***
Предпоследний люкс был как никогда качественно убран. Канаева буквально сдувала пылинки с идеально чистых поверхностей, дабы оттянуть ещё немного времени и не идти в единственный оставшийся на сегодня номер, который, конечно же, принадлежал Павлу. До этого момента серба ещё никто не слышал и не видел, следовательно, он однозначно находился в своём номере. Перед выходом из убранного люкса, Даша остановилась напротив зеркала. Её темные локоны держали вчерашнюю укладку. В утренней спешке девушка успела завязать их только в небрежный низкий хвост. В голове пролетела мысль, что Паша может узнать о её присутствии на прошедшем маскараде по волосам. Поэтому Канаева нервно стала накручивать волосы в тугую шишку на макушке, однако волнистые небольшие пряди всё равно выбивались, струясь у лица. «Хотя сколько этих локонов он видел», — вдруг пролетело следом. И от этой мысли Даша почувствовала неприятную горечь обиды внутри. Ведь, окажись вчера в том самом кабинете не она, а любая другая, он так же как и ей вывернул бы душу наизнанку. А может, до этого бы и не дошло, если вошедшая особа действительно была бы послана друзьями Павлика в целях того развлечь. Нежелание дёргать эту ручку, что была уже под ладонью горничной, нарастало ещё больше, однако шага назад уже не было и, постучав трижды левой рукой, правой Канаева надавила на неё. Паша спал. Белоснежное одеяло покрывало лишь нижнюю часть его тела, оголяя торс. Пробивающиеся лучи полуденного солнца падали на русые кудри и глаза, от чего серб во сне хмурил брови. Вокруг валялись вещи, снятые не пойми как: наполовину вывернутые штаны, видимо, снимаемые по пути, скомканная футболка и пиджак с рукавами наизнанку. Посреди вещей валялась опустошённая бутылка коньяка, которую в данный момент аккуратно и бесшумно поднимала Дарья. Даша остановилась напротив кровати, смотря на Пашу. Какие бы мысли не крутились в её голове, одно было точным: она увидела его с другой стороны. Она увидела то, что давно проглядывала в его миндальных чистых глазах и не могла уложить с хамским образом бабника. Однако это не радовало её, напротив, вызывало необъяснимый страх. Даша привыкла ненавидеть Пашу. И всегда убеждала себя, что на то есть веские причины. Сейчас же, увидев обратную сторону медали, девушка не могла заставить себя относиться к нему как прежде, не могла заставить смотреть на него так же презрительно и холодно. Выстроенная внутри стена по кирпичикам распадалась, отсюда и страх. То ли от лучей солнца, то ли от пристального взгляда девушки, Паша проснулся. Даша не успела сориентироваться, оставшись стоять на том же самом месте, рядом с кроватью, и стала первым, что увидел серб, когда окончательно распахнул ресницы. — Вот это я понимаю — «Доброе утро», — тут же расплылся в улыбке Паша. — Извините, — кажется, щеки Даши залились розовой краской. — Я пришла убраться, думала Вы не спите, — девушка начала разворачиваться, судорожно пихая тележку с химией для уборки, но та предательски застряла. — Постой, — Паша соскочил с кровати, подбегая к Даше и оборачивая её на себя за плечо. Взгляд Даши сначала встретился со взглядом так близко к её лицу находящегося в этот момент Паши, а затем опустился ниже и мигом убежал в сторону: парень стоял в одних лишь трусах. Паша отпустил руку, освобождая плечо девушки, давая ей возможность отойти дальше, а сам поднял как раз рядом валяющиеся на полу штаны и стал натягивать их на себя. — Я, наверное, всё-таки пойду, — в голосе Канаевой слышались нотки смущения и растерянности. — Нет, — серб уже справился со штанами и встал напротив. Даша подняла глаза, давая понять, что ожидает разговора. — Ты так и не пришла вчера? — интересуется парень. Девушка мешкает с ответом, однако после секундной паузы, всё-таки отвечает отрицательно. — Жаль, классно вчера повеселились, — с улыбкой на лице делится Павел, прогуливаясь по номеру неспешной походкой. — Действительно. Жаль, — еле слышно отвечает Даша, хмуря брови и задумываясь о чём-то своём. Девушка набирает в лёгкие воздуха, дабы что-то сказать, но тут же выпускает его, не подобрав нужных слов. — Я всё-таки позже зайду убраться, — сдвинув наконец ту саму тележку с места, говорит Даша. — Не надо, — отвечает Паша, и увидев вопросительный взгляд брюнетки, поясняет: — Я сам приберусь, — в глазах Даши по-прежнему читается вопрос. — Честное слово, — он шуточно кладёт руку на сердце. — Я всё это раскидал, я и уберу. Парень огляделся по сторонам, озадаченно вздохнув и усмехнувшись. Даша, лишь слабо кивнув, двинулась к выходу.***
Нелёгкий рабочий день подходил к концу. Даша, уже сменив платье горничной на светло-голубые джинсы и чёрный топ с длинными рукавами, собиралась направиться домой, но вошедшая в раздевалку коллега затормозила её планы: — Тебя в триста пятый вызывают. Канаева озадаченно вздохнула, нахмурив густые тёмные брови. Неужели не справился с уборкой? Или это очередная шутка какая-то? Одна ничего не оставалось, кроме как положить обратно в шкафчик рюкзак и направиться в люкс. — Можно? — спросила Даша, открыв дверь после двойного стука. — Да, конечно, — Паша резко встаёт с кресла. Складывается ощущение, что парень так и сидел в ожидании девушки. — Видишь, я убрался, как и обещал, — парень самодовольно окинул пространство взглядом. Даша осмотрелась: действительно, в люксе было чисто. — Ты за этим меня сюда позвал? — Ну-у-у да, — серб строит наигранную виноватость. — Я вообще-то домой собиралась. — Зато ты снова ко мне на «ты», — улыбаясь, подмечает парень. — Не зря убирался. Даша смущенно кивает. Девушка и сама не замечала, как скачет с местоимения на местоимение. Порой «Вы» вырывалось у неё вследствие злости на Павла, а обратиться на «ты» буквально не поворачивался язык. — Ты домой собиралась? Давай я тебя провожу. Слова отказа уже практически вылетали из уст Канаевой, однако она вовремя их остановила, выпустив набранный воздух. Хотя Паша и не ждал ответа: взяв со спинки стула аккуратно повешенный пиджак, накинул его на плечи, подошёл к девушке и открывал перед ней дверь, давая возможность выйти первой.***
Небо постепенно заливалось тёмными красками. Последние лучики солнца скрывались за горизонтом, прощаясь оранжево-алыми бликами. Паша и Даша медленным прогулочным шагом шли вдоль реки по мостовой. Между ними завязался такой тёплый и искренний разговор, что каждый надеялся на нескорый конец этой дороги и всё более и более замедлялся. — Расскажи о своей семье, — начал новую тему Павел. — У меня только бабушка, — ответила девушка. — Родители погибли, когда я была совсем маленькая. Авиакатастрофа, — пояснила она. — Извини. — Да ничего, — Даша натянула уголки губ, повернувшись к парню, давая понять, что её не задевает эта тема. — Я их практически не помню. — Любишь свою бабушку? — Конечно. Она одна меня поднимала, воспитывала. Я у неё одна. — Поэтому не хочешь возвращаться в свой Волчанск? — Боюсь разочаровать, — ответила Даша, потупив взгляд. — Надо же, ты запомнил откуда я, — после минутной паузы, усмехнулась она. Задать ответный вопрос про семью парня, Даша не решилась. Она почувствовала бы себя ещё более виноватой, делая вид, что слышит это впервые. Тем временем они уже почти подошли к её дому. Даша первая замедлила шаг, останавливаясь напротив парня. — Спасибо, что проводил, — поблагодарила она, осмелившись смотреть ему прямо в глаза. — Всегда к твоим услугам, — самодовольно улыбнулся парень. — Готов встречать утром и вечером! — продолжал в шуточной манере он. — Только, боюсь, я завтра не встану: сто лет столько не ходил пешком. Даша посмеялась. — Ну я пойду, — предложение было утверждением, однако в нём звучала нотка вопроса. Но не позволив парню ответить, Даша, привстав на носочки, прислонила свои губы к его щеке и, оставив легкий поцелуй, развернулась и быстрыми шагами поспешила в свой подъезд. Паша сделал жест согнутой в локте рукой с сжатым кулаком сверху вниз, будто сорвал джекпот и счастливой походкой, почти вприпрыжку, пошёл обратно в отель.