Вечность

      Этот декабрь выдался на редкость снежным. На улице запорошило буквально все, и теперь каждое утро автовладельцы, вооруженные специальными щетками, разгребали свои любимые машины из-под завалов. Удивительно было и то, что на Москву в последнюю неделю года обрушились морозы. Таять белоснежная масса точно не собиралась — по крайней мере, так говорили метеослужбы.       Последние несколько дней Соня чувствовала себя неважно, и опасалась, что может заболеть. У неё было очень много дел: помимо работы, не планирующей куда-либо от неё уходить, на девушку так же надвигалась необходимость разбирать вещи после глобального переезда. И в это, если честно, до сих пор не верилось. Казалось, что это все какой-то сон, что дрема вот-вот спадет, и все вернется на свои первоначальные места. Вот уже несколько недель они жили вместе с Костей — нашли себе квартиру на красной ветке Москвы, долго примерялись, и все же выбрали. Переезд стал для Софьи одним из самых глобальных и серьезных решений в её жизни.       Да и как часто твой мужчина предлагает тебе жить вместе, зная про твой сложный характер и про то, что проблем от сожительства только прибавится?       Они до сих пор ничего никому не рассказали. Все скрывались, шифровались — знали только самые близкие, родители и братья с сестрами. Несмотря на то, что прошло уже достаточно времени, фанаты «Битвы» не желали упускать из виду такую замечательную тему для разговоров. Соне то и дело прилетали однотипные вопросы и восторженные отклики. А иногда и не совсем восторженные — рьяные поклонницы аланского провидца видели в ней препятствие на пути к своей «судьбе». Пусть Егорова и убрала все возможные пути для прямой связи с собой, но кое-кто не стеснялся писать ей прямо в трансляции в Перископе.       По прошествии месяцев трех после «Битвы» девушку это перестало напрягать в принципе. Появились собственные фанаты, у Сони дома появились замечательные рисунки, предоставленные в подарок. Она была очарована талантами людей, которые искренне её поддерживали. Многочисленные портреты, памятные подарки, что-то, сделанное своими руками специально для неё. Поначалу она очень скептически относилась к тому, чтобы забирать это к себе домой, но энергетика от вещей не была губительной.       Соня вспоминала себя на съемках финального эпизода — откровение о том, что у неё сдали нервы после прочтения гадких комментариев в свою сторону, и понимала, что теперь у неё есть собственный «панцирь». А как же справляются тысячи знаменитостей, для которых свой яд припасают в несколько десятков раз больше людей?       Гецати в последнее время дико уставал, поэтому все свободное время старался либо отдыхать, либо просто спал — Егорова только и успевала, что накрывать его теплым покрывалом (мужчина принципиально продолжал изображать из себя не боящегося дикого холода уникума, но Соне оставалось только улыбнуться и закатить глаза, когда она видела этого «детину», спящего и неосознанно пытающегося себя согреть). Уставшая, она приникала к нему и засыпала следом. Костя был не на много выше её, но Соня чувствовала себя маленькой девочкой, когда просыпалась, прижатая виском к мужской груди.       Вместе с ними в новый дом переехали Аркаша, поднимающий все вверх дном, и змея, которой в новой обстановке сразу понравилось. Она спокойно относилась к новому соседу и совсем не обращала внимания на маленькую собаку, которая, стоило змее выползти на видное место, забиралась как можно выше и замирала, начиная подрагивать. На деле бойкий Аркадий оказался тем еще трусишкой.       — Ну и что ты?.. — увидев этот бессловесный разговор в первый раз, Софья подняла терьера на руки и аккуратно погладила животное по спине. Константин, разговаривающий со знакомым по телефону, усмехнулся и довольно посмотрел на змею. Та, пару часов назад получившая в свое распоряжение целую крысу, довольно улеглась на видном месте и спокойно осматривала обстановку.       На днях пара все же купила настоящую елку — на этом настоял Константин, заявивший, что первый Новый год в новой квартире надо отпраздновать именно с зеленой лесной красавицей. Соня и забыла, когда в последний раз у неё дома стояло такое большое дерево. Когда Аркаша был маленьким, то расправлялся с шарами на елках на раз-два, поэтому она купила небольшую искусственную елку, чтобы поставить её на тумбочку в уголок.       Егорова забежала после работы (последнего рабочего дня в этом году, между прочим) в магазин и отважилась купить два шарика ручной работы. Первое, что она увидела в зеркале, что располагалось прямо около входной двери, — свои румяные щеки и красный кончик носа. Соня сняла теплое пальто и поправила свитер, поставила обувь на коврик, чтобы не устраивать на плитке лужу из таявшего снега, а к ней подбежала довольная собака, начавшая подпрыгивать на своих маленьких лапках-зубочистках.       — Аркаш, ну нельзя так делать, кому говорила, — пришлось взять животное на руки, чтобы довольный песик радостно начал облизывать ей нос. Терьер очень сильно любил свою хозяйку, правда, слушался её по настроению. У Аркадия был еще тот характер, что на себе испытал даже Костя, когда собака, почувствовав соперника на вторую половину кровати, где лежала хозяйка, попыталась согнать с неё мужчину, нервно гавкая. Когда пес понял, что такими темпами ничего не добьется, то просто ложился между ними спящими, стараясь показать свое законное место. Это было еще тогда, когда они жили раздельно, а Аркаша только познакомился со странным темноволосым человеком, который часто бывал у Сони в гостях. Это было больше, чем полгода назад.       Девушка осторожно выудила из сумки купленные стеклянные шарики, защищенные упаковкой. Как только Соня начала примерять, на какую часть елки можно повесить новые игрушки, зазвонил телефон.       — Да, мам, привет, — контакт определился, поэтому Егорова с довольной улыбкой приложила мобильный к уху, удерживая его плечом, и вытащила из упаковки расписной шарик. — Да, я дома.       За окном к природе медленно подступали сумерки. Костя должен был вернуться ближе к вечеру, поэтому у Сони было еще много времени, которое она намеревалась провести наедине с самой собой. Мама снова волновалась за неё, поэтому задавала обыкновенные вопросы. Как она себя чувствует, как день, что собирается делать, приедут ли они с Гецати первого числа к ней. Разговор окончился через минут двадцать, когда довольная женщина сообщила, что к ней пришла её подруга. Сказала, что позвонит позже, если не будет мешать, на что Соня с укором ответила, что мама ей никогда не мешает. «Ты поняла, что я имею в виду», — таинственно проговорила женщина, прежде чем попрощаться.       Егорова отложила телефон на рядом стоящий комод, пока легкая улыбка медленно уходила с её лица. Она критично осмотрела то место, куда повесила новый шарик, пока в голове летал один и тот же вопрос, мучавший её уже два дня. Вопрос, который требовал немедленного решения и который был очень важным. Чуть ли не самый важный вопрос в её жизни.       Что скажет он?       Они ведь… Господи ты Боже мой, они это нормально никогда не обсуждали. Соня закрыла глаза и попыталась успокоиться. Дар отказывался помогать своей хозяйке. Соня даже не могла предположить, как все может обернуться. Ну скажет она ему, ну намекнет или прямо в лоб это все вот так озвучит, а дальше что? Хотел ли этого сам Гецати? Может, он кивнет, подумает минут пять, посмотрит на неё своими темными глазами, решит там для себя что-то и скажет, что не готов. Что… что ему надо время, что, мать твою, ему нахрен это все не сдалось и лучше они пару дней поживут отдельно. А потом пару недель. Пару месяцев. А потом…       Егорова спрятала лицо в ладонях, попытавшись взять себя в руки. Гецати совсем не такой. Она его хорошо знает, он сейчас самый важный человек в её жизни, самый близкий. Пусть он сто раз доказывал своими поступками, что хочет быть правильным, что чтит определенные устои… не всегда ведь в жизни все может быть предсказуемо.       А вообще, это ведь её вина. Только и только её. Останется сама с этим разбираться, ну так что делать. Надо было головой думать, Сонечка. Мама ведь тебе рассказывала, что может случиться, когда спишь с мужиками, помнишь?       Задница. Беспросветная полная задница.       Соня отправилась на кухню, оставив второй купленный шарик на верхней полке, чтобы представители хвостатых до неё не дотянулись. Надо было попить чая и решить для себя что-то. Она так уже несколько дней делала — решала для себя что-то. Еще вчера хотела все сказать, в конце концов — и Гецати к этому как бы относится, не она ведь одна… принимала участие. Просто вчера, после ужина, когда Костя решил поговорить с родителями, девушка поняла, что нужный момент упущен. Не будет же она ему говорить… ой, к чертям это все.       Удивительно, но чай (вдруг!) не помог. Честно говоря, Соня с самого утра думала поехать после работы к маме, чтобы не думать о своей трудной «проблеме» еще и сегодня, чтобы не видеть Костю и ничего не объяснять ему.       Ну вот что она ему скажет? Он вот так вот нависнет над ней благодаря своему росту, начнет рассматривать серьезно, а она возьмет и расплачется вдруг. Так будет?       Вчера Соне пришло на ум, что мужчина и сам может уже все знать, просто не подает виду. Ждет, пока она сама это все озвучит. Поразмыслив, девушка поняла, что это не в духе Гецати. Да и актер из него довольно странный, поэтому наедине она бы уж точно смогла понять, что что-то тут неладно.       Она посмотрела на сумку, висевшую на вешалке вместе с верхней одеждой. В другой ситуации можно было бы обратиться к спасительным сигаретам, но неделю назад Соня выкинула пачку, до которой так и не дотронулась за дней двадцать с того момента, как купила. Словно что-то запрещало. Когда подруга предложила ей вина, то Егорову от одного только слова замутило. Удивительно и странно — но её не тошнило ни от чего другого, но, возможно, еще просто «не время».       Девушка уставилась на Аркашу, мирно сидящего возле её ног и доверчиво смотревшего ей в глаза своими глазами-бусинками. В голове вертелась куча нецензурных слов, которыми можно было бы описать данную ситуацию. Вместо их озвучивания (это все равно бы не помогло) Соня снова спрятала лицо в ладонях, закрывая глаза и вздыхая.       И именно в этот момент она услышала, как ключ поворачивается в замке входной двери. Девушка не успела ничего сообразить, только посмотрела на время, когда перед ней оказался Костя в черной куртке, на которой было заметно белые снежинки. Егорова почувствовала, что её сердце быстро переползает из её горла куда-то в пятки.       Аркаша решил разбавить обстановку и понесся к мужчине, чтобы начать прыгать уже около него. Маленькому ревнивцу пришлось принять провидца, но вот таким теплым чувствам Соня до сих пор удивлялась. Она даже не думала, что её собака станет относиться точно так же к Константину через каких-то там три-четыре месяца. Ушастому хулигану нравилось, когда Костя чесал ему живот, что, на странность, он не принимал от своей хозяйки.       — Ты чего так рано? — Соня была не особо оригинальна, когда этот вопрос сорвался с её губ.       Было видно, что Костя немного опешил. Снимая верхнюю одежду, он приподнял брови, и смотрел на свою девушку, не отрываясь.       — И тебе привет. Внезапный короткий рабочий день. Я же писал тебе, — мужчина кивнул на телефон, лежащий на обеденном столе.       — А-а-а… я не заметила, наверное.       С того дня, когда она узнала, Соне было жутко неловко. И это казалось глупым. Из-за чего тебе неловко, глупая? Между вами уже все было, что могло показаться неловким, так что теперь ты не отвертишься. Костя расстегнул черный пиджак и снял его, оставаясь в кремовой рубашке. Он игриво нахмурился и сделал пару шагов, чтобы оказаться на кухне. Секунда — и он сидит напротив Сони, копируя её позу.       Ей остается только испуганно моргнуть и попытаться защитить себя всеми возможными способами.       — Хватит меня так сканировать, — предупредительно начала было Егорова, подаваясь назад.       Вдруг на лице мужчины расцвела улыбка.       — И не думал даже. Ты чего такая серьезная?       Девушка удивленно посмотрела на него, всем своим видом озвучивая фразу «да кто бы говорил». Она начала замечать, что чем дольше общается и находится рядом с провидцем, тем больше его привычек перенимает. Надо сказать, что это работало и на Костю в каких-то моментах.       — Тебя изображаю, — пробурчала ведьма в ответ, — есть хочешь?       Гецати отрицательно покачал головой. Соня в который раз поблагодарила богов — если бы Костя мог чувствовать ложь, как чувствовала её она, то девушка давно бы спалилась. По несколько раз. Выдерживать серьезный взгляд Константина было задачей не из легких, и с ней она начала справляться только недавно, рассматривая его точно так же. Пусть почувствует, каково это.       — На улице, кстати, совсем не холодно…       — О, да-да-да…       — …так что не знаю, зачем ты меня обманывала с самого утра.       — Конечно. Мог бы тогда в рубашке прийти, а то так и вспотеть можно.       — Да я просто тебя не хотел расстраивать.       Соня задается вопросом, не просканировал ли Костя её тогда, когда она, допустим, спала. Или не сделал ли этого украдкой и совсем незаметно. Гецати не так прост, как может показаться изначально. Пусть он хоть миллион раз правильный, иногда он может играть не совсем честно. Стоит ему встать из-за стола и пойти в спальню, чтобы переодеться, как на её лице снова паника. Хочется дать себе по щекам и почему-то рассмеяться. Она, конечно, не образец нормальности, но даже её такие внезапные перепады настроения пугают.       Гецати рассказывает, как прошел его день — Соня как-то проболталась, что тоже хотела стать врачом, и теперь по просьбе девушки мужчина рассказывал странные случаи из своей практики.       Егорова ощущает себя маленькой девочкой, агрессивно сопит, но все же поднимается с насиженного места и идет за ним. Останавливается на входе в комнату и складывает руки на груди, рассматривая Костю со спины. Она почти физически ощущает мышцы под тканью, из-за чего моргает чаще, а дышит все быстрее. Неосознанно, конечно.       — Так решили, когда ты выходишь? Восьмого или девятого? — спрашивает Гецати, меняя тему. Соня зачем-то подходит ближе, как неразумная зайка бежит в лапы к приготовившемуся хищнику, и помогает Косте расстегнуть пуговицы на рубашке, словно он сам с этим не справился бы.       — Девятого, если за это время ничего не поменяется. Вдруг Андрею что-то в голову ударит.       Она чувствует себя неуверенно. Не защищенно. Сильно переживает, хотя знает, что так лучше не делать, лучше отпустить все эти мысли и будь, что будет, но впервые в своей жизни Егорова так сделать не может. Она хорошо справляется с пуговицами, но неумело реагирует на внезапное прикосновение Кости и его изучающий взгляд. Сколько бы он на неё так ни смотрел, она будто никогда не привыкнет. Не хватало еще покрыться румянцем и уткнуться в пол взглядом, как смущенная фанатка.       Соня ощущает себя с ним на равных, но в такие минуты кажется, что она себе все надумывает. Ничего подобного, никаких равных, особенно когда Гецати смотрит на тебя так, будто душу всю вот-вот вытрясет. Он на испытаниях так на людей смотрел, на неё смотрит лишь с небольшим отличием — игривая улыбка на губах и светящиеся глаза. Соня чувствует сильнейшую неукротимую энергетику, словно перед ней огромный водопад.       У обычных людей из-за этого подкашиваются колени.       А Егорова научилась сводить все в шутку.       Вот только сейчас свести в шутку не получается, у неё не хватает самообладания. Она знает, как отвлечь его иначе, что надо сделать — приподнимается на носочки и касается его теплых губ, приникает ближе, обнимает за шею. Гецати останавливает свое изучение и кладет руки ей на бедра, целует глубже. Он чувствует напряжение девушки, но списывает это все на то, что происходит сейчас между ними, чувствует, как внутри у Сони все замирает, но прекрасно знает, что так она реагирует на близость.       На работе он скучает по ней, хотя не так давно вообще не думал, что ему будет такое позволено, что он вообще сможет испытывать к кому-то… вот такое. Зеленоглазая ведьма на «Битве» то и дело улыбалась ему, радовалась за него, но он не сразу почувствовал связь, возникшую между ними двоими. А она была и есть — сильная, как гигантская цепь.       Пальцы Сони проникают к нему под рубашку, оглаживают мышцы живота, переходят на грудь. Она вновь и вновь познает его тело своими пальцами, ладонями, возникает неумолимое желание просить больше и больше, слиться с ним, требовать, чтобы такое чувство никогда не кончалось. Они просто соскучились друг по другу за эти несколько дней — оба были в своих делах, оба еле приползали домой и перебрасывались парочкой дежурных фраз, перед тем, как вырубиться. Косте становится теплее из-за ведьмы, он чувствует, как она приникает к нему, как просит ласки и одновременно ласкает его, как снимает рубашку и отбрасывает её на стул, а своими тонкими пальцами касается низа его живота.       Он же в это время поцелуями покрывает её напряженную шею и ощущает, как внутри Сони что-то сжимается, слышит полухрип-полувздох и слабо улыбается себе самому. Его руки очерчивают красивую грудь, опускаются ниже, проводят дорожку по животу, пока он сам целует её мочку уха. Он не соврал — ему есть на самом деле не хочется, внутри него проснулся иной голод, который может успокоить только сама Соня, которая будет смотреть на него темными от желания глазами, где будет едва различима зеленая радужка.       Девушка делает шаг вперед — мужчина шаг назад, чувствует ногами край кровати и садится на матрас, стягивает с неё легкие домашние брюки, целует в выделяющуюся косточку, чувствуя губами мягкую теплую кожу, и… Соня вдруг ощутимо вздрагивает. Делает несколько шагов назад и испуганно смотрит в сторону, пока ничего не понимающий Костя хватает ртом воздух.       Она очень красивая — растрепанные им же волосы, чуть покрасневшие губы и легкий румянец на щеках. Он не понимает, что только что случилось, перематывает события в голове на несколько секунд назад. Вроде бы, больно он ей не делал. Не делал же?       Соня поджимает губы, не отвечая на его немой вопрос. Взгляд потерянный, скачет из одного места в другое. Она словно чего-то испугалась. Он не может понять, чего именно.       — Посмотри на меня, — вдруг шепчет ведьма.       Гецати поднимает голову и встречается с её темно-зелеными глазами, но даже не думает применить к ней свои способности. Они это как-то обсуждали. Давно. Договорились, что не будут узнавать ничего таким способом, что будут стараться жить как обычные люди. Что не стоит лезть в голову друг к другу, это может плохо кончиться. Каждому человеку надо предоставить его личное пространство.       — Нет, в смысле… по-другому. Посмотри на меня… — Егорова путается в словах и поэтому кусает себя за нижнюю губу, но вдруг снимает с себя все «блоки». Это легко почувствовать хотя бы потому, что его вдруг окружает в десять раз больше информации, даже обрывки каких-то мыслей.       Костя делает так, как она сказала, хотя абсолютно ничего не поймет. Что случилось? Может, ей и вправду стало больно? Прежде чем изучать непосредственно её, он пытается почувствовать обстановку вокруг. Вдруг есть что-то скрытое, что он упустил?       Мужчина начинает моргать чаще, делает вдох через рот и «сканирует» девушку. Давно он этого не делал, надо признаться, очень давно. И сначала ему все кажется нормальным, вот только затемненная для него область требует куда большего использования силы. Ему бы не составило никакого труда увидеть это, будь она обычной девушкой. Не Егоровой, не закрытой от многих ведьмой. Он бы с первого внимательного взгляда сказал, что что-то тут не так.       Что-то действительно не так.       Он вдруг думает, что его ощущение и зрения его подводят. Может, это Аркаша портит картину?       Гецати хмурится и в поисках ответа смотрит на свою Соню, которая растеряла всю свою уверенность. И если это не собака, почему он тогда чувствует двоих существ вместо одного?       «Потому что дурак ты», — мысленно отвечает себе мужчина, когда осознание сваливается ему на голову.       Посмотри внимательнее, Гецати. Еще внимательнее. Пораскинь мозгами. Почему иногда с женщинами творится такое, что ты видишь не их одних, что энергетика становится сильнее?       Он моргает вслед за Соней, хмурится и перепроверяет. Еще перепроверяет. И еще.       Может, у него какой-то сбой в «программе»?       — Это… — Егорова редко видела его таким растерянным. Он даже слов подобрать не может, и кажется, что ему не тридцать с лишним лет, а максимум десять. Обычно он такой серьезный и уверенный в себе, что ты и не думаешь о его способности быть вот таким. — Это?..       Гецати будто по голове дали чем-то увесистым.       — Ты проверяла? — наконец, находит он нужные слова. Проверяла ли она? Ну, а ты как думаешь? Зачем она тогда сказала тебе «осмотреть» её таким образом? А может, она наоборот что-то чувствует и из-за этого не уверенна?       Соня опускает голову и старается не встречаться с ним взглядами. Соня чувствует, как в носу начинает щипать, но пытается отогнать от себя эти глупые эмоции. Ты же непробиваемая, Егорова. Не надо тут сцену устраивать.       — Да, я… анализы. Сдавала, — переходит на шепот она, ожидая любую реакцию. Он ведь сейчас может просто встать и уйти, ничего не объясняя. Может не увидеть в этом ничего необычного, может обрадоваться, может… чего он только не может.       И больше никаких вопросов не нужно. Он понимает, что хочет сказать девушка. Он еще раз проверяет свои ощущения, еще раз все сканирует — вдруг ошибся и с седьмого раза, все может быть. Соня опирается то на одну ногу, то на другую, но тут разворачивается к нему боком и порывается уйти. Уже тянется к полу за своей кофтой, но он останавливает её.       — Иди сюда.       Сколько раз ты видел подобное? И на «Битве», и на работе, и просто среди множества людей? Всегда безошибочно чувствовал и оказывался прав, но никогда не работал в этой области с ведьмой. Ведьмы очень хорошо хранят свои тайны. Выстраивают такие блоки, после которых кровь из носа идет. Взять то же испытание с Голуновой на «Битве» — у него голова потом два дня болела.       Егорова боится и не верит. Борется с самой собой, делает шаг. Еще один. Часто моргает, не встречается с ним глазами, просто позволяет положить руки на свои бедра и уже поближе посмотреть на неё. Именно на живот.       Поразительно, Гецати, правда? «Человек один, а жизни две». Ты же как-то так говорил?       Соня боится и её удерживают только его руки. Иначе она бы уже отошла назад.       Вдруг его духи еще что-то придумают? Вдруг запретят?       Вместо каких-либо ответов Гецати просто прижимается лбом к её обнаженному животу и молчит. Она чувствует, что делает правильно, когда касается пальцами его волос, когда дает себя обнять. Ощущает поцелуи на своей коже, но из-за щетины они щекотные, и девушка улыбается против воли.       — И чего ты себе надумала? — разбавляет мужчина сложившуюся на несколько минут тишину.       — Ну… мы не говорили толком. Просто так получилось. Может, ты посчитаешь, что рано или…       — Мне за тридцать, Соня, куда еще раньше?       — Не знаю, — качает девушка головой. — Скажешь, что духи запрещают.       — То есть жить вместе они нам разрешили, а последствий не предусмотрели, думаешь? Да и если бы запретили…       — Я боюсь, — выдает она наконец. Реакция его до сих пор странная, она её не понимает.       — Почему?       — Кость, это… я не… — Соня вздыхает и закрывает глаза.       — Я тоже никогда «не», все впервые, но ты правда думаешь, что что-то не получится? Что мне что-то не нужно, что я останусь в стороне?       Егорова ему ничего не отвечает, но дрожит куда меньше. Он бы сказал, что ей просто холодно, если бы от батареи так не жарило. И если бы не чувствовал, какая горячая в её теле кровь.       — Это — самый лучший подарок на Новый год в моей жизни, — решает он разбавить атмосферу. Софья хихикает и что-то бурчит про то, что не планировала ничего такого.       Просто что-то в их жизни может случаться внезапно. К чему-то они могут оказаться неподготовленными. И было бы замечательно, если бы такие события всегда были светлыми. Как-то, что происходит между ними сейчас. Как та сумасшедшая светлая энергия, которую они оба ощущают.       Костя усаживает девушку к себе на колено, убирая темные волосы с лица. Соня наконец набирается смелости снова посмотреть ему в глаза. Он целует её в лоб и прижимает к себе, поглаживая по волосам и улыбаясь. Эти его духи наверняка о многом догадывались, просто не хотели говорить. Костя чувствует одобрение и ощущает, что кто-то или что-то довольно хихикает рядом с ним.       — Я тебя люблю, — шепчет Гецати девушке в макушку, заправляя прядь волос за ухо.       Соня улыбается — он чувствует, как её губы растягиваются, будто бы видит, как появляются легкие морщинки в уголках глаз.       — Я тоже. Я тоже тебя очень сильно люблю.       Аркаша смотрит на них двоих из коридора и понятия не имеет, что происходит. Последние пару месяцев он за хозяйку не боится, потому что понимает, что она в надежных руках.       — Кто-то еще знает? — Костя сразу думает о её маме. Мамам же рассказывают в таких ситуациях?       — Ну… Леша. Мы же на днях виделись. Он мне и сказал.       — Какой Леша? — хмурится Гецати, чувствуя, как Егорова в его руках хихикает.       — Похабов, какой еще.       Образованный, галантный и учтивый Константин не находит ничего другого, чем, погодя с минуту, матерно прокомментировать это. Соня смеется еще больше, отстраняясь и смотря в темные глаза. К её старому другу Гецати относится настороженно.       Аркаша доволен, когда его хозяйка минут тридцать спустя идет на кухню и кормит его кашей. Аркаша забирается на спинку дивана, чтобы посмотреть на свою новую подружку, ограниченную стеклом от всего остального мира. Он понятия не имеет, что это такое, поэтому иногда погавкивает на неё даже после того, как Соня запрещает ему это делать. Собака видит, как еще один блестящий шар вешают на елку.       Он еще не знает, что в завтрашнюю новогоднюю ночь подарок под деревом найдется и ему.