***
Пришёл в сознание юноша на холодной земле. Пахло сыростью и тиной, пожухлые травинки щекотали его нос, теряя корешки в тумане. — Поднимайся. Послушно вскочив на ноги, Аим пошел за мрачной травницей. Та неслышно ступала по слегка чавкающей под её ступнями земле, устланной тонкой травой, и тихо давала указания: — Работай молча. Говорить будем в замке. Здесь лучше обходиться жестами. Я не думаю, что здесь, в относительном отдалении от хижины учителя, Мерлин мог выставить какие-то серьезные чары, но нам не стоит привлекать никакого внимания. И будь осторожен — не приближайся к бочагам. Кто знает, не спят ли где-то поблизости от Раннох-Мур верные змеи Слизерина. Лестранж кивнул и бросил задумчивый взгляд на запад, где равнинное болото терялось в густой тени Каледонского леса и молоком стелился туман. От неожиданной мысли его аж передёрнуло: — Как думаешь, за нами может кто-то наблюдать из леса? Моргана внимательно всмотрелась в синеватые тени под деревьями. На долю секунды магу даже показалось, что глаза провидицы стали птичьими. — Там никого нет. Сейчас, по крайней мере. А теперь поторопись. Маги разошлись. Юноша осторожно собирал сухие белые цветения душицы, время от времени отвлекаясь на неприметные тонкие стебли других растений, а Моргана собирала различные травы, то и дело тревожно поднимая голову и проверяя, не далеко ли ушёл француз. Аим почти закончил собирать душицу, когда почувствовал, как по запястью ползёт нечто тёплое и шершавое. Испуганно схватившись за руку, он обернулся к травнице. Та тут же протянула ему ладонь и резко приказала: — Скорее! Лестранж подбежал, оскальзываясь, к женщине, на ходу прощупывая руку. Потом задрал рукав одежды и увидел, что двигался подаренный Слизерином браслет. Крохотная змейка медленно скользила вверх по руке юноши, поблескивала на него глазами и вроде бы даже пару раз коснулась кожи прохладным раздвоенным языком. — Моргана, — запыхался Аим и потряс перед провидицей рукой с браслетом. — Она вроде предупреждает о чем-то… Ле Фэй резко вскинула руку, призывая спутника к молчанию, затем задрала рукав платья и показала, что и ее змея-оберег беспокойно завозилась. — Опасность. Она так делает при опасности, — кивнула ведьма. — Но местность пустая, на много миль вокруг никого нет… Чтобы еще раз в этом убедиться, она послала поисковые заклинания по сторонам света, и те вернулись ни с чем. Около минуты маги молчали, тяжело дыша и обводя подозрительным взглядом природу вокруг, а потом Моргана тряхнула волосами и отрывисто произнесла: — Замок. Нам нужно в Хогвартс. — Думаешь, нам грозит что-то именно там? — Возможно, не столько нам, сколько нашему общему делу. — Только не превращай меня во что-нибудь без сознания, — попросил Аим, спешно сунул в сумку травы и погладил беспокойную змейку, уже добравшуюся до середины предплечья.***
Птицы сидели во внутреннем дворике замка, на навесе над грубо сработанными скамьями, уже третий час, и Лестранжу отчего-то было всё веселее. Он склонил голову набок и наблюдал за редкими учениками старших лет и несколькими людьми со змеями на обмундировании. Первые заполошно листали свитки и бубнили себе под нос заклинания и рецепты, вторые — расхаживали из угла в угол, время от времени проверяя оснащение или пытаясь начистить до блеска свои палочки о штанины. Видимо, сюда нагрянувший с утра в школу Мерлин ещё никак не дошёл. Аим насмешливо пискнул и, смешно взмахнув крылышками, повернулся назад, ища взглядом Моргану. Чуть в отдалении, на башенном выступе, сидели несколько воронов и обычных чёрных ворон, громко и явно сердито что-то обсуждая. Как француз ни силился, определить, кто же из них ле Фэй, у него не получалось. Разочарованно пискнув, он снова повернулся к дверям замка, втайне надеясь, что Пиен выйдет в этот двор — желательно до того, как это же сделает старик в голубых одеждах — и уж тогда Аим подаст какой-нибудь знак девушке, чтобы та забрала его с собой. К тому же юноше очень хотелось услышать подробности, которых во дворе было не подслушать: с чего это Мерлин вдруг прибыл в замок, отчего такой переполох и не связано ли это как-то со Слизерином и Атхен. Он сунулся было к стайке ворон, но те зыркнули на него мрачно и жутковато клацнули клювами, и маг в тщедушном тельце заполошного птенца отскочил подальше, неловко взмахнув крыльями. Мрачно проследил взглядом за особо живучим в нынешнем холоде паучке, бежавшим по замковой кладке, и предался невесёлым размышлениям о том, сколько ему еще находиться в образе птицы и не повлияет ли это на качество собранной пушицы. Наконец с тяжелым скрипом открылись замковые двери, и во двор вышел настоятель с племянницей, старшим змееловом при замке, еще несколькими магами и самим Мерлином. Аим напрягся, слегка втянув свою птичью голову, и прислушался к разговору, но тот потонул в волне приветствий от заполнявших двор людей. Раздраженно чирикнув, он неуклюже подлетел поближе и хотел сесть на ветку плюща, но его поймали ласковые руки Пиен. Девушка постаралась прикрыть птенца ладонями, и Мерлин тут же среагировал, с хищным прищуром и приторной улыбкой он спросил: — Что это у тебя, милое дитя? — Гольдан, питомец одного из самых маленьких наших учеников, — лучезарно улыбнулась Сапиента, и Аим уловил в голосе нотки инфантильности, никак не присущей девушке. — Малыш Карл так переживал, что его золотой воробушек исчез, а этот непоседа, оказывается, гуляет себе вокруг замка! В подтверждение слов Пиен с почти идиотской непосредственностью так потрясла зажатым в руке Аимом, что того чуть не стошнило. Мерлин с непонятным Лестранжу презрением уставился на него, и в какой-то момент юноша подумал, что старик прекрасно видит его настоящего, но тот лишь хмыкнул и медленно произнёс: — Какие же странные иногда бывают птицы… — Сапиента, пожалуй, стоит обрадовать Карла находкой, — тоном простодушного добряка произнес настоятель и растянул пухлые губы в безмятежной улыбке. — Дети так привязаны к своим питомцам. Мерлин что-то сказал в ответ, но Аим не услышал — Сапиента внесла его в замок, прикрыв двери и подойдя к длинному окну, что выходило как раз во дворик. Рассеянно погладила птенца по голове и нахмурилась, быстро осмотрела коридор — тот был пуст — достала палочку и шепнула несколько слов по-гаэльски, из которых Аим знал только: «Слышать». Тут же разговор Мерлина и остальных стал слышен так чётко, будто они всё еще стояли рядом с магами. Обсуждались школьные проблемы, приближающиеся морозы и прочие мелочи. Спустя какое-то время Настоятель предложил Мерлину выпить горячего отвара, и тот милостиво согласился. — Нам лучше пройти в те ворота, — с улыбкой указал Настоятель на двери в другом конце двора. Старик кивнул, осмотрел двор еще раз, а затем резко приподнял свой посох, чуть качнул им в сторону той самой неприветливой стаи ворон и спокойно произнёс: — Ненавижу ворон. Сontundito inimicus!* Всё произошло слишком быстро. Предсмертный хрип ворон наполнил двор, в воздух взмыло облако перьев и крови, толстый настоятель вскрикнул, Сапиента, выпустив птицу, испуганно прижала руки ко рту, а Лестранж, неловко взмахнув крыльями, резко стал на ноги. Племянница настоятеля, увидев Аима, икнула и, всхлипнув, достала его столикий плащ из-под собственной просторной мантии. — Скорее, — бормотала она, накидывая трясущимися руками одежду на молодого мага. — Чшшш, — уже одевшись, обнял за плечи Сапиенту француз, пытаясь успокоить. В голове его было пусто и гулко, — не расстраивайся так. Бедные птицы, но… — Птицы? Птицы?! — истерично всхлипнула девушка и повернулась к юноше. — Аим, почему ты снова стал человеком?! Только после этого вопроса юноша вспомнил, что наведенное магом заклинание обязательно развеивается со смертью колдовавшего. В глазах у него всё потемнело и поплыло, а в следующий миг он бессильно осел у ног Сапиенты.***
За окном догорал закат, окрашивая подкрадывающуюся ночь в багряно-карминные цвета. В камине полыхал огонь, но Аим чувствовал, что ему нестерпимо холодно. Сильнейший мороз сковал его суставы и пленил мышцы. Сведенные судорогой и переплетённые в тесный замок пальцы на безвольно опущенных руках побелели. Волшебник смотрел в окно и не видел там абсолютно ничего. Юноша не мог поверить. Это было слишком глупо. Слишком нелепо, бессмысленно и жестоко. Как раз в стиле Мерлина. Моргана не могла погибнуть. Она не могла быть одной из этих глупых ворон, так смешно выяснявших отношения и хмурящихся на воробушка-Аима. Что ему теперь делать без ле Фэй? Как жить в кельтской магии дальше? Он — слепец, блуждавший в кромешной тьме, и лишь Моргана была его свечой, что освещала путь к солнечным полям с древними знаниями. Она направляла его и Фирга, она знала, где лежит крепко спящий Гриффиндор, она была способна отразить почти любое волшебство… Лестранж почувствовал, как нежные тёплые пальцы вытирают его слёзы. Он посмотрел на Пиен. — Я не верю, — прошептал он. — Не верю. — Прошло несколько часов, — с трудом проговорила девушка. — Где же госпожа тогда? — Где угодно. Она достаточно мудрая и хитрая, чтобы проникнуть куда угодно и достать какой угодно секрет. — Аим, — Пиен опустила глаза и закусила губу, а потом срывающимся голосом произнесла. — Чары не могли спасть сами собой. — Значит, она меня расколдовала! Я НЕ ВЕРЮ! От крика молодого мужчины с крыши сорвались несколько ворон и полетели на запад. Аим расцепил ледяные пальцы и потёр змейку на запястье. — Скажи мне, — прошептал он, сбиваясь на хрип, — скажи мне, она ведь жива? Жива же? Несколько горячих слезинок упали на голову рептилии, но больше ничего не произошло. Тёплые ладони легли ему на плечи. — Аим… — Не надо, — покачал головой юноша. — Не говори. Ничего не говори. Я не верю. Она не умерла. И ради всех Стихий, для чокнутого старикашки будет лучше, если я окажусь прав и Моргана осталась в живых! Иначе величайший маг современности, — с животным рыком выплюнул статус Мерлина француз, — позавидует мёртвым, как только я до него доберусь. На ладони волшебника заплясал кроваво-бурый огонёк, резко вскидывая чернеющие хвосты пламени кверху, и Аиму казалось, что он видит, как в этом пламени горит и корчится в муках ненавистный старик в небесных одеждах. Лестранж не помнил, как он заснул, но в том, что он спит, сомнений не было. Француз стоял на зеленой опушке изумрудного леса. Всё вокруг утопало в солнечных лучах. Озеро позади него искрилось мириадами бликов. — Вот ты где! — услышал маг задорный девчоночий голос. — Я тебя обыскалась! Аим покрутил головой по сторонам и заметил в тени деревьев уже знакомого ему, но явно несколько подросшего паренька — Мерри кормил раскрошенными лепешками крупных чёрных птиц, в которых француз с глухой болью признал ворон. — Ты чего хмурый такой? — Морри подскочила к пареньку, пытаясь убрать с глаз мокрую от пота челку. — На этой неделе праздник в деревне, — невпопад, как подумал Аим, ответил парень. — Красавица-Боуда отказалась идти с тобой на танцы? — понимающе поджала губы Морри. — Забудь. Она просто пустоголовая! Сама не понимает, от чего отворачивается! Мерри грустно мотнул головой. — Прекрати кукситься сейчас же! — требовательно топнула ногой девчушка, и чёрные косы смешно встряхнулись. — Ты — великий маг! Тебя ждёт наука, свершения, чудеса! Тебе нужна та, кто будет понимать и принимать весь твой гениальный ум! Мальчуган наконец улыбнулся: — Так может, моей женой станешь ты? Морри громогласно расхохоталась и утёрла выступившие от смеха слёзы: — Ну уж нет! Это же всё равно, что с братом целоваться! Беее! Для пущей убедительности девчонка скривила рожицу, и Мерри издал негромкий смешок. — Ну их с этим праздником, — девчушка легким движением плюхнулась на землю и, по-птичьи склонив голову набок, уставилась на друга, — Пойдём лучше в лес вечером, а? — Тебе легко говорить, твою ипостась заметить и поймать куда как тяжелее, чем мою… — Не ной, о благородное рогатое, твоё животное почитаемое и внушающее доверие! — Сама ты…животное, — буркнул мальчишка и тут же улыбнулся. — Кстати, я, кажется, нашел способ хранить прошлое в более удобном сосуде, чем стеклянный шар. — Да ну? И что же это? — девчушка нетерпеливо задергала ступнями. — Каменные чаши с рунами. Пока сам не расколдуешь, никто не подойдет и не увидит ничего. Я даже уже сделал одну такую! — С гордостью сказал Мерри. — И где же она? — У Наставника. Я подарил ему артефакт. — И что сказал господин Слизерин? — Что подобный дар должен остаться в школе для будущих поколений, — мальчугана буквально раздувало от счастья. — И что я должен вплотную заняться изучением состояния мыслеформы прошлого. Мне нужен доброволец. Ты не хочешь? Девочка как-то помрачнела и, резко отвернувшись, буркнула. — Ты прекрасно знаешь — не могу. Моё прошлое — только моё. — Извини, — неловко произнёс Мерри и присел на согнутые ноги рядом с подругой. Осторожно заправил ей прядь смоляных волос за ухо и шутливо боднул в плечо. Девчушка приподняла уголки губ в улыбке: — Какой ты все-таки олень! Аима выдернуло из сна чьё-то ласковое прикосновение к кисти. Накрепко сцепленные пальцы осторожно высвобождала из плена тонкая ловкая ручка.Юноша открыл глаза и увидел испуганную Пиен. Она склонилась над побелевшими его пальцами, скрученными в приступе острой боли. — Это нервная судорога, — хрипло ото сна пояснил он. — Скоро пройдёт. — Они начали так стремительно белеть, — тихо произнесла девушка. — Я испугалась. Француз грустно улыбнулся Сапиенте и прикрыл глаза на пару мгновений. Осознание глупой, бессмысленной, совершенно нереалистичной утраты накатило на него безумной волной. Чтобы хоть как-то отвлечься, он спросил у девушки: — Пиен, а на острове были маги, изучавшие мыслеформу прошлого? — Что? — Ну, кто-нибудь из местных исследовал, как можно снова увидеть уже пережитое тобой? Девушка задумалась, рассеянно покусывая кончик косы, зажатой в руке. Прошло некоторое время, прежде чем она медленно заговорила: — Не знаю, то ли это, но существует такой артефакт, позволяющей погружаться в чью-то тщательно собранную память, как в воду…это очень сложно и принципы работы таких чар мне неизвестны, но в замке есть такая вещица. Их совсем немного, что-то около трёх единиц всего создано… — А кем? Кто это придумал? — нетерпеливо перебил Пиен Лестранж. — Мерлин в лучшие свои годы. Аим замер, будто его обухом по голове огрели. Мерлин! Мерри — это Мерлин в юности! Или же это разные люди, и второй просто потом украл идею у первого? Но ведь настоящий Мерлин был действительно великим светлым магом, это многие подтверждают… но кто тогда Морри? Интересно, выдержала ли их дружба испытание временем? Или же они и вовсе действительно стали супругами? Или детские привязанности остались в детстве? А что еще изобрел Мерлин? — Ох, Аим, многое, — Пиен осторожно обхватила рукой расслабившиеся наконец пальцы и нежно приласкала их невесомыми поглаживаниями, и француз понял, что закончил размышления вслух. — Чары временного ослепления драконов, что здорово помогали без крови и трупов одолевать их, заклятие мгновенного замедления — Arresto Momentum — несколько исцеляющих настоек, заклинание мгновенного возведения забора для магических существ, умные часы с заговоренным в них песком… — Он много изучал время… — заметил юноша. — Пиен, мне нужен его артефакт. Я хочу просмотреть сегодняшнее событие еще раз. — Зачем? — боль исказила миловидное лицо большеглазой девушки. — Она не мертва. Я докажу тебе. Она. Не. Мертва. — Аим… — Прошу тебя, Пиен, — юноша поцеловал тонкие запястья девушки. — Прошу, поверь мне. Помоги мне. — Я попрошу у дяди артефакт, — кивнула Сапиента. — Утром. Лестранж посмотрел в окно, за которым простиралась темнота Морганы — её глаз, волос, одежд, — и, подавив судорожный всхлип, кивнул. В ту ночь Пиен осталась в комнатах француза, и на редкие мгновения так и не сомкнувший век Лестранж мог представить, что тяжесть тела на другом конце кровати принадлежит, как и до этого, его наставнице. Наутро племянница настоятеля выскользнула из комнат, чтобы принести необходимое юноше, а вернулась только тогда, когда вечер плавно перешел в ночь. — Мерлин всё ещё здесь, — покачала головой Сапиента. — Не хуже цепного пса пристально следит за дядей. Я не смогла с ним поговорить. — Как долго он пробудет в замке? — хрипло поинтересовался юноша. — Не знаю. Он что-то ищет. Но то ли сам не понимает, что именно, то ли не знает, где именно нужно искать. — История моей жизни на этом острове, — горько бросил Аим, безразличным взглядом смотревший в чернила ночи за окном. Пиен медленно подошла к молодому магу и положила ладони ему на плечи. — Может быть, нужно поспешить и приступить к обряду прикармливания бубри? Лестранж скользнул взглядом по сложенной в шкафу пушице под запирающими время чарами, которым научил его Фирг. Где он, интересно, сейчас? И в порядке ли Бодуэн? Живы ли они? Не остался ли Аим единственным, кто дождётся возвращения Слизерина и Атхен? Юноша неосознанно погладил тонкую змейку на запястье, но та со злополучного утра на болоте не оживала. — Нет, Пиен, — он накрыл её тёплую ладонь своей. — Я не могу прикормить птицу бубри сейчас. Мои помыслы и деяния должны быть чисты в течении длительного времени, а всё, что занимает моё сознание — адская жажда крови сумасшедшего старика! Я слышал сегодня в районе обеда его голос. Он применил заклятие. Снова. И снова — к воронам. И мне хотелось наплевать на все планы и надежды, выскочить и придушить его собственными руками. А еще лучше — вырвать своими пальцами его иссохшее сердце и раздавить у всех на глазах. Но я не могу. Не могу заставить его страдать так, как страдаю я. Не могу лишить его того, чего он лишил меня. — Ты ведь не веришь, что вранья госпожа мертва, — ласково произнесла Пиен и положила голову юноше на плечо. — Не верю. Но я не знаю, где она. Может, ей нужна помощь. Может, она ранена или заперта где-то хитроумными чарами, а я сижу здесь и не могу ничем ей помочь! Под конец речи Аим сорвался на хриплый крик и с силой зажмурил глаза. Он был благодарен хрупкой мудрой Пиен. За то, что она не пыталась его успокоить, убедить в чем-то или же разубедить в его собственных мыслях. Что не старалась убаюкать в объятиях и завлечь внимание ласками. За то, что она просто стояла рядом, не произнося ни звука, не делая ни одного лишнего движения, даря своё тепло и молчаливую поддержку. — Знаешь, я был сегодня в библиотеке. Взял «Принесённое романами» — искал возможные причины такой ненависти к воронам. Это что-то личное, Пиен. Ни эллины, ни романы, ни франки не имели дурных поверий, связанных с этими птицами. Я имею в виду вОрона. Пусть люди, особенно простаки, не особо умеют различать этих птиц. И Ровена, и Моргана были воронами-самками ворона. А вот Мерлин, похоже, не различает этих птиц. Помнишь, он сказал: «ненавижу ворон». — Но он не может не знать различий! — возразила Пиен. — Он много лет посвятил изучению птиц, множество раз беседовал о природе облика с госпожой Рейвенкло… — Я ни черта не понимаю, — самоуничижительно выдохнул Аим и покачал головой. — Я не понимаю, — услышал Лестранж раздраженный ломающийся голос подростка, в котором узнал голос Мерри. — Я вот почему-то не цепляюсь рогами за коридоры замка каждый раз, когда теряю контроль над эмоциями. — Женщины больше подвержены смене настроения, — буркнула его верная подруга Морри. С последнего сна подростки заметно вытянулись, а девочка даже приобрела приятные женственные черты. Две толстые смоляные косы превратились теперь в высокую прическу, которую француз видел несколько раз у Морганы. — Госпожа Рейвенкло тоже не принимает облик птицы всякий раз, когда её выводят ученики, — ехидно хмыкнул кареглазый юноша. — Вот везёт вам, — закатила глаза Морри и простонала. — И зачем я только помогла тебе с животной ипостасью? Ты теперь решил сделать нас твоими экземплярами для изучения? — Но это ведь такая редкость! Нужно описать процесс, составить статистику, группировать характеристики… Девушка рассмеялась низким голосом, в котором угадывалось карканье… Аим вскочил с кровати. Если Мерри — это Мерлин, то Морри — Моргана, вне всяких сомнений! И как он раньше не догадался, слепой идиот! Лестранж принялся мерить комнату нервными шагами. Что там говорил Мерлин в его сне? Никто не может принять облик зверя в момент порыва эмоций, а Морри может… Нет, не так! НЕ ПРИНИМАЕТ. Не «не может», а «не принимает». Это ключевой, по видимому, момент. То есть, выходит, что это… что выходит-то? Лестранж припомнил первую свою встречу с мрачной провидицей в стенах замка. Она в порыве гнева бросилась на него, вмиг приняв вид вороны. И тогда, в ночь нападения на их стоянку в лесу, её несколько раз ловил то сам Аим, то Слизерин, когда она в ярости оборачивалась птицей… Что, если Мерри говорил не о странностях своих и Ровены, а о странностях самой Морри? Что-то не так давно ему попадалось о превращениях в животных… «Принесённое романами»! Маг призвал свиток и лихорадочно развернул его, пробегая глазами в поисках нужной информации. «Магические настои Анны Перенны» «Martius Annus Perennis»** «Maledicti»*** Вот оно! Ну конечно!***
— Маледикти? — Пиен непонимающе уставилась на юношу. За окном догорал осенний вечер, и девушка смогла только сейчас прийти к магу, не вызывая своим отсутствием подозрений Мерлина. Молодой француз запальчиво принялся повторять Сапиенте свои домыслы и выводы, размахивая зажатым в руке кубком с вином. — Да, Пиен! Маледикти — несчастные, над чьей кровью было произнесено дурное слово! Моргана не просто способна обращаться в птицу, она страдает подобным недугом! — Но с чего ты взял? — склонила голову девушка. — Смотри. Добрые жители Pacis Romanae*(4) не только принесли на земли кельтов и пиктов многие заклинания и снадобья — полезные и не очень — но и снабдили их подробными описаниями принесённого. Вот, здесь сказано, — Аим постучал пальцем по скрученному свитку, — что Маледикти, хоть и способны обращаться в зверя по своей воле, не всегда способны это контролировать. Так, если маг решил добровольно раскрыть свою животную ипостась, то он полностью её контролирует, в то время, как в Маледикти сущности человека и зверя часто противоборствуют. И первый проигрывает последнему. И однажды это произойдёт окончательно. А Моргана всегда, когда теряла контроль над собой, оборачивалась вороной, и госпожа Рейвенкло даже ругалась и окликала её! — «А Слизерин, так и вовсе применял к ней чары», — вспомнилось Аиму. — Хорошо, я понимаю, почему ты пришёЕл к такому выводу о враньей госпоже, но… Аим… как это меняет тот факт, что она могла… быть убита Мерлином? Лестранж с плохо скрываемым торжеством развернул свиток и зачитал: — Но худое слово не даст умереть несчастному Маледикти раньше, чем Зверь внутри одолеет Человека. И ничто не сможет разрушить такой ход проклятия, даже сам Смерть. Лицо Пиен будто осветилось изнутри. Девушка широко улыбнулась, а затем подскочила на ноги и обвила шею мага руками: — О Стихии, Аим! Если Госпожа Маледикти, то она жива! Лестранж обхватил девушку за талию и приподнял в воздух. Ямочки на щеках Сапиенты манили его, а большие глаза будто умоляли о ласке, и француз не сдержался и оставил два невесомых поцелуя — по одному на каждой щеке девушки — прежде, чем снова стать серьёзным. — Да, Пиен. Но она, видимо, приняла облик вороны. И, вероятно, не может вернуться в свой облик обратно. Поэтому я стал тогда в коридоре снова человеком. Наверное, её человеческое сознание в глубокой дрёме. Племянница Настоятеля растерянно приоткрыла рот. — И что же делать? — Ловить всех ворон в окрестностях замка и молиться, чтобы она не попалась на глаза чокнутому Мерлину снова. Боюсь, теперь Моргана может действительно погибнуть. — Но как её вернуть обратно? В свой облик? — спросила Пиен, и на этот вопрос у Аима не было ответа. — Я найду способ, — серьёзно кивнул он. — И, возможно, для этого мне понадобится тот самый артефакт, что когда-то Мерлин оставил в школе. Сапиента кивнула и тут же вышла из комнат, направившись к дяде, а Лестранж уставился в звёздное сегодня небо, взывая к Стихиям, чтобы его догадки оказались правдивыми. Потому что, если нет, то он рискует провалиться в такую бездну отчаяния, откуда даже миловидная заботливая Пиен на может достать его. И этого Аим ужасно боялся.