Его запястья

      Адриан с горечью и, возможно, завистью смотрит на чужие руки, кожа которых навсегда изуродована чужими инициалами. Кому-то повезло, и на запястье проявились первые буквы имени возлюбленного, а кому-то — нет: их кожа будет вечно гореть, прожженная чужим ненавистным именем.       Но одно всегда остается неизменным: если твой соулмейт умер до шестнадцатилетия, твои запястья навсегда останутся мертвенно-белыми.       Агрест надеялся почувствовать легкое покалывание и жжение на запястье в день его рождения, но шли минуты, часы, а оно так и оставалось чистым. Хотя, кого ему обманывать? Адриан уже все знал, когда держал на руках бездыханное тело девушки с двумя игривыми хвостиками и стеклянными глазами-океанами, застывшими и молящими о пощаде.       Внутри все словно превратилось в одну большую пустошь, а сердце болезненно стонало, отдаваясь душераздирающими криками где-то в голове.       Адриан потерял свою родственную душу, и это факт.

***

      Сидя у ничем не выделяющейся могилки, обставленной вазами с цветами и фотографиями умершей, блондин поглаживал фотографию улыбающейся девушки, шепча:

Оставайся живой, оставайся живой ради меня…

      Но едва ли это могло воскресить девушку.       Сквозь тонкую белоснежную кожу проглядывали извилистые ручейки-вены, лишний раз напоминая о том, что уже никогда не получится вернуть. Адриан осторожно коснулся запястья кончиком пальца и тут же отдернул руку, почувствовав укол вины за то, что не смог предотвратить ее смерть.       Почему Кот Нуар не подставился под светящийся ужасающей смертью луч, почему не смог защитить свою Леди?       И крик навсегда застыл в горле, так и не успев вырваться на волю, не успев разорвать путы ужаса, связавшие руки блондина.       А платой за собственную беспечность и надежду на лучшее оказалась смерть той, кто был намного ближе Адриану, чем кто-либо другой. Маринетт, пожертвовавшей своей жизнью ради спасения Парижа.       И сейчас, смотря в глаза застывшей на фотографии Дюпэн-Чэн, Адриан уже и не может сказать, остается ли для него стакан наполовину полным? И может ли он жить, зная, что судьба никогда не позволит ему забыть о потере родственной души?       Вина тяжкой ношей легла на плечи юноши, заставляя его каждую секунду напоминать себе делать вдох и выдыхать, чтобы не задохнуться, утонув в невинных глазах-океанах.       Уже ничего не будет как раньше, и Адриан больше никогда не увидит смущенную Мари и не услышит ее искрящийся, словно пузырьки шампанского, смех. И хотя люди говорят, что мертвых нужно отпускать, что мертвым не место на Земле, там, где живут люди, обремененные вечными страданиями и виной, Адриан не может отказаться от воспоминаний, от единственного, что осталось в его жизни с уходом его Леди. Его Принцессы.       Кот Нуар будет одиноко патрулировать улицы Парижа, запрокидывая голову и смотря на синий небосвод, в облаках которого скрылись глаза-океаны. Куда они исчезли? Зачем ушли?..       Но сейчас небо, испещренное грозовыми тучами, словно уродливыми шрамами, грозно взирало на Адриана свысока, сдвинув свои темные брови. И если бы блондин не знал, что такое невозможно, он был бы готов поклясться, что слышит ее заливистый смех и успокаивающий голос в своей голове, в замкнутой черепной коробке.       И парень на мгновение сомневается в реальности происходящего, утирая соленые слезы тыльной стороной ладони, смотрит, как тучи взрываются потоком дождевой воды, стекающей по их мягким щекам, словно поддерживая зеленоглазого парня, примостившегося у одинокой могилы.

Оставайся живой, оставайся живой ради меня…

      Кинув прощальный взгляд на фотографию девушки, Агрест отряхивается и не спеша покидает кладбище, чувствуя, как одежда промокает и становится все тяжелее с каждым шагом.       Холодный ветер касался обнаженных рук подростка, дождь барабанил по земле, оставляя некрасивые вмятины.       Адриану шестнадцать, но его запястья все еще девственно-чистые.