Беги...

      Огонь… Огонь повсюду… Дома охвачены огнём… Деревня горит… Горит уже давно и ярко… Многие жители погибли в огне. Деревня была большая, но сейчас это было большое кострище. Люди кричали, горели, бегали, плакали. Но многие лежали и не подавали никаких признаков жизни. Задохнулись, либо получили ожоги несовместимые с жизнью. Мальчик с ярко-рыжими волосами сидел над телом своей матери. Она ещё дышала. Чуть дальше была тёмно-русая девочка, которая сидела над трупом мужчины и плакала.       — Папа, нет! — кричала она, захлёбываясь слезами.       Потом она увидела мальчика и побежала к нему и к женщине.       — Мамочка! — так же истошно завопила она, кидаясь к женщине.       Из глаз девочки с новой силой полились слёзы. Мальчик тоже плакал. Они не сдерживает слёз, рыдая над женщиной, которая являлась их матерью. Её дыхание прервалось, но ненадолго. Она открыла глаза и сиплым от дыма и пепла голосом прошептала:       — Женя… Аня… бегите к деду… он спасёт вас… Пожар не доберётся до его дома.       — Мамочка, — всхлипывая сказал мальчик, — пойдём с нами.       — Женечка, сынок… — сипела мать, — это невозможно… ни я, ни папа больше не смогут идти… — она повернула голову в сторону мужчины, — нам уже не спастись…       — Мы не уйдём без вас! — сипло прокричала девочка.       Она тоже уже надышалась дыма, а горло скрёб пепел, вдыхаемый вместе с воздухом. Женщина легонько улыбнулась и просипела свои последние слова:       — Спасайтесь. Вы выживете… не сомневаюсь…       После этого дыхание женщины замерло.       — Мама! — завопила девочка, кидаясь ей на грудь.       Девочка плакала, а мальчик смотрел на них обезумевшим взглядом.

***

      Жилец опять проснулся в холодном поту. Это сон. И он кончился. Кошмары давно преследовали Жильца. Но если раньше кошмары были какими-то нереальными, то сейчас кошмар был таким реальным, что очень трудно было разграничить сон и реальность. Как будто что-то давно забытое вновь обретает смысл. Но думать об этом Жильцу не хотелось. Он старался как можно скорее забывать свои кошмары, потому что порой, Гости его снов приходили наяву. Немного полежав в кровати, Жилец вновь задремал. Дрёма — дурное состояние. Тело отдыхает, а мозг устаёт. И если сны были о далёком и нереальном, то дрёма была опасна для Жильца и тем, что он непроизвольно вставал с кровати и ходил по дому. По тёмному дому своего деда, в котором обитали страшные существа, заходившие в гости по ночам. Гости были настолько уродливы, что у Жильца не было смелости даже приблизиться к ним.       И сегодня он вновь пошёл обследовать дом. Медленным шагом он продвигался в поисках выключателя, а как только его находил тут же включал свет. Это уже происходило автоматически. Осматривая комнату он обнаружил очередной листок из своего дневника. Он уже нашёл сам дневник, но в нём осталась всего одна чистая страница. Он боялся на ней писать, потому что воспоминание о словах деда не давало покоя. Жилец поднял листок и прочёл: «Женя, беги!» И без того безумные глаза Жильца стали ещё безумнее. «Женя? — думал он. — Так же звали мальчика из сна». Жилец невольно обернулся и увидел, что свет в соседней комнате погас. Это было верным знаком прихода Гостя. И впервые в жизни Жилец не стал прятаться. Он убежал. Убежал в соседнюю комнату, до того, как уткнулся в входную дверь. В доме не хотелось оставаться и он открыл её. В лицо ударил поток холодного осеннего ветра. Жилец закрыл дверь в дом перед самым носом Гостя. Краем глаза он заметил, что это был Призрак. Впервые в жизни Жилец вышел из дома в состоянии Дрёмы.       Жилец посмотрел вперёд и застыл в ужасе. Выходя из дома во Сне, он привык видеть лес. Большой и неприступный, пустой и пугающий лес. Но сейчас он видел лишь кресты. Могильные кресты, окружающие дом, оплетённый колючими ветками какого-то кустарника. Дальше идти вообще не хотелось, но нужно было. Все могилы были одинаковые, безымянные. Но две из них выделялись. На них было написано «Анна» и «Евгений».       Сзади послышался шорох листвы. Жилец резко обернулся и увидел девочку с тёмно-русыми волосами, в которых запутались ветки. Что-то потянуло его к ней, и он поддался этому зову. Как-то давно во Сне он уже несколько раз прикасался к этой девочке, и видел какие-то непонятные картины, после чего девочка исчезала. Но в этот раз всё было по другому…       Жилец подошёл к девочке, и она, со слезами на глазах кинулась обнимать его. Парень хотел выпускаться их её объятий, потому что она сильно его напугала. Поняв это девочка заговорила:       — Женечка, не бойся, это я — Аня. Как ты выбрался из дома? Ты же в Дрёме.       — Аня? Кто такая Аня? Я просто хотел убежать от Призрака и выбежал во двор, — сиплым, от непривычки говорить, голосом пролепетал Жилец.       Глаза Буки опустились. Она чуть сдерживала слёзы.       — Женя, ты правда ничего не помнишь? — Жилец лишь отрицательно и отнял головой. — А пожар? Нашу деревню? Маму? Папу? Деда? — на последних словах голос сильно задрожал.       — Нет, Аня, прости, — ответил Жилец, но потом ему вспомнился сон. — Но сегодня мне снился сон, в нём я видел пожар, деревню, мёртвых мужчину и женщину, которых маленькие мальчик и девочка называли своими родителями. Может, это были воспоминания?       — Воспоминания… — задумчиво прошептала девочка. — Значит, твой разум пробуждается, ты — жив.       Дело шло к рассвету. Первые лучи солнца озарили мрачный лес. И в этом лесу, впервые за долгое время, послышался звук жизни. Где-то далеко, в глубине леса, раздалось кукование кукушки. На лице девочки появилась улыбка.       — Ты больше не приходишь в лес во Сне, поэтому, беги сюда в Дрёме. Беги на мой зов. И постарайся вспомнить меня.       Жилец только моргнул, а Буки уже не было. И вместе с ней как будто испарилось что-то важное, какая-то часть души. «Женя… Значит это моё имя?» — думал Жилец. Он посмотрел на смятую записку и вспомнил про дневник. «Где-то в нем должно было быть написано моё имя», — подумал парень и побежал в дом, в поисках дневника.       Дневник лежал на рабочем столе кабинета. Он открыл самую первую страницу и прочитал фразу, после которой вдруг впал в Сон.

***

      — Аня, идём быстрее, — говорил мальчик, направляясь к дому своего деда.       — Зачем? — впервые за долгое время подала голос девочка.       Рыжеволосый, услышав её голос, тут же обнял девочку.       — Да, мамы с папой больше нет, но мы обещали им выжить. И ты не должна сдаваться. Ты ведь Острова, так же как и я. А Островы просто так никогда не сдаются, — немного ослабить свою хватку, сказал мальчик. — Поэтому, мы идём у деду. Он обязательно нас примет. А мама сказала нам жить. Её нельзя не слушаться.       — Ты прав, Женя, — её пустые глаза вновь оживились. — Мы же хорошие дети, не так ли.       Они продолжили путь дальше в лес. Была осень. Жёлтые дети-листья ещё не покинули своих матерей-деревьев и не отправились в свободный полёт. И жизнь в лесу кипела. А ночного кошмара как будто бы и не было. Его следы даже не тронули лес. Дети прошли долгую дорогу и решили присесть отдохнуть. И мальчик заговорил:       — Аня, в жизни нельзя оглядываться назад. Жизнь — это движение, движение вперёд. Движение туда, где нет времени оглядываться назад. Но по жизни нужно идти плавно, не нужно бежать. Точнее, нельзя. Так дольше проживёшь. О прошлом можно лишь помнить, да и не только можно, но и нужно. В прошлом есть дела и ошибки, которые помогут не сбиться на пути в будущее. Наша деревня бежала, хотела скорее довести до себя блага человечества. Им уже не нравилось готовить еду в печи или при помощи баллонов с газом. Им нужен был газ в трубах. И они бежали вперёд, сломя голову, чтобы его подвести. Нельзя было этого делать. Пролаживая трубы, они рушили неприступный храм природы. И вот сейчас природа отплатила тем же. Корням деревьев не нравился металл, и они решили его разрушить. Все жители деревни бежали вперёд, тем самым приближая свою смерть. Поэтому мы больше не должны бежать и куда-то торопиться. Так дольше проживём.       — Хорошо, но Жень, если вдруг придётся бежать. Бежать, чтобы выжить. Ты побежишь? — спросила его сестра.       — В этом случае бег работает иначе. Если бежать, то время идёт медленнее. Тогда ты возвращается в прошлое. Ты быстрее поживаешь тот или иной момент, и этим самым время отбрасывает себя в прошлое.       — Так ты побежишь или нет?       — Побегу.       Они успели немного отдохнуть за время разговора и теперь уже не спеша направились к дому деда.

***

      «Я — Евгений Остров. Сегодня 22.09.1998. Дед подарил мне эту тетрадь, чтобы я записал в неё всю свою жизнь. Но моя сестричка, Аня, не получила от него такого подарка. Почему?» — проснувшись, Жилец вновь перечитал эти первые строки своего дневника. «Неужели мне снится то, что было со мной в прошлом?» — подумал он. И тут услышал шорох из соседней комнаты. Значит опять — Дрёма. Он уже собрался пойти на улицу. Конечно сначала нужно было найти выход, но сторону, в которую нужно было идти он знал. Но тут Жилец услышал плач ребёнка. «Дашенька?» — задался немым вопросом парень и пошёл в комнату, откуда доносится плач ребёнка. Он тихо подошёл к ней и дотронулся. Дашенька испарилась, а Жилец вновь провалился в Сон.

***

      — Женя, сколько мы здесь? — спросила Аня, лёжа на кровати.       — Не знаю. Где-то месяц, не меньше, — ответил на вопрос своей сестры Женя.       — Не, ребят, вы тут больше месяца, месяц тут я, а вы намного больше, — сказала девочка, которая лежала на соседней кровати.       Лицо её было изувечено, а волос на голове не было. Пришла она из их же деревни, звали Дашенькой. Дед приютил бедную сиротку, которая случайно забрела к ним через две недели после пожара. Этот день запомнился Жене там, что дед подарил ему тетрадку-дневник. Из деревни выжили ещё и несколько взрослых, но они были в очень тяжёлом состоянии, и дед держал их отдельно. Детям он их не показывал.       Дашенька была очень живым ребёнком. И Аня, и Женя были рады общаться с ней, ведь когда человек хороший не обращаешь внимания на его увечья. Главное в человеке то, что бессмертного — его душа. Душа человека всегда была самым ценным. И очень страшно, когда она не находит своего пристанища после смерти. У души много граней, она может существовать самостоятельно, а вот тела без души не бывает. Тело не вечно, это лишь сосуд для бессмертной души. Погибнет тело, душа улетит искать себе новое, но не всегда так происходит. Душа может остаться привязанной к какому-либо месту или предмету. После этого её нужно отправить за телом, уничтожив предмет-связку, потому что душа начинает мстить тому, кто её привязал. Но душа сохраняет своё отношение к тем, кто был ей дорог и добр к ней.

***

      Очнувшись, Жилец понял, что опять находится в Дрёме. Цель осталась прежней — найти выход. Но теперь он был окружён. Справа к нему приближались хлюпающие шаги Полтергейста. Слева стоял Куст. Снизу был Кузнечик. Но везение Жильца заключалось в том, что комната была сквозная, с проходом наверх. Он было стал медленно подниматься наверх, но понял, что если не поторопиться, то его уже не будет. А он должен идти, ради Ани. «Побегу», — он вспомнил уверенные слова мальчика из Сна. Да, Жилец тоже побежит. Он должен, нет, обязан. Обязан вспомнить всё, что происходило, а не жить в страхах Дрёмы и Сна. Жилец глянул в окно. Как оказалось, он был на первом этаже, то, откуда он пришёл, были подземными подвальными помещениями. Недолго думая, Жилец открыл окно и выпрыгнул из него. И тут издалека он услышал знакомый голос: «Закрой окно. Они не боятся улицы». Жилец не раздумывая захлопнул окно. После обернулся и увидел Буку. Она стояла и улыбалась, но взгляд её был обеспокоенным.       — Я боялась, что ты не придёшь, — начала Бука. — Ты обещал придти прошлой ночью.       — Я знаю, прости, — виновато опустил взгляд Жилец. — Просто там была Дашенька. я дотронулся до неё и провалился в Сон. Там я начал вспоминать ещё больше.       — Только не говори об этом вслух, — испуганно прошептала девочка. — Он может услышать.       — Кто?       — Тот, страшный, в маске, — Бука испуганно отводила глаза. — Рано или поздно ты его вспомнишь. Это он во всём этом виноват. Но сейчас тебе главное не повторить ошибку прошлых дней. Поэтому ты вспоминаешь.       — То есть, в какой-то степени это была моя вина? — помрачнел Жилец.       — Нет, всего лишь глупая ошибка, банальный страх, — поспешила успокоить его Бука. — Это нормально.       — Но что я сделал? — недоуменно и с видом раскаяния, пролепетал Жилец.       — Я не могу тебе сказать. Ты должен сам всё вспомнить. А сейчас ступай в дом. Рассвет близок.

***

      Женя шёл по пустому дому. «Аня, ты где? Я сдаюсь», — кричал он. Никто не отвечал. «Дашенька, я сдаюсь. Где вы?» — продолжал кричать мальчик, но его слова лишь эхом отражались от стен. Он шёл дальше и вдруг увидел кровь. Алые пятна были на стенах и на полу. Ему стало страшно. Очень страшно. Ещё несколько шагов и он увидел дверь, ручка которой была окровавлена. Идти туда не хотелось, но любопытство распирало. Несмотря на сковывающий ужас Женя продолжал идти к двери. Шаг за шагом, шаг за шагом. Что-то подсказывало ему, что за дверью есть родные ему люди. По ту сторону двери раздались шаги. Тяжёлые и громкие. Не зная что делать, Женя спрятался в шкаф.       — Какие же жалкие эти люди, — раздался грубый, скрипучий мужской голос. — Даже этот старик не смог мне сопротивляться. Все остальные даже не пытались. Хорошо, что эта деревня сгорела. Я наконец-то смог наесться вдоволь. Их крики, их страхи — какая хорошая трапеза. Жаль, что они так быстро кончились. Но здесь есть тот, кто боится ещё больше. Боится заглянуть за дверь. Ох, трапеза будет долгой. Я смогу питаться этим долгие годы.       Женя замер в ужасе. Он смотрел на высокое существо, на котором был широкий чёрный балахон. У него была маска из кости неизвестного животного, рогатого и безобразного. Пальцы были скрючены. Существо остановилось прямо напротив шкафа и глубоко вдохнул. После этого сладко причмокнул:       — Ох, хорошая у меня еда. Не хуже, чем та девчонка. Я, пожалуй, сделаю её себе подобной. И тут он увидел Аню, стоящую в белом платье-ночнушке. Её платье было измазано кровью. В глазах застыл ужас. Они были такими же, как и в день пожара. Безжизненными. И этими глазами она посмотрела на Женю. Он хотел броситься ей на помощь, но не смог. Страх был слишком силён.       — Ха-ха-ха, — злобно засмеялся монстр. — Спи, Жилец! Спи и дреми, отдавай мне свой страх по крупицам.

***

      Дальше перед глазами Жильца мелькали картинки. Кровь… Жители деревни… Дашенька… Все мертвы… Но почему? Почему он не питался их страхами, а просто убил?       — Почему? Он не убил меня и Аню, но почему? — бормотал себе под нос Жилец.       В поисках ответа он отправился в кабинет, на поиски дневника. Хоть он и был в Дрёме, но его разум отказывался думать о Гостях. Все мысли были лишь о том, как спасти Аню из пут Злого Буки. Женя вдруг добрался до кабинета и нашёл дневник, лежащий на полу. Он был открыт где-то в самом начале.       «Я часто думал о смерти и понял, что не боюсь её. Все бояться, а я не боюсь. Как-то я спросил у одного из жителей деревни, который остался без ноги, боится ли он смерти. Он ответил, что да. И сказал на это, что каждый человек боится смерти. Но я не боюсь и Аня тоже. Я боюсь лишь того, что смерть явиться за тем, кто бежит. А я привык идти по жизни спокойно. Если не торопиться, то смерть заберёт тебя не скоро. Аня теперь тоже не бежит. Я научил её идти по жизни спокойно. И что смерть, если душа бессмертна? Умрёт это тело, но душа то останется. Останется, улетит и найдёт себе другое тело. Душа бессмертна, а тело не важно», — прочёл Жилец.       — Так вот в чём дело! — воскликнул он. — Я не боюсь смерти, а они боялись. Это был их самый большой страх. А Злой Бука питается страхами. И, видимо, чем больше страх, тем вкуснее он для него.       Невзначай Евгений глянул в окно и увидел Его. Этого рогатого монстра. А перед ним стояла Аня, единственный близкий и дорогой ему человек. Его любимая сестрёнка. Обезумев, он кинулся к ним. Нужно было любой ценой остановить Злого Буку.       — Монстр! — закричал Жилец. — Не смей её трогать.       Он заслонил свою сестру, став перед ней.       — Женя? — недоумённо спросила Добрая Бука. — Что ты делаешь? Он ведь убьёт тебя!       — Я не боюсь смерти, Аня! — упорствовал Евгений.       — Ой, какие мы смелые, — злобно пробурчал Бука. — И чего же ты боишься?       — Ничего, — дерзко выкрикнул парень.       — Прямо-таки ничего, — не поверил Бука. — А как же потерять свою ненаглядную родственницу.       — А ты ей ничего не сделаешь. Она тебя не боится.       Аня удивлённо посмотрела на своего брата, а потом стала понимать, что он имел ввиду. Она действительно не боялась Буки. Она боялась вновь увидеть страдания близких людей, но из близких у неё остался лишь брат, который не боялся ничего. То есть бояться нечего.       — Да, я тебя не боюсь, — вдруг осознанно сказала Аня. — Но я знаю, чего боишься ты!       — Ха-ха-ха, мелкая девчонка, я сам Ужас, я ничего не боюсь, — надрывался Злой Бука.       — Ты боишься того, кто не боится тебя. То есть мой брат и я вселяем тебе ужас.       — Нет, я ничего не боюсь! А вот ты, — он указал пальцем на жильца, — ты боишься, что когда твоя тетрадь кончится, ты умрёшь.       — Я же говорю, что ничего не боюсь, — упрямился Женя. — Но ты сам, боишься. Ты боишься смерти и духов, что кроются под этими плитами, — он указал рукой на кладбище позади себя.       — Гости, лишь плоть моего воображения, а вот духи, неупокоенные души, которые хотят мести, это уже страшно. Они знают, кто их убил, они уже идут за тобой.       И тут, как по приказу, души вырвались из могил и кинулись на монстра.

***

      — Эй, миролог, твоя тетрадь для записей кончилась.       Милая девушка, лет пятнадцати, с тёмно-русыми волосами подошла к парню, чуть старше её, и подала новую тетрадь:       — Вот, Женька, пусть с новой тетрадью начнётся наша новая жизнь.       — Хах, спасибо, а я то думал уже на полу писать, — сказал рыжеволосый парень. — А давай уедем из этого дома. Слишком много воспоминаний.       — Да, дед задал нам жару со своими превращениями.       Возникла немая пауза. После чего Женя улыбнулся и взял в руку ручку. Открыл тетрадь и стал писать: «01.10.2003 Сегодня мы с сестрой начинаем новую жизнь…»