Снежная

Снежная красота портрета манит. Снежная красота холодная – от неё ломит зубы, но не смотреть невозможно: вот она, Дона с еле заметной улыбкой, прекрасная английская роза, вот она, королева мороза из средневековой сказки, вот её глаза – декабрьская вода подо льдом, её ресницы – еловые иголочки в инее, излом бровей – узор на стекле. Воплощение власти и женственности: отдающая приказы мертвецам и потусторонним чудовищам, Дона – журчащий смех и изящные руки. Её хочется пить. Ей хочется задохнуться. Рядом с ней хочется встать и рядом – идти. И тешить себя иллюзиями, которые достойны Лигаментиа: однажды прижаться губами хотя бы к краю одежды. Валентин – ничтожество без дара ревенанта, никчёмный смертный, просто человек. Ему до пылающих щёк и дрожащих коленей постыдно, невозможно взглянуть на Дону Кадаверциан вживую. И он рассматривает портрет. Когда-нибудь, набравшись в глубине трусливой заячьей душонки смелости, он даже портрет поцелует. Когда-нибудь. Может быть. А пока, ненавидя себя, просто глядит.