Нитью

Indila – Mon fol amour

У старой мусорщицы блеклые слабовидящие глаза с вечным в их пустыне прищуром. Глубокие морщины порождают мелкие ручейки, бегущие от глаз, когда она улыбается и начинает рассказ за монотонной работой: - Говорят, невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на Время, Место и Обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвется, - она поднимает прозрачное стекло взгляда на Рей, замершую с ржавой деталью в руках напротив, и по-доброму усмехается, замечая искренний интерес малютки; сухие тонкие губы девочки приоткрыты, глаза восторженно блестят. - А в нашей огромной Вселенной это очень важно. Рей часто кивает и дарит улыбку в ответ, запоминая не сказку, а быль на всю жизнь. В тот день она до блеска отполировала найденные запчасти, чтобы раз за разом видеть в них свое отражение - грязное, но осчастливленное верным обещанием; бабушка Ру никогда не обманывала. - Моя нить кончается, - старуха говорит это без боли, с тяжелой усталостью и тихим ожиданием; солнце садится, окрашивая белизну ее волос в оранжево-красный. Рей вскидывается, желая скорее оспорить, опровергнуть, убедить, что вовсе нет, ведь Ру должна прожить еще много-много лет, но что-то в выражении лица пожилой женщины ее останавливает. - Мой муж умер, а нить, как я и сказала, никогда не рвется, - острый подбородок задирается выше, и Ру смотрит куда-то за спину маленькой сборщицы мусора, за горизонт. Куда-то за пределы видимой жизни. - И я последую за ним. Рей не хочет верить в такие страшные сказки. Она не хочет быть убитой любимым. Старая Ру умерла давным-давно, но ее рассказы живут. Травят Рей обратной стороной волшебства, смертельным знанием цены счастья. Она растет, но память не стирает тот день, слова, вплавленные тем солнцем в само ее естество. Но Рей, убеждая себя в глупости таких выдумок, все-таки режется о то крошево всезнающего взгляда старухи и чувствует, что эта проклятая вера, доверчивость и доверенность, останется в ней навсегда. Как и жестокая правда. Сила связывает её и Кайло крепче любой Судьбы. У неё нет предрассудков, нет жалости и нет справедливости; большой болью платят те, кто познал большое счастье. Они же не знают ничего кроме выжигающей ненависти вперемешку с подавляемой тягой, ощущением невозможной близости. Рей не хочет признавать, что Кайло видит ее насквозь, читая мысли и прощупывая обнаженные чувства; Бен отрицает, сжимая губы в упрямую линию, что он говорил о себе. Упертые одиночества сталкиваются снова и снова, каждый раз себе на погибель, но остаются живыми, по разные стороны баррикад. Нить вертится вокруг них, путаясь и путая, мелькая ярким росчерком приговора, выписанным на страницах истории; разумеется, никакой любви - только противостояние, спаянное предназначение на арене очередной грандиозной войны. Но слова теряют в какой-то момент яростный запал, превращаясь в честный интимный шепот, а руки, с неверующими пальцами, тянутся навстречу друг к другу. Ток прикосновения меняет положение обоих на шахматной доске игры, лишая привилегий, обесценивания прошлые ходы и приводя на линию равенства. Нить вспыхивает алым, обнаруживаясь, и оба признают - цвет крови и любви не случаен. Но кто-то обязательно сдастся, и цвет поменяется вновь. Все горит красным: горечь предательства во время пытки Сноука - мучаются оба, - обжигающее сближение во время битвы и отчаяние во взглядах после. - Пожалуйста, - Кайло не чувствует онемевших нежностью губ; Рей парализована мольбой в кричащей черноте его взгляда. Горящий цвет по-прежнему разграничивает ломким разломом, их надломом свет и тьму, не давая слиться в серость раньше времени, напоминая о (не)выбранной стороне - отказ очередного обмана разбивает установившееся перемирие. Нить незаметно обвивается ядовитой змеей вокруг шеи, затягивая с мастерством опытного палача петлю. Жестокая резь лишает слов, оставляя все на красноречие взглядов - те говорят больше любых языков. Но язык их любви - мертвый. Рей теперь знает точно, что самые страшные сказки - правда. И она либо будет убита любимым, либо убьет его первой.