному самоуничтожению под непроницаемым панцирем манер. - Я не оставляю надежды на то, что Вы убьёте меня сегодня, – беззаботно отозвалась исследовательница, точно говорила не о смерти, а о погоде или походе в зоопарк. Мужчина рассмеялся тихо и прежде, чем передать тонко дымящую трубку полноправной хозяйке, затянулся сам, глотая сладкий дурманящий дым. Уже, казалось, забытое удовольствие от употребления опиума вернулось, обещая желанный покой и блаженное небытие. Вручив трубку девушке, Хайд устроился на диване совсем рядом с ней. Первая затяжка принесла некоторое облегчение мисс Эллис, скулы украсил приятный румянец. Она откинулась на спинку дивана, мечтательно улыбаясь. - Всё же, простите моё женское любопытство, мистер Хайд, какого дьявола Вы прикончили проститутку? – после третьей затяжки к исследовательнице вернулась опасное чувство собственной неуязвимости. - Что ж она вам всем покоя не даёт? – покривился убийца, чуть резче, чем планировалось, забрав трубку. Мисс Эллис обиженно сжала пальцы, по которым пришёлся удар. - Она выбивается из типа Ваших жертв, – неопределённо махнула рукой Элизабет. Мужчина напряжённо замер, дурман действовал на него куда меньше, чем на малоопытную собеседницу. Выражение казалось ему подозрительно знакомым, точно он совсем недавно слышал его только от кого-то другого. – Я специально проверила нет ли у неё где-нибудь родовитого родственника. Епископа я бы и сама отправила на тот свет, упокой Господь его душу. Он имел наглость приставать ко мне на одном из званных обедов, здесь, в доме отца, мне тогда было, кажется, пятнадцать. Правда, после святой отец был вынужден в спешке покинуть мероприятие из-за внезапного расстройства живота. - И что ты подсыпала несчастному Ромео? – поинтересовался убийца, с новым интересом взглянув на опьяневшую отравительницу. - Сульфат натрия - всегда действует безотказно, – будто слоган озвучила мисс Эллис и потянулась всем телом, разгоняя приятную истому по телу. – У меня перстень был с потайным отделением, тётушка подарила, та ещё затейница, я сперва хотела насыпать в него крысиного яда, но побоялась, что отравлю кого-нибудь другого, да и отца испугалась, дура наивная. Надо было травить. Элизабет мечтательно прикрыла глаза, расплываясь в улыбке, а потом вдруг надрывно всхлипнула и закрыла лицо руками, пряча слёзы. Убийца замер, даже отложив трубку, что делать с рыдающей «тюремщицей» он, к своему раздражению, не знал, впрочем, девушка сама решила, чем себя успокоить и, обняв подушку замерла, едва раскачиваясь в такт собственному пульсу. - Я ведь потому старая дева, что боюсь детей заводить. Глупо, да? Каждая девушка мечтает о муже, доме и младенце в очаровательном платье с рюшами и бантом, – красивое лицо мисс Эллис свело судорогой, и она поспешно уткнулась в кисею подушки. – У меня наследственность дурная – мама и её мама, и её троюродная сестра умерли родами. Отец сперва смеялся, потом злился, а я боюсь. До ужаса боюсь. Даже не знаю, от чего они все умерли, столько всего прочитать и не знать отчего погибла мать… Черити права, мне надо лечиться. Элизабет замолчала, провалившись в опийный сон, избавляя Хайда от дальнейшего потока бессмысленных откровений. Трубка всё ещё дымилась, змеясь белым облаком наркотика. Убийца поднялся, медленно укладывая девушку на диван – не хватало чтобы она голову разбила по пробуждению. Обследовав без свидетелей кабинет Элизабет, он нашёл початый графин с абсентом и счёл сегодняшний день вполне удавшимся, не смотря на едва не случившееся разоблачение его здесь нахождения. Алкоголь вязкой полынной горечью лизнул язык и разлился жаром в желудке. Поднявшись и незаметно подобравшись к окну, Хайд медленно закрыл его глухими ставнями, погружая кабинет в темноту. Отчего-то хотелось есть, хотя обычно опиум начисто лишал аппетита. Без труда подняв на руки мисс Эллис, убийца прошёл в спальню, где и оставил девушку в окружении одеял и подушек. Желание завладеть столь податливым и, стоит признать, привлекательным телом посетило мужчину, но тут же угасло, гонимое куда более физиологическим голодом. Взять то, что ему и без того причитается, он сможет в любой другой раз. Подавив желание зазвонить в колокольчик и вызвать камеристку молодой хозяйки, чтобы послать её за нормальным обедом, Хайд скрылся в будуаре, где, к счастью, не тронутые уборкой и обыском сэра Эллиса оказалась горелка и вяленое мясо. ______________________________ * - наземный брюхоногий моллюск отряда лёгочных улиток семейства хелицид, крупнейшая улитка Европы. * - персонаж английского фольклора, созданный чтобы воспитывать в детях послушание. * - курительный концентрат опиума, который использовался как в трубках, так и в лампы.