Что я наделала?

8 августа 1935 Дорогой дневник, я так счастлива! Я люблю Хьюго, как я люблю его! И как я раньше могла жить и радоваться жизни, не зная его? Он замечательный, он чудесный! Не знаю, есть ли что-то, чего бы я ради него не сделала. И он тоже любит меня. Мне кажется, Хьюго скоро сделает мне предложение. Ведь сделает, правда? Ведь мы с ним так любим друг друга, разве что-либо на свете может помешать нашему счастью? Мы обязательно должны быть вместе. Боже, если я не выйду за любимого, я, наверно, этого не переживу! 9 августа 1935 Боже, самый ужасный день в моей жизни! Сирил — мой воспитанник — уже спал. Мы с Хьюго, как обычно, гуляли по пляжу. Ярко светила луна, берег моря ласкало волною. Хьюго обнял меня за талию, сказал, что любит меня, но не решается просить моей руки, потому что беден. Что получил бы наследство, если бы у миссис Хамилтон, его невестки и матери Сирила, родилась девочка, а не мальчик. Не могу передать, в каком я отчаянии. Я, как любая женщина, лелеяла надежду быть счастливой с любимым человеком. Надежда теперь разлетелась, как крылья Икара. Стараясь держаться как можно спокойнее, я сказала, что всё понимаю и вернулась в дом. Там заперлась в своей комнате и всю ночь не спала. То успокаивалась, то снова начинала плакать. Ненавижу, ненавижу Сирила! Если бы не он, Хьюго мог бы жениться на мне. Знаю, что это ужасно. Умом понимаю: Сирил не виноват, что получил наследство вместо Хьюго, и всё же ненавижу этого мальчишку. 10 августа 1935 Решила сказать миссис Хамилтон, что увольняюсь. Не могу больше видеть ни Хьюго, ни Сирила. Слишком это мучительно. Если, пока Сирил жив, пожениться мы с Хьюго не можем, о Хьюго мне лучше забыть. Сначала я хотела сделать так, правда. Но желание — страшная сила. Утром мы с Сирилом пошли гулять. Сирил стал в очередной раз докучать мне уговорами: «Мисс Клейторн, можно мне поплыть к скале?». Уверял, что доплывет. А я… я знала, что он утонет… «Гадкий мальчишка! — пронеслось у меня в голове. — Ты так этого хочешь? Ну, ладно, дружочек, плыви!» Вслух же я ответила ему: «Ну, конечно, доплывешь, какие могут быть сомнения». Пообещала, что завтра я отвлеку его маму, и тогда он сможет поплыть. Неужели я это сделала? Обрекаю ребенка на смерть. Но, в любом случае, поздно брать свои слова назад. Сирил тогда пожалуется маме. А если его успеют спасти, и он скажет, что поплыл с моего позволения? Что ж, я, в худшем случае, буду нагло всё отрицать: «Как вам не стыдно лгать, Сирил? Я вам ничего подобного не говорила». Мне поверят, правдивостью Сирил не отличается. Хьюго, конечно, будет о нём горевать, он любит племянника. Но зато мы сможем пожениться, у нас появятся наши собственные дети. 11 августа. Всё прошло отлично. Отвлекла миссис Хамилтон, Сирил поплыл, потом я «заметила», что мальчик в беде, поплыла за ним. Поплыла, зная, что я, при всем желании, не успею спасти его… Сама едва не утонула. Миссис Хамилтон… Она так плакала… Она ни в чём не винила меня. Сказала: «Спасибо, что пытались спасти моего бедного мальчика». А мне было бы легче, если б она на меня накричала, обвиняла меня. Жалко её. До этого о ней не думала, а теперь жалко. Но что сделано, то сделано. Сейчас об этой истории нужно забыть. Следователь даже хвалил мою выдержку. 15 августа 1935 Я полностью оправдана. Только вот Хьюго так странно отчужденно смотрел на меня… Неужели он догадался? Сразу после следствия Хьюго уехал. Любит ли он меня так, как раньше? Будем ли мы вместе? Я не знаю. Напишу ему. 12 сентября 1935 На письмо, написанное мною, Хьюго так и не ответил. Что я наделала?