Юности рассвет

      — Ты вернулся!       — Я обещал, — он улыбнулся и скрестил руки на груди, явно ожидая дальнейших действий той, по которой приходилось скучать каждый день. Пять лет назад, когда они виделись в последний раз, он обещал вернуться, обещал приходить каждый день и помнить о юной Дарлинг, всегда.       Но Питер не возвращался: ни через день, через месяц, и даже не через целый год. Наверное, за такое количество времени можно и вовсе разочароваться, забыть, отложить этот момент своей жизни далеко, однако нет. Она продолжала ждать его, каждый летний, а затем и осенний вечер.       И стоило бы только кому-то узнать, о чём Венди думает, и её бы приняли за глупого ребёнка, верующего в глупую сказку и несбыточные мечты.        Настояние тётушки Миллисент, всё же были исполнены, и малышка, которая превращалась в девушку, получила свою собственную комнату. Конечно, нельзя описать, как она не хотела расставаться со своими братьями, и как долго они прощались в гостинной после ужина. Хотя даже в этом были маленькие плюсы, к примеру тот, что она могла делать всё, что захочет в своей комнате. Вот так, каждый вечер, когда на город опускалась тьма, а в домах напротив зажигались первые фонари, Венди Дарлинг открывала окно в своей комнате и долго-долго не спала, ожидая его каждую ночь. Каждую ночь напролёт, она надеялась вновь увидеть Пэна, хотя бы в своих снах. Но, не запоминая ничего, просыпалась в своей кровати, с напрочь запертым окном.       По сути, она ведь не была счастлива. Ей приходилось каждый день натягивать на себя глупую улыбку и идти в школу вместе с братьями, кривляясь и дурачась, кидаясь белоснежными и такими холодными снежками друг в друга. Только в последнее время они стали казаться ей настолько мерзкими. Но не смотря на холод, на яркий от солнца снег, который до слёз он дал ей глаза, она ждала зиму, ведь именно зимой дети семьи Дарлинг узнали Питера Пэна. Дни тянулись ужасно медленно, скучно. Особенно уроки, миссис Грин постоянно требовала чего-то от Венди, как казалось девушке, невозможного не такого, как от остальных.       «Писательниц не ценят в приличном обществе, ты должна задуматься о женитьбе, а потом и о детях…»,  — продолжала говорить тётушка каждый раз, когда приходила.        Кстати, про детей. Когда Венди заводила разговор о Питере с младшими братьями, часто получила в ответ слова, которые врезалась в её сердце мелкими осколками, возможно, эти осколки были некой правдой, принимать которую, девушке не хотелось. К примеру, последний раз разговор дошёл до того, что Майкл не выдержал и сказал: «Венди, ты должна понять, что он не вернётся! Мы уже взрослые, а ко взрослым он не приходит, ты сама это знаешь…».       Но, стало ли ей понятно, как она оказывалась каждую ночь в своей уютной кровати, бережно укрытой тёплым одеялом? Кто, на самом деле, так прочно закрывал старое и огромное окно так, что порой открыть его — было почти невозможно? Догадывались ли она, что на крыше углового дома сидел именно он, а его сердце разрывалось, глядя на милую Венди, с синими дрожащими от холода губами, но продолжавшую ждать и надеяться до глубокой ночи.       Это не была красивая сказка, скорее испытание для них двоих. Питер остался один, когда все дети нашли своих родителей, а с капитаном Крюком было покончено. Тогда Нетландия опустела, а может, её не стало вовсе. Возможно потому, что её главный ребёнок начал взрослеть. Да. Питер Пэн, вечный ребёнок загадочного острова прибавил свой возраст ровно на пять лет.       Но то, чем занимался Пэн в течении этих лет — пока останется загадкой, которую, Вы, мой читатель разгадаете совсем скоро.       Если честно, он даже мог не вернуться. Да, не прийти, представляете? Если бы не тот мальчик, который вызвался проводить Венди домой вечера вечером, и не тот алый цветок, что подарил. А знаете, что сделала она? А она поставила его в воду, и оставила стоять прямо в комнате!       Что было общим? Наверное, воспоминания о днях, которые они провели вместе, в Нетландии. И о том наперстке, спасшем обоих.       Ночь давно накрыла целый город, и единственное, что сейчас освещало комнату — полная луна.       — Ты изменился, — прошептала Венди, опуская глаза вниз, — все эти годы, я ждала тебя…       — Знаю, — он делает несколько шагов вперёд к ней и замирает. Знает, что виноват.       По её фарфорной, даже бледной коже скатываются горячие слёзы, оставляя заметные следы. Идеальная кожа начинает краснеть, а девушка — слегка задыхаться, от невозможности успокоиться и сохранить в себе эти эмоции.       На Пэне другая одежда, он прибавился в росте, а улыбка теперь не сверкает на его красивом лице, как тогда, пять лет назад.       Ужасное чувство: ему дурно и радостно одновременно от того, что сейчас он рядом с Венди, и, возможно, не в последний раз. А видеть, как она плачет? В груди всё сжимается и он крепко зажмуривает глаза, отводя голову в сторону.       — Тогда, почему… — она почти вскрикивает и показывает заплаканные глаза. Венди подходит ближе и медленно кладёт свою руку ему на щёку, проводяя тонкими пальцами вниз, но Питер не даёт ей убрать, сам задерживает её и шепчет на самое ухо:       — Я не мог, — и это почти правда, — Я всё расскажу тебе, но сначала — подари мне напёрсток.