New f...cking Year

- Аааа, - хрипло стонет отец всея инопланетного крольчатника, в народе известный, как Банг Ёнгук, и кладёт палец с идеальным маникюром в рот, - мммм!.. Ким Химчан, глядя на всё это, отчаянно душит в себе материнский инстинкт, настоятельно требующий спасти любое дитятко, попавшее в беду, и с упорством, достойным лучшего применения, продолжает сортировать шарики по цвету. - Аааа, - повторяет Ёнгук, уже чуть менее уверенно, но более жалостливо, и протягивает палец в направлении Химчана. Ким Ханбин, увидев мучение старшего, тут же бросается, но не к Бангу, а к Дживону, и хватает его за грудки. - Я передумал, верни, - говорит он, и даже хмурит брови, что выглядит весьма трогательно. Дживон тут же куксится и зажимает карман рукой, мол, не отдам, хоть ты тресни. - Не отдам, - он мотает головой и показывает язык, - подарки не отдарки. - Но мне нужно! - Фигу тебе, не отдам, и всё! - Дживон! - Не-а. - Ким Дживон! Дживон немного думает, и решает, что нужно выбирать тактику поэффективнее, поэтому делает вид, что готов плакать. Это не помогает, поэтому он решает ретироваться, но Ханбин успевает поймать его за руку и дёрнуть со всей дури. В результате короткой, но шумной потасовки Ханбин остаётся победителем, и тут же несётся к страдающему Ёнгуку с помятой пачкой лейкопластырей, украшенных картинками с хмурым яичком. - Хён, хён, давай палец, я залеплю. Пока Сейлор Ханбин врачует покалеченную конечность Ёнгука, Дживон демонстративно усаживается рядом с Химчаном, и они начинают на пару бурчать о несправедливости жизни и о том, что любовь зла. - Что за бардак? – интересуется вошедший в комнату У Чихо, и шмыгает внушительным своим носом. – Какого чёрта ничего не готово? - Вот взял бы, и сам всё сделал, если такой умный, - советует Ёсоб, увешанный блестящей мишурой настолько, что видны только его глаза. - Я не могу, - Чихо разводит руками, - у меня запись нового трека с одним из моих корешей. - И с кем в этот раз? Чихо зависает на несколько секунд, потом чешет в затылке, потом трёт нос, потом хмурится, но всё безрезультатно. - Не помню. Но помню, что коллаб есть. - Не с нами, случаем? – Интересуется Юквон, выглядывая из-за неукрашенной пока ёлки. - Не, не с вами точно. - Слава богу. - Юквон выдыхает с облегчением, потом ловит на себе вопросительный взгляд Ёсоба, и смеётся: - Так и живём, как на вулкане. Никогда не знаешь, когда твой лидер вспомнит о том, что у него есть группа, и решит запилить альбомчик. - У нас та же фигня, только с директором, - смеётся Дживон, как-то позабыв, что дуется на весь белый свет. Казалось бы, в комнате настаёт мир, но почти тишину разрывает оглушительный треск, источником которого является многострадальная ёлка. Упавшая на пол. И, каким-то чудом, переломившаяся пополам. Когда из-под кучи веток и рассыпанных иголок выбирается Ким Юквон, всем всё становится ясно. - Боже, неужели вы могли забыть простую истину, - с укором и непередаваемым надменным пафосом тянет Ким Техён, поправляя ультра модные очки на носу, - к новогодней ёлке никогда, ни при каких обстоятельствах, нельзя подпускать ни одного кота. Коты и ёлки несовместимы. И что теперь мы будем делать? - Искать другую ёлку, - ехидно тянет Химчан, оглядывая окружающих, - кто много выёбывался в этом году, детки? Кто должен замолить свои грехи перед окружающими? Каждый начинает орать «не я, не я», и активно вспоминать всё благо, что успел нанести человечеству за прошедший год. Становится слишком шумно и беспорядочно, от чего Химчан уже жалеет, что затеял эту гадость. А он же всего лишь пошутил. - В принципе, я готов, - тихо говорит Мун Чоноп, и в комнате моментально воцаряется тишина, а глаза Ёнгука наполняются слезами. - Ну что ты, что ты! Ты будешь на празднике, ты будешь веселиться со всеми, я не позволю тебе просто стоять всю ночь. Какой же хороший ребёнок! Чоноп легко соглашается с отцом, пожимает плечами и поворачивается к Чунхону, глядя на него снизу вверх. - Тогда я надену костюм зайчика. А ты будешь жирафом. - Какого чёрта? - Такого, что ты должен мне одно желание. – Чоноп показывает младшему язык. – И ты обязан его выполнить. Жираф, жираф! - Бля, - коротко, но ёмко резюмирует Чунхон, хотя, если подумать. Жираф хоть не так порнографичен, как зайчик. - Так, - в комнату вваливается Дуджун, нагруженный пакетами и вяло лялякающим Чунхёном, - детишки, быстро помогать отцу. Не смотря на то, что отец он только одному присутствующему, помогать бросаются все. Вот что значит «суровая отцовская энергетика». Ёнгук, например, смотрит на него с явным желанием записать пару приёмчиков в блокнот, чтобы не забыть. Ханбин и Дживон бросаются подбирать уже благополучно упавшего в кучу мишуры и барахтающегося в ней Чунхёна, и через минуту все трое уже просто ржут в дальнем углу. Химчан немного расстроен, потому что с мишурой можно попрощаться, но тому, что уже трое при деле – очень рад. - Что с ёлочкой? – Дуджун смотрит на дело рук (ног и всего остального) Юквона, и высоко-высоко поднимает брови. - Котик с ней поиграл, - отвечает Чунхон, поправляя на голове Чонопа ободок с длинными ушками, - немножечко. Изящно и грациозно. - Мяу, - подтверждает Юквон, достаёт из одного из принесённых пакетов бутылку соджу, и широко улыбается, - Чунхён-хён, я хочу стать как ты. - Чихо, ты б опасался, - советует Ёсоб, не по наслышке знающий, чем это всё грозит, - зачем тебе алкоголик в группе? - У меня уже есть несколько, - печально вздыхает Чихо, и принимается собирать обломки ёлочки, явно чувствуя вину за содеянное собственным согруппником. - А готовить кто будет? - Я, - моментально отзывается Химчан, явно пришедший в восторг от мысли спрятаться от всех этих придурков на кухне, - я буду много и долго готовить. - Я могу помочь, - Намджун улыбается широко и добродушно. - НЕТ! НЕ НАДО, СПАСИБО! Это звучит, кажется, со всех сторон, синхронно и единодушно, так, что Намджун даже вздрагивает, а потом немного грустнеет. - Ну, зато ты пишешь хорошие тексты, - успокаивает его Юнги, похлопав по плечу, - не надо расстраиваться. Джин поможет, а тебе надо отдохнуть. - Вооон там, в дальнем углу, смотри, какое уютное, очень мягкое кресло, - воркует Чимин, сматывая длинную мишурину, как лассо, - ты садись, Намджуни, книжечку умную почитай, побеседуй с хорошими людьми… только не трогай ничего, ладно? Намджун и сам не замечает, как оказывается в кресле, примотанный к спинке мишурой. - Миссия выполнена, - Чимин делает вид, что отчитывается в передатчик в часах, как заправский шпион, - угроза ликвидирована. - Молодец, агент Пак, - Юнги отвечает в том же тоне, и озирается по сторонам, - теперь начинаем миссию «накорми и усыпи бдительность». Есть поблизости вкусняшки? Дай ему… - Юнги! – Намджун не выдерживает и даже пытается встать. - Да, Нам? - Что это за хрень? Я тоже хочу… - План бэ! Срочно, план бэ! Чимин шутливо отдаёт честь генералу Мин, очерчивает круг почёта по комнате на заоблачной скорости, каким-то чудом подхватывает уже совсем весёлого, но ещё не потерявшего сознание Чунхёна, и буквально тычет им в лицо Намджуну. - Дыши, дыши, милый! Хорошенечко дыши! Вошедший именно на этом моменте Пак Кён, кажется, тоже планирует записать эту гениальную идею в блокнот. Потому что, ей-богу, нужно же хоть как-то во благо использовать алкоголизм Джехё. - Гениально, - он пожимает руку Чимину, - просто гениально, я бы сам ни за что не додумался. Чимин показывает «виктори», сразу после того, как раздаётся добродушный и весёлый ик Намджуна. - Ты в какой программе сводишь? – Интересуется Чунхён, кое-как растекаясь по неожиданному, но приятному собеседнику. - Ну всё, - говорит Чунхон, - всё пропало. Сейчас к ним придут Зико, батя, потом ещё парочка гениев, и мы их до завтра не увидим… Наступает временное затишье, и каждый старается успеть максимум: приготовить, прибрать, украсить. И это даже, в целом, получается. - Парни, - грустно говорит Дживон, всё же отвоевав себе остатки подаренных пластырей, - полночь через два часа, а ёлочки у нас так и нет… - Паршиво без ёлочки, - соглашается Ёсоб. - Я уже жираф, - предупреждает Чунхон, умудрённый долгим опытом пребывания в звании младшего, - я не могу. - Юквони тоже не может, - тянет Кён, - он совсем пьяненький. Настроение у публики заметно спадает, пока в комнату, уже порядком заполненную народом, не вплывает Ким Джинхван в алом платье жены кролика Роджера. - Мальчики, - томно тянет он, - у меня хорошие новости. - Мы его не знаем! – хором заявляют Ханбин и Дживон, удушливо краснея, - мы не с ним! Джинхван только фыркает на них, и машет ручкой, мол, да кому вы нужны оба. А вот Техёна внешний вид вошедшего, кажется, ничуть не смущает. - И что за новости? Джинхван наводит таинственности, выдерживая театральную паузу, смотрит на всех загадочно, стоя в красивой позе, а потом тихо, но весомо говорит: - Джунэ себя очень плохо вёл в этом году. Очень, очень плохо. - Это намёк? – интересуется моментально оживший Дживон. - Это констатация факта, дружочек. - И где его черти носят? До полуночи времени почти не осталось! - Он немного стесняется, - дьявольски хихикает Джинхван, - ему надо помочь. Помочь вызываются Юквон, Дживон, Дуджун и, почему-то, очень ехидно улыбающийся Юнги. Они выходят из комнаты, после в коридоре чего раздаётся сочный мат, дикий ржач, звуки раздаваемых тумаков и страшные проклятия, в основном – в адрес некоторых коротышек. К полуночи, когда приходит ещё с десяток гостей, стол заставлен всяким разным, Чунхён немного протрезвлён ледяным душем, а Юквон – пробежкой до магазина, дабы восполнить запасы алкоголя, коллективным решением Намджун отвязывается от кресла. Это, конечно, риски, но Новый Год – время чудес, даже таких, как ничего не ломающий Намджун. Потом все отсчитывают секунды до наступления нового года, и каждый загадывает самое искреннее желание, которое, конечно, обязательно сбудется. Ку Джунэ, стоящий, раскинув руки, во главе стола, одетый в зелёный кэтсьют, увешанный лампочками и мишурой, например, загадывает в следующем году быть хорошим мальчиком, очень хорошим мальчиком, потому что быть ёлочкой немного утомительно. OWARI