Работа над ошибками. Часть первая.

Бечено - olegowna, Аспер.       Перед началом главы я хочу сказать несколько теплых слов, посвященных моей дорогой беточке - olegowna. К моему огромному сожалению, эта чудесная во всех отношениях женщина скоропостижно скончалась вчера ночью, осиротив не только своих деток и супруга, но и нас с вами.       Царствие тебе Небесное, дорогая Лизонька!       Знаешь, я искренне верю в то, что жизнь после жизни все-таки существует, а это значит — ты обязательно встретишь на Той стороне мистера Рикмана и сможешь сказать ему все, что хотела в глубине своей души. А может, чем не шутит Судьба, ты попадешь в кого-то из героев "Поттерианы", приближенных к "Великому и Ужасному Летучему Мышу Слизеринских подземелий" и сможешь изменить их с Гарькой историю? Как ты всегда и мечтала...       Я буду в это верить, потому что еще остается?       Спи спокойно, Лизонька, мы будем по тебе скучать...       Спустя еще несколько дней я окончательно смиряюсь с тем, что моя прошлая жизнь в теле Алана Рикмана являлась для нынешнего меня почти неразрешимой проблемой. Нет, на самом деле, ничего такого. Всего лишь несовместимость прошлых и настоящих профессий, наверное, можно сказать и так.       Ни диплом, полученный Рикманом в области графического дизайна, ни, тем более, актерское образование, никоим образом не могут помочь мне решить вопрос, стоящий в настоящий момент передо мной ребром: что делать с Поттерами?       В одиночку с их спасением я, определенно, не справлюсь. Но и помочь, как оказалось, мне совершенно некому. Петти я не желаю втягивать во все это, и не только по причине вполне реальной угрозы для жизни. Она в последние дни буквально расцветает прямо на глазах, наслаждаясь общением с подругами, которых, судя по всему, ей так не хватало в детстве. Мы никогда не говорили о том, как проходили годы ее детства и юности, не желая затрагивать все еще болезненную для моей любимой тему, а потому я знаю об этом отрезке ее жизни чрезвычайно мало. Лишь то, пожалуй, чему сам становился вольным или невольным свидетелем.       Отца я тем более не желаю отвлекать от планирования и утрясания рабочих моментов той самой пресс-конференции, на которой впервые в магическом мире должна состояться встреча кандидата в Министры Магии не только с привычными журналистами, но и простыми магами, приглашенными на нее в качестве активных участников, а не безвольных зрителей.       Зерно моей идеи, столь эпично преподнесенной Тому в Малфой-мэноре, упало на благодатную почву и дало ожидаемые ростки. Осталось дождаться положенного времени и собрать долгожданный урожай, но с этим вопросом, как я полагаю, отец справится самостоятельно.       Несколько раз становясь свидетелем постоянных обсуждений грядущего мероприятия, которые, наплевав на отцовский приказ не вмешиваться, я посещаю на свой страх и риск, я отчетливо осознаю, что ни сам отец, ни его соратники, не станут вмешиваться в то, что должно произойти в доме Поттеров. Не по причине собственной озлобленности или ненависти к магглорожденным, а по гораздо более банальной: им попросту некогда.       К тому же, после разговоров с Томом за ужином в Принц-мэноре, на которых с приближением конца октября он появляется все реже и реже, я осознаю еще один важный и достаточно страшный факт: отец вообще ничего не помнит о пророчестве, связанном с Гарри Поттером. Разумеется, с его точки зрения — это всего лишь мелочь, недостойная внимания, поскольку он, обладая ясным умом и здравым рассудком, не собирается объявлять войну и идти убивать младенца.       Но пресса в последний месяц словно срывается с цепи, обсуждая неизвестно откуда ставшую ей известной информацию об этом злосчастном пророчестве. Вообще, у меня складывается устойчивое впечатление о том, что тот кукловод, который затеял всю эту игровую партию, изо всех сил сливает разрозненные, но непременно направленные против Тома Риддла крохи информации, словно опасаясь чего-то не успеть.       А отец…       Потратив целый год на то, чтобы преломить ситуацию и хоть как-то попытаться объяснить жителям магической Британии тот факт, что он не имеет никакого отношения к Волдеморту, которого постоянно «полощут» в прессе, он попросту отмахивается от всего этого, здраво рассудив: «Кому надо — тот поймет, а кому не надо…»       На одном из собраний, которое мне посчастливилось посетить, обсуждается так интересующий меня вопрос. Помнится, некоторое время назад я задал его отцу, получив в ответ фразу: «Люциус занимается его решением». Что ж, эта проблема разрешилась, причем довольно просто и изящно. При помощи Главы Отдела Тайн Малфой получил доступ к книге, хранящейся в Министерстве Магии, в которой указаны не только адреса всех без исключения магов, проживающих на территории Британии, но и их статус крови. Узнав об этом, я понимаю, каким образом «Комиссия по учету маггловских выродков», о которой писала Джоан в одной из своих книг, отслеживала всех этих людей.       В нашем же случае эта книга играет достаточно важную роль. Каждому магглорожденному и полукровному магу или волшебнице, указанному в ней, было выслано письмо с печатью Министерства с приглашением на встречу с одним из кандидатов на пост Министра (разумеется, без указания имени), что, несомненно, было единственно правильным в этой ситуации. На каждое послание были наложены чары Неразглашения, не только не позволяющие магу рассказать об этом приглашении, но даже просто обсудить его с кем бы то ни было.       Я и Петти, надо сказать, подобное письмо не получаем, что в свою очередь свидетельствует о том, что получатели данного послания выбирались не бездумно, а вполне целенаправленно. Вопрос, заданный Тому в один из его редких визитов в Принц-мэнор, подтверждает мои подозрения. Главный редактор Пророка тоже не получил этого письма. Как и никто из преподавательского состава Хогвартса (тех, разумеется, кто являлся нечистокровными волшебниками). Тайна должна была остаться тайной до самого конца…       Вконец измучившись из-за невозможности исправить ситуацию своими силами, я решаюсь на совершенно безумный с точки зрения здравого смысла поступок и отправляюсь в Отдел Тайн на встречу с его Главой, предварительно продумав ход предстоящего нам разговора.       — Вы полагаете, лорд Принц, — мистер Смит, категорически не желающий именовать меня просто по имени или, хотя бы, по фамилии, задумчиво нахмурившись, смотрит прямо на меня, бездумно вертя в своих вымазанных чернилами пальцах писчее перо, — что мистеру Поттеру и его семье и в самом деле грозит реальная опасность?       — Посудите сами, сэр, — говорю я, глядя в его глаза. — Для начала — это пророчество. Причем, заметьте, Джеймс рассказал о нем сам, иначе мы просто никогда не узнали бы о нем. Или же узнали бы, но слишком поздно, — я намекаю на последние публикации в прессе, и мистер Смит на мгновение прикрывает глаза, соглашаясь с моими словами. — К тому же далеко не факт, что мы поверили бы во все это, просто прочтя информацию в газете. Лживость публикаций «Пророка» известна всем без исключения. Но Джеймс рассказал сам, и я склонен ему верить, сэр.       — Вне всяких сомнений, — мой собеседник задумчиво качает головой. — Далее?       — Далее все гораздо страшнее, на мой взгляд, — мрачно говорю я. — Я абсолютно уверен, что вся эта затея с пророчеством придумана Дамблдором лишь для того, чтобы как можно сильнее дискредитировать моего отца. Представьте: сначала он проводит собеседование, на которое, если вы помните, он приглашал и меня, в таверне «Кабанья голова», принадлежащей его брату. Хотя всем известно, что подобного рода встречи проводятся лишь на территории Хогвартса в кабинете директора. Поскольку помимо его мнения по поводу того или иного претендента на должность преподавателя, магия самого замка принимает решение — достоин этот человек или нет. А тут — таверна!.. — я презрительно фыркаю, и мистер Смит снова кивает.       — Глупый поступок, — спокойно соглашается он. — Но…       — Но, тем не менее, Дамблдору это удалось. Я своими глазами видел, как Сириус Блэк подслушал это пророчество, после чего Дамблдор выставил его прочь, отказав в получении должности профессора ЗОТИ, на которую и претендовал этот… тип, — надеюсь, моя неприязнь к Блэку не окажется в глазах мистера Смита слишком уж явной. — А затем происходит вот что: Джеймс рассказывает нам о пророчестве, о том, что оно каким-то образом стало известно Волдеморту, и Дамблдор срочно укрывает дом, где живут Поттеры, под заклинанием Фиделиуса, убедив Джеймса, что именно их ребенка выбрал Волдеморт на роль жертвы. В связи с этим возникает миллион вопросов, но почему-то Джеймс даже не задумывается ни об одном из них. Ни о том, кто именно рассказал пророчество этому мифическому Волдеморту, хотя здесь ответ очевиден — либо это сделал сам Дамблдор, либо же Сириус Блэк. Как вообще Дамблдор узнал о том, что эта информация была передана Волдеморту? С какой стати он решил, что именно Гарри — будущая жертва пророчества? Для чего он привлек внимание к этой семье, рассказав всю эту информацию членам «Ордена Феникса», да еще и спрятав Поттеров под Фиделиусом. Знаете, сэр, это выглядит так отвратительно, что только не хватает стрелки с указанием — «Иди и возьми»! Если бы этот Волдеморт существовал в реальности, то он, несомненно, зацепился бы за эту подсказку.       — Несомненно, — соглашается мистер Смит. Его взгляд, насколько я вижу, приобретает все большую заинтересованность во время моего рассказа. — И…       — И Поттер, не знаю, по собственной глупости или поддавшись внушению, на которое Дамблдор известный мастер, безоговорочно верит всему, что ему говорят. Я много раз пытался убедить его уехать хоть куда-нибудь, пусть даже не из страны, а просто спрятаться в неизвестном никому месте, но… знаете, сэр, — я мрачно гипнотизирую потертый сотнями ног паркет под своими ногами, — в чем-то Джеймс умный, но в чем-то — совершенный болван. Не представляю, зачем использовать Фиделиус, если целая толпа людей, помимо Хранителя, знает этот адрес. Да я сам вычислил его, просто проследив за их соседкой… — невольно спотыкаюсь на этой фразе, вдруг вспомнив о том, что никто и никогда не говорил мне о том, что Батильда Бэгшот проживает по соседству с Поттерами в Годриковой впадине, но, кажется, мне везет. Мистер Смит то ли не знает таких подробностей, то ли пропускает их мимо своих ушей.       — То есть вы, лорд Принц, выяснили, в каком именно месте деревни расположен их дом? — негромко уточняет он и, увидев мой кивок, хмыкает: — Превосходно! Но войти туда, как я понимаю, вы не можете?       — Я не знаю точного адреса, — отвечаю, с трудом оторвавшись от созерцания пола под своими ногами. — А без адреса — это просто пустое место, где исчезают, словно бы растворяясь, те, кто знает его.       — Верно, — мистер Смит встает из-за своего стола и делает несколько медленных шагов по кабинету, словно раздумывая о чем-то. — В отличие от вас, мне известно месторасположение дома Джеймса Поттера. Да, та самая книга… — хмыкает он, встретив мой изумленный взгляд. — Не думали же вы, что мистер Дамблдор расщедрился настолько, что сообщил нам, где искать мистера Поттера? И еще… — он вскидывает вверх руку, останавливая мое, уже готовое сорваться с губ, восклицание: — Нет, лорд Принц, вам я его не назову. Даже не надейтесь. Мистер Риддл оторвет мне голову, не задумываясь, если с вами что-то случится. Что угодно, ясно вам?       — Но я… — начинаю говорить и послушно умолкаю, разглядев серьезное выражение на лице Главы Отдела Тайн. — Сэр…       — Я благодарен вам, лорд Принц, за информацию. Полагаю, мистера Риддла вмешивать во все это мы не станем. У меня есть несколько надежных людей в аврорате, которым я доверяю, как себе. Да и мои сотрудники… — он словно по инерции говорит вслух, обдумывая дальнейшие действия. — Мы сами проконтролируем этот вопрос. Не переживаете, с вашим другом ничего не случится.       Киваю, стиснув до боли зубы. Как же мне все это надоело, кто бы знал! Все, абсолютно все, видят во мне мальчишку, которого надо оберегать, не желая признавать тот факт, что я уже давным-давно вырос и готов к чему-то большему, нежели просто прятаться за спинами старших товарищей. Жаль, что нельзя рассказать им всем о моем реальном жизненном опыте… форменный ситуационный идиотизм…       — Хотелось бы уточнить последний момент, — мистер Смит останавливается возле зачарованного окна, демонстрирующего нам одну из центральных улиц маггловского Лондона, и прикипает взглядом к движущимся за волшебным стеклом фигуркам. — Почему вы считаете, что все, о чем мы с вами говорили, произойдет именно на Хэллоуин?       А вот теперь мне следует быть крайне осторожным, поскольку именно в этот момент я ступаю на весьма тонкий лед… стоит лишь одному из моих объяснений насторожить Главу Отдела Тайн и… впрочем, не буду думать о грустном.       — Хэллоуин — семейный праздник, сэр. Его отмечают магглы, магглорожденные волшебники и полукровки. Все, кроме чистокровных магов. Поскольку в Годриковой впадине живут и те и другие, я больше чем уверен — все жители деревни будут отмечать его каждый в собственном доме, в окружении родных и близких. Наверняка именно в этот день Поттеры останутся в полном одиночестве, впервые за долгое время оказавшись без толпы людей, вроде бы охраняющих их. А с учетом того, что до выборов Министра осталось уже менее месяца, на мой взгляд это оптимальный момент для того, чтобы каким-то образом дискредитировать моего отца. Ведь случись что — в прессе сразу напишут, что он — Волдеморт, припомнят пророчество, ну и… тогда он точно вылетит из списка претендентов на кресло Министра.       — Логично, — немного подумав, произносит мистер Смит и укоризненно смотрит на меня. — Но все мы забываем о том, что Альбус Дамблдор не собирается становиться Министром Магии. К чему ему вступать в конфронтацию с Томом? Ведь у нас до сих пор нет ни единого доказательства, что за всеми этими публикациями стоит именно директор Хогвартса.       — Считайте это интуицией, — мрачнею я. — Доказательств у меня нет. Но я не хочу, чтобы в результате бездействия пострадал мой отец. И Поттеры тоже. К тому же, любой из других кандидатов может быть его марионеткой. Куклой. К чему Альбусу становиться у власти, когда он сможет за спиной действующего Министра…       — Вы представляете его совсем уж каким-то злодеем, — насмешливо фыркает мистер Смит и качает головой, останавливая мои возражения. — У меня, признаться честно, тоже нет никакого доверия к этому скользкому индивидууму. Впрочем, увидим. Жизнь рассудит, лорд Принц, правы вы или нет. Мы, со своей стороны, присмотрим, чтобы не случилось чего-то совсем уж страшного ни с кем из тех, за кого вы волнуетесь. Даю слово.       — Лишь бы не оказалось слишком поздно, — едва слышно произношу я и, попрощавшись, возвращаюсь домой.       Вопрос, где именно мне быть тридцать первого октября, даже не стоит. Как бы мне ни хотелось повеселиться вместе с супругой на балу-маскараде в Малфой-мэноре, мое место в этот день — рядом с отцом. Тем более что начало пресс-конференции и бала назначено на одно и то же время: пять часов пополудни.       Я провожаю Петти в Малфой-мэнор, оставив Максимуса и Риму на попечение домовых эльфов. Кому-кому, а этим малюткам мы с Петуньей доверяем едва ли не больше, чем окружающим нас людям. Вот уж кто поистине предан и ответственен, несмотря ни на что. Дети за ними — как за каменной стеной. А нам этого и надо.       Нет, Петти, конечно же, могла бы взять сына и дочь с собой в мэнор, но сегодняшний день — решающий. А поскольку мы не имеем возможности предсказать то, что, возможно, случится сегодня, и не знаем, чем закончится этот день, то и рисковать нашим будущим не будем. Жизнь сына и дочери, жизнь моей любимой, жизнь моего отца — вот то, что имеет для меня особое значение. И не стоит забывать о Поттерах, чей ребенок — мой любимый крестник.       Дел так много, что я реально боюсь опоздать, не успеть, упустить, проглядеть что-то важное…       Я провожаю Петунью, одетую в костюм темной эльфийки (идею которого она нашла в одной из многочисленных книг в нашей библиотеке и сшила сама) в Малфой-мэнор. Переместившись в особняк по каминной сети, мы встречаем в просторном холле хозяйку бала, в платье классической ведьмы, в широкополой остроконечной шляпе, с палочкой в одной руке и метлой — в другой, в одиночестве дефилирующей по огромному холлу в ожидании первых гостей.       Дождавшись спустившегося вниз Люца, уже готового отбыть в редакцию «Ежедневного Пророка», я интересуюсь количеством и качеством охраны сегодняшнего мероприятия и с облегчением узнаю, что отец предусмотрел и это. На балу будут присутствовать оба брата Лестрейндж, Гойл, Лорд Забини и Лорд Гринграсс. Каждый из них — сильный боевой маг, так что за жизнь наших супруг мы можем быть абсолютно спокойны. Что ж, смею надеяться — так и будет.       Редакция газеты встречает нас толпами разношерстно разряженных сотрудников, гулом голосов, ароматом чая и кофе, летающими самолетиками-записками, идею использования которых журналисты явно почерпнули в Министерстве Магии.       Несмотря на то, что в прошлой своей жизни, будучи Рикманом, я достаточно часто посещал редакции газет и журналов, давая многочисленные интервью, хоть и не любил этого, но долг перед почитателями моего таланта все-таки обязывал к подобному, то в редакции магической газеты я оказываюсь впервые в жизни.       Люц, уверенно лавируя между магами, идет в явно известном ему направлении, и все, что мне остается — просто следовать за ним.       Конференц-зал, в котором мы оказываемся спустя несколько минут, поражает своими размерами и огромной толпой собравшихся магов и ведьм. Даже если бы я не знал, кто именно приглашен на это мероприятие, все равно догадался бы о статусе крови многих из них. Все-таки Джо была права и в этом. Только чистокровные волшебники, да и то не все, а лишь те, кто плохо знаком с миром магглов, могут позволить себе надеть что-то настолько не сочетаемое, как, например, шотландский килт и резиновые сапоги. Здесь этого нет, хотя большинство из присутствующих демонстрируют именно маггловскую одежду, которая виднеется из-под распахнутых мантий.       Люц, тронув меня за рукав, указывает на первый ряд перед трибуной, где, как я понимаю, мне оставлено место. Он же решительно направляется к столу, за которым уже расположились не только знакомые мне соратники отца, но и мистер Смит, и… Руфус Скримджер, являющийся на настоящий момент Главой аврората.       Неожиданный ход. Крайне неожиданный… но, пожалуй, именно присутствие вышеупомянутых лиц на пресс-конференции убедит будущих избирателей в том, что все инсинуации в адрес Тома — грязная ложь.       В зале воцаряется поистине гробовая тишина, когда через боковую дверь входит мой отец. Темно-зеленая мантия с серебристой окантовкой выгодно подчеркивает его фигуру, впрочем, легкая улыбка на лице вгоняет в шок всех присутствующих ничуть не хуже, чем, должно быть, на них подействовал бы взгляд василиска.       Сопровождаемый лишь щелчками и вспышками срабатывающих колдокамер в руках изумленных журналистов, в большом количестве присутствующих здесь же, он доходит до стола и останавливается у единственного свободного места в его центре.       — Добрый вечер, дамы и господа, — произносит он своим бархатным голосом, после чего смолкают абсолютно все звуки, так или иначе звучавшие в зале до этого момента.       — Позвольте представить вам, — с места поднимается сам Скримджер, обращаясь к замершему, как кролик перед удавом, залу, — кандидата на пост Министра Магии — Томаса Марволо Риддла…