Проблемы с галстуком

В те дни, когда она еще была Джейн Эйр, бедной гувернанткой, Джейн часто мечтала о том, какой счастливой будет ее жизнь замужем за Эдвардом Рочестером. Сейчас, на второй неделе их брака, она с радостью осознала, что все ее мечты воплотились в реальность. Она даже представить себе не могла, как это, когда каждый день начинается в его объятиях, когда он нежно будит её, лаская своими губами ее виски. Она никогда до конца не понимала, что простые каждодневные занятия могут доставлять такую радость и наполнять ее уверенностью в его любви. Такие обычные вещи, как умывание и одевание, прогулки на свежем воздухе, обеды, часы у камина, зажигание свечей или пожелания спокойной ночи перед сном – все это имело большее значение, когда рядом был он. Ранним утром, когда еще было совсем тихо, не считая пения птиц за окном, они лежали рядом в лучах солнца, которые проникали сквозь закрытые шторы и падали на их кровать. «Скажи мне», бормотал он, лаская ее своей рукой, «что это?» «Мой подбородок» «А это?» «Мои волосы» «А это?» «Мои брови» «А это?» «Мои глаза» «И что они видят?» «Тебя» «И что еще?» «И больше ничего» «А что бы еще они хотели увидеть?» «Больше ничего. Только тебя» И весь мир переставал иметь значение. Ничего не имело смысла, кроме их двоих. Он лежал, положив голову на ее грудь, и слушая ее рассказы о том, как она мечтала об их семейной жизни. Иногда эти мечты были похожи на сказки, иногда их жизнь казалась мечтой, ведь что могло быть чудеснее, чем ее тело в его руках, ее голос в его ушах, ее клятва в виде кольца на безымянном пальце? «Ты помнишь, как говорил, что увезешь меня на луну?» Она улыбнулась воспоминанию, нежно взъерошивая его волосы. « Ты сказал, что мы будем спать возле вулканов, чтобы греться, а днем, ты будешь собирать манну на обед». «Ты бы хотела так жить? Тебе бы не было одиноко?» «Нет, с тобой мне никогда не одиноко». «И ты бы поехала туда прямо сейчас?» «С тобой я бы поехала куда угодно». Свет стал ярче. Пора было вставать и начинать новый день, со всеми трудностями и радостями, который он в себе нес. Эдвард слышал, что внизу Джон и Мэри уже встали и начали заниматься своими делами. Джейн зашевелилась в его руках. Пора было возвращаться в реальную жизнь. «Джейн, дорогая, ты не могла бы позвать Джона?» Солнце уже светило гораздо ярче, новое утро уже полностью вступило в свои права. Пока Эдвард сидел на кровати, Джейн быстро умылась и оделась, одновременно разговаривая с ним. В углу комнаты были сложены ширмы, для уединения, но так как они были в комнате одни, пользоваться ширмами не было необходимости. «Конечно». Джейн была рада, что все ее платья застегивались спереди, что позволяло ей одеваться быстро и без помощи прислуги. Она понимала, что это было неизбежно, ведь Эдвард пообещал ей, что скоро они поедут в Милкот, выберут для нее новые платье, которые полагаются ей как замужней даме, и тогда, она уже не сможет обойтись без помощи, но сейчас, она была рада быть полностью независимой в вопросах своего туалета. Она потратила еще несколько секунд, чтобы уложить свои волосы, потом подошла к нему и нежно поцеловала. «Встретимся внизу». Ей не очень нравился высокомерный обычай вызывать слуг, ведь она не была привыкшей к этому, но ради соблюдения всех формальностей, выходя, она позвонила в колокольчик. Спускаясь по лестнице, она обдумывала те изменения, которые она собиралась внести – конечно, в доме, который после долгих лет неиспользования отчаянно требовал ремонта, но кроме этого, и в их с Эдвардом распорядке дня. После женитьбы в маленькой церквушке, у них сразу появилась куча приятных привычек. Каждый день они часами гуляли в лесах и полях около дома, вечерами проводили время у камина, читая или разговаривая, но утром – в ее любимое время суток – они были порознь, хоть и всего на минуты – ведь их разделяли обстоятельства – Эдвард с помощью Джона умывался и одевался, а Джейн разговаривала с Мэри, отдавая мелкие хозяйственные распоряжения. Необходимость каждое утро спускаться одной печалила ее, ведь Джейн хотела быть с Эдвардом каждую секунду. Совсем по-детски, что было понятно, учитывая ее юный возраст, она завидовала Джону из-за его умений, всем сердцем желая иметь возможность самой помогать своему любимому. Но она также не решалась спросить совета, боясь, что это пошатнет ее авторитет. Она знала, что Джон и Мэри относились к ней хорошо, но еще слишком свежими были воспоминания о том, как ее восприняли во время их первой помолвки. Тогда ее посчитали слишком юной, слишком неопытной и слишком незнатной для хозяина. Сейчас она не хотела подтверждать старые сомнения, и, сознавая свою юность, не желала привлекать к ней внимание. Она встретила Джона, когда он спешил помочь хозяину, и искренне пожелала ему доброго утра. Он с улыбкой ответил на ее приветствия, но когда он начал подниматься по лестнице, Джейн заметила, как трудно дается ему каждый шаг, как крепко он держится за перила и как тяжело подымаются и опускаются его плечи, показывая, каким нелегким заданием был для него этот подъём. Джон уже был не молод. Ведь он присматривал за мистером Рочестером, когда тот был еще совсем мальчиком, а учитывая, что ее мужу было уже почти сорок, было не удивительно, что старый слуга был уже в том возрасте, когда выполнять свои обязанности становилось все сложнее. Наблюдая за тем, как Джон поднимается на верхний этаж и исчезает в комнате хозяина, Джейн поняла, что она должна дать Джону и Мэри небольшую передышку, чтобы они могли как можно дольше служить ей и ее мужу. Она поняла, что настало время усмирить свою гордость и попросить о помощи. Полная решимости, она зашла на кухню. Домоправительница складывала в буфет чистую посуду, был слышен аромат вкусного завтрака. Они пожелали друг другу доброго утра, и пока Джейн давала задания на день и объясняла свои предпочтения в еде, она обдумывала, как бы плавно перейти к потребностям ее мужа. Но когда разговор зашел о погоде, она поняла, что единственный возможный способ – спросить напрямую. Глубоко вдохнув, она спросила. «Мэри, могу я что-то спросить?» «Конечно, мадам». «Вы с Джоном знаете, как благодарны мы с мистером Рочестером за вашу верную службу, особенно за последний год, когда это требовало больше ваших сил…» Джейн остановилась, заметив, как мгновенно побледнела домоправительница. Она поняла, что ее небольшая речь может выглядеть, как прелюдия к увольнению. Более уверенная в себе, она продолжила. «Я хотела спросить тебя, Мэри, как ты думаешь, Джон не обидится, если я возьму на себя его обязанности помогать мистеру Рочестеру одеваться по утрам?» Мэри с облегчением улыбнулась. «И это все, мадам?» Она ласково поклонилась своей хозяйке. «Нет, я думаю, что он будет против этого». «Ты уверенна? Просто дело в том, что я бы хотела делать для моего мужа не только то, что я обязана, как жена. Я, конечно, оставлю бритье и остальные – деликатные вещи – в числе обязанностей Джона». «Хорошо, мадам. Мне сказать об этом Джону, когда он спустится?» «Мэри, я бы была тебе очень признательна». Джейн, колебалась, опустила глаза, затем снова посмотрела на домоправительницу. «Что-нибудь еще, мадам?» «Да, еще, ну, к сожалению, я не очень хорошо знакома с мужским гардеробом…» Раздраженная своей собственной застенчивостью, Джейн сложила руки за спиной, как привыкла делать еще в школе, и сказала: «Все дело в том, что я совершенно не знаю, как завязывать галстук. Мэри, ты не могла бы мне показать?» Даже годы спустя, Мэри будет помнить серьезное, решительное лицо своей хозяйки, ее желание быть полезной, скрытое за мягким голосом, и ее глубокая любовь к мужу, которая руководила ею. Несмотря на все сомнения, эта девушка станет для него спасением. Домработница почувствовала, как к глазам подступают слезы, когда она ответила: «Я с удовольствием покажу вам, мадам». На следующее утро Джейн осталась в спальне, ожидая за ширмой, пока Джон, как обычно, помогал ее мужу умыться и побриться. Но вместо того, чтобы помочь хозяину одеться, Джон извинился и покинул комнату, оставив Эдварда в некотором замешательстве. «Что, черт возьми, он делает? Что это означает?» Джейн едва сдержала смех. «Не злись на Джона, это я попросила его уйти». Эдвард нахмурился. Джейн подошла к нему и дотронулась к его руке, как будто спрашивая. «Любимый, с сегодняшнего дня я бы хотела сама тебе помогать, если ты не против». «Джейн, ты и так много делаешь для меня. Как я могу тебя просить об этом, тем более, когда Джон получает за это деньги?» «Но я хочу этого, Эдвард. И для Джона это только работа, которую нужно выполнить. Для меня же это удовольствие». На мгновение он замолчал, стискивая зубы, пытаясь успокоить дыхание и сдержать навернувшиеся на глаза слезы. Наконец, он сказал: «Однажды ты сказала, что готова посвятить всю свою жизнь, чтобы служить мне. Я думаю, что если бы я потребовал, ты пожертвовала бы мне свою драгоценную жизнь, даже не задумываясь». «Да, это правда». «Но я не прошу и не заслуживаю такой жертвы». «Эдвард, я не собираюсь бросаться в погребальный костер. Я только прошу помочь тебе одеться». Он улыбнулся ее прямоте – лучшему средству от меланхолии, с которой он все еще боролся – но чувствовал, что не сможет сказать и слова. В полной тишине Джейн подошла к креслу, на котором Джон сложил одежду Эдварда: коричневые брюки, коричневый жилет, синий пиджак, накрахмаленную белую рубашку и синий галстук. Не говоря ни слова, она протянула ему вещи. Он надел рубашку, стоял не двигаясь, пока она застегивала пуговицы, ее маленькие пальчики делали это быстрее и аккуратнее, чем он мог сделать это одной рукой. Он держался за нее для баланса, когда надевал брюки, снова не двигался, пока она их застегивала. Одевание прошло немного медленнее, и, возможно, более неловко, чем с помощью Джона, но Эдвард чувствовал нежные руки его жены, каждое прикосновение – жест любви и нежности. Он слышал ее мягкий голос, когда она говорила ему поднять руку здесь, подержать ее там, выпрямиться, нагнуться, и знал, что за каждым словом была любовь, а не жалость. Когда наконец она попросила его нагнуть голову и он почувствовал, как его галстук скользит вокруг его шеи, он спросил: «Где ты этому научилась?» Маленький вдох выдал ее улыбку. Он подозрительно нахмурился. «Я имею в виду, ты же не практиковалась на своем кузене Риверсе, не так ли?» Джейн весело засмеялась, идея Сэнт Джона, который бы поощрял или хотя бы терпел любой физический контакт между ними, кроме формального рукопожатия, выглядела смешно и нелепо. «Нет», сказала она, в ее голосе слышалась улыбка. «Сэнт Джон посчитал бы такой дружеский жест преступлением – оскорблением его достоинства – по крайней мере, от меня». «В таком случае, он дурак», мягко заметил Эдвард. Джейн пробежалась гребнем по его густым волосам, потом снова взъерошила их своими пальцами. После этого она положила гребень в карман его жилета и отошла на шаг, чтобы оценить результат. «Милый, ты выглядишь вполне прилично. Возможно, Джон не будет злиться, что я переняла на себя его обязанности». Осторожно, Эдвард пробежался пальцами по своему воротнику, спустился к жилету. Все выглядело, как должно, каждая вещь была на своем месте, он чувствовал себя более расслабленным, чем после помощи Джона, когда каждое прикосновение руки слуги напоминало ему о его беспомощности. Он протянул руку, дотронулся до рукава жены, затем отступил, слова благодарности застыли на его губах. Когда-то он мечтал баловать ее, подарить ей такую жизнь, какую ей не повезло прожить в детстве. Он мечтал путешествовать с ней, показать ей мир со всей его роскошью, посвятить себя ей, чтобы все, что она бы увидела и узнала было бы его подарком, и только его. Это было то, что он планировал и на что надеялся. Этого он хотел для нее. А сейчас, в центре старой пыльной комнаты, в разрушенном отдельно стоящем доме, так же далеком от ярких европейских городов, как земля далека от небес, она стояла возле него, в лучах утреннего солнца, которого он больше не мог видеть, и заботилась о нем. Такова была реальность. «Только подумать», прошептал он, что однажды я собирался забрать тебя на луну». Он покачал головой и тяжело вздохнул. «Джейн, я презираю свои увечья, ведь сейчас я так мало могу сделать для тебя». «Какую ерунду ты говоришь», прошептала Джейн, «ведь ты можешь дать мне это», она приблизилась своими губами к его, «и это», она поднесла его руку к своему лицу, давая возможность его ловким пальцам гладить ее так, что ее кожа начала покалывать, а ее пульс ускоряться. «Мы уже там, Эдвард». Прошло хороших полчаса, пока они спустились вниз. Джон и Мэри ничего не сказали, но они не могли не обратить внимания на то, как завязан галстук их хозяина.