Доброе имя

«Ужас, ужас, ужас!» слышался тихий ропот по улицам Лондона. Любой, даже не сведущий в городской жизни провинциал или иностранец, мог без лишних расспросов узнать о творившихся до недавнего времени в городе преступлениях, достаточно было походить по улицам и немного постоять на площади. Слухи были, бесспорно страшны, но, к всеобщему прискорбию, не соответствовали действительности. Реальность же была такова: в городе появился убийца, выбирающий жертв исключительно из высокопоставленных аристократов, людей Высшего Света, пользовавшихся уважением в обществе. Знала об этих преступлениях и дочь помощника главного комиссара, возглавляющего Департамент уголовных расследований Лондонской полиции, сэра Томаса Уильяма Эллиса. Элизабет была отнюдь не глупой, до сих пор ещё незамужней, к исключительному неудовольствию отца, девушкой двадцати трёх лет. Круг интересов «взбалмошной старой девы», как окрестила мисс Эллис леди Бэконсфилд, был разнообразен, но по мнению окружающих, чрезвычайно своеобразен, настолько, что граничил с ненормальностью. Элизабет увлекалась анатомией, химией, детективными романами и, как это не странно русской литературой. Однажды сумасбродка заявила отцу, что отправится в Петербургский Университет, потому как там женщинам дозволено присутствовать на лекциях, в том числе и медицинских факультетов. От такого известия молодая супруга сэра Эллиса лишилась чувств, рухнув на руки мужу. Помощника главного комиссара порой посещала крамольная мысль, что это он послужил причиной такого неподобающего поведения любимой дочери. Мать Элизабет умерла вскоре после её рождения от родильной горячки. Воспитанием девочки занимался молодой отец, няни и служанки, а после - многочисленные гувернанки, которых ребёнок доводил до развития нервных заболеваний, пересказывая рассказы отца, который, понимая, что общение с родным человеком чрезвычайно важно для растущего организма, рассказывал девочке протоколы и истории краж и убийств, происходящих в городе. Сэр Эллис опомнился слишком поздно – дочь стала едва ли не полноправным секретарём при Департаменте уголовных расследований. Вместо того чтобы заниматься образованием, достойным леди, и найти себе достойного супруга, девушка увлеклась науками, поступила на службу в городскую аптеку, и по долгу вела беседы с доктором Фордом, хорошим приятелем её отца, служившим при полиции криминалистом и анатомом. Предвкушая несколько часов унылой свадебной церемонии, Элизабет Эллис, скучала в церкви, ожидая появления жениха Эммы Кэрью. Если бы не доктор Джекилл, ноги бы мисс Эллис не было бы на этом мероприятии, но, бесспорно, гениальный врач и экспериментатор обещал подписать рекомендательное письмо ещё до своего таинственного затворничества, девушка даже несколько раз наведывалась к нему домой, однако, его дворецкий, выполняя приказ хозяина, не пускал к мужчине никого. «Чёртово платье, стою здесь, хор слушаю, а могла бы уже быть в аптеке и помогать Биссе. Приду домой зашью курицу или индюшку, доктор Форд велел тренироваться в швах. Где же Вас носит, Джекилл? Единственно, что меня сегодня радует, это отсутствие леди Бэконсфилд. Дай Бог здоровья этому убийце, за то, что избавил мир от этой старой перечницы!» – злилась Элизабет, ловя участливые и сочувствующие взгляды кузин, успевших исполнить свой «гражданский и природный долг», выйдя замуж и родив по очаровательному малышу. От их крика у мисс Эллис начинал дёргаться глаз и слегка дрожать руки от желания дать капризничающему малышу опиума, а его бестолковой материи мышьяк или вытяжку из бледной поганки. Девушка совсем уже отчаялась, с вялым интересом рассматривая очередную сцену объяснения мисс Кэрью и управляющего Саймона Страйда, который, по мнению Элизабет, справедливо полагал, что доктор Джекилл абсолютно не годится Эмме в мужья. Безнадёжно влюблённый молодой человек тщетно пытался втолковать своей собеседнице прописные, казалось бы истины, о том, что человек систематически опаздывающий на помолвку и свадьбу, ни коим образом не может соответствовать идеалу любящего и заботливого супруга. Подобные объяснения случались между друзьями детства едва ли не каждую их встречу, вне зависимости от ситуации, заканчивались они, правда тоже не слишком разнообразно – Эмма удалялась, скорбно поджав губы, а Саймон готовился к новым увещеваниям «безумицы». В какой-то мере Элизабет сочувствовала обоим, потому как управляющего ей было по-человечески жалко – столько изводить себя любовью чрезвычайно вредно для молодого мужского организма, а мисс Кэрью была достойна понимания и даже уважения, стойкостью своих принципов. На церемонию, наконец, прибыл главный виновник торжества, чем расшевелил гостей. - Доктор Джекилл! – Элизабет, в нарушении всех канонов этикета, поймала врача за рукав. - Потом, всё потом, – пробормотал мужчина, едва удостоив возмутительницу спокойствия рассеянным взглядом. Мисс Эллис озадаченно нахмурилась и отступила к гостям заслужив неодобрительное шипение Мэри, которое, по обыкновению, пропустила мимо ушей, всматриваясь в фигуру доктора Джекилла и нервно закусывая внутреннюю сторону щеки. Жених выглядел совершенно потерянным и больным рядом с будущей женой, он улыбался не менее принуждено, чем все два часа его ожидания скалилась Элизабет. Глаза у мужчины были воспалённые, точно он не спал несколько дней, а пальцы, как отметила девушка, слегка подрагивали, свидетельствуя о крайнем нервном перенапряжении. - Какая красивая пара! – тихо зашептала Мэри на ухо кузины. – Как они любят друг друга, как счастливо улыбаются. - Прекрасный брак, сумасбродка и невротик – что может быть лучше? – не прониклась священной тайной момента Элизабет. Кузины на два голоса зашипели на девушку, не скупясь в блистательных эпитетах, самым мягким из которых было «старая дура», при том что Мэри была младше всего на год, а Сандре на следующей неделе должно было исполниться двадцать четыре. Странные изменения в докторе Джекилле, Элизабет заметила намного раньше других, и нервно переступила, подбираясь на полшага ближе. Без того бледное лицо врача сейчас могло поспорить с платьем невесты в цвете. Щёку его будто бы прошила судорога, свойственная истерикам и припадочным, глаза его на короткое мгновение, достаточное для цепкого взгляда мисс Эллис, закатились. Ноги доктора Джекилла подкосились, и он непременно бы упал, не поддержи его верный Аттерстон, с его помощью жених поднялся на ноги и нервно поторопил священника. Произошедшее после навсегда останется в памяти всех присутствующих. На глазах у изумлённых гостей, невесты и святого отца, именитый, хоть и не без странностей, доктор превратился в ужасающее невероятно агрессивное существо, в котором без особого труда узнавался убийца с улиц Лондона – Эдвард Хайд. Костюм ещё несколько минут назад сидевший на нём идеально, внезапно обвис на худых плечах и стал несколько короток в рукавах и штанинах. Обезумевший мерзавец напал на попытавшихся его остановить Страйда, Аттерстона, и даже почтенного сэра Дэнверса, который пытался защитить дочь. Управляющий упал, сильно ударившись затылком, но как вскоре узнала Элизабет, воспользовавшись суетой и подобравшись к пострадавшему, не смертельно. Взяв в заложники так и не состоявшуюся жену, Эдвард Хайд, подобно дикой хищной кошке, запасающей добычу, утащил перепуганную Эмму на лестницу, ведущую на колосники, откуда и вёл дальнейшие мало результативные переговоры. Элизабет не слышала, что говорила мисс Кэрью убийце, но вот возвращение личности Джекилла рассмотрела прекрасно – заинтересовавшие её симптомы повторились. Душевных сил врача хватило только на то, чтобы бросить старинному другу пистолет и попросить его о смерти. Решающий выстрел мисс Эллис если бы даже хотела, не смогла бы предотвратить, муж Мэри убоявшись за и без того расшатанную психику кузины своей жены, прижал девушку к груди, не давая смотреть на «кровавую расправу над убийцей». За эту заботу Элизабет хотела собственноручно задушить и Мэри, и её милосердного мужа. Впрочем, когда всё разрешилось, никто не мешал Эллис взобраться на лестницу и схватить решившую покончить с жизнью Эмму за руку. Умереть, упав с такой смехотворной высоты, для мисс Кэрью было бы делом счастливой случайности, но вот серьёзно покалечиться она могла с лёгкостью. Успокоительный капли, припасённый по большей части для себя, Элизабет пожертвовала безутешной невесте, и та вскоре упала в объятья отца. Мисс Эллис поспешила покинуть церковь, ей срочно требовалось подышать воздухом – от пороха у неё свербело в носу и горле.