Intenebris

Совершенно другая история

      — Северус?       Проскальзываешь сквозь полуоткрытую дверь в кабинет зельеварения. В подземельях пахнет сыростью, плесенью, запахом разных настоек, почти как в аптеке. А еще тут жутко холодно, так непривычно холодно для тебя, привыкшей к теплоте и уюту гостиной Гриффиндора. Даже так, что изо рта летит тонкая струйка пара, когда на рваном выдохе присаживаешься на парту напротив профессорского стола. Облокотившись на него прямо в твои глаза смотрит Северус. Жутко холодно.       — Чего ты хочешь? — вопрос, что ранее задавался лишь мысленно, впервые был сказан тобою вслух. Словно наконец подводя к развязке этот грубый, категоричный, до боли затянувшийся, но, судя по всему, всё же вечный раздор между вами двумя.       Северус. Раньше — хороший друг, с которым бок о бок шли против всех, но никогда — против друг друга. Помощь с домашним заданием, смех, нежные объятия, чашка черного кофе, родной голос вокруг, словно бархатом — защитный купол. Везде. Не тронет, даже если бы ссорились. Любит, во что бы то ни стало будет любить. Теперь злейший враг, который все же не тронул, от чего, кажется, только хуже всё и неразрешимее. Так ты себе представляешь, так вас хотят видеть все. На самом же деле, к черту: почти бывшая любовь всей твоей жизни. Все взаимно, правда? Было, по крайней же мере. Могло быть.       — Мне казалось, что хочешь ты.       По сомкнутым бледным губам скользит улыбка. Он ужасно самовлюблённый кретин. О, это уже подавно не тот, кого ты считала своим другом. И даже в этом Северусе ты ищешь что-то, что могло остаться от прежнего тихони со Слизерина, задумчивого, но доброго мальчика из твоего детства. От того, кто раньше терпел все выходки Поттера, а потом… Тебя передёргивает от мысли, что сектумсемпру мог сотворить такой человек. Которому ты доверяла. Очень сильно. И очень больно.       О произошедшем знаешь только ты. Лили Эванс.       — Я наложила на Поттера забвение, но это поправимо, знаешь ли.       Раздраженно встаешь и подходишь к принцу-полукровке, становишься в самую крайнюю близость и повторяешь в лицо вопрос, не отводя взгляда:       — Чего ты хочешь?       — Поговорить.       Внезапно тебе перебивает дыхание, когда он хватает тебя за талию и прижимает к себе. Впивается губами с такой почти жестокой окраской, непозволительно. Проскальзывает в приоткрытый рот языком и едва касается кончика твоего. Это уже не грубость. Это… Нежность. Обоюдная, но ты знаешь, что последняя. Отвечаешь на поцелуй, в этот раз почему-то зная, что он не дразнит тебя. Нуждается сам, хотя и не подает виду. Все ещё любит. Возможно ли? Нужно ли? Теперь. Отвратительно.       — Хочешь…?       Шепчет на ухо, издавая бархатным тембром низкое урчание. Ты уже вся в его власти, но он не знает — ты гораздо сильнее, чем кажешься. После стольких прожитых вместе историй, с каждой из которых любовь и привязанность все возрастала, кажется. Ты все же сдерживала себя. Раньше, возможно, не стала бы. Если бы не этот новый, бездушный образ, в несколько месяцев заменивший прежнего парня, с которым почти встречалась. Прежнего принца. Жестоко.       — Хочу…       Прикусываешь нижнюю губу, сплетая языки в бешеном танце и почти ничего не помнишь из данных себе обещаний. Ему всё мало. Нужно выждать еще. Пока он не в состоянии будет сдерживать себя. Знает ли он о твоих расчетах? Еще бы.       Ты уверена в этом. Даже когда он покрывает шею мириадами поцелуев, даже когда чувствуешь прикосновения его сильных, но нежных рук в самых запретных местах. Он всё знает. Знает, что ты ловко выхватишь из рукава палочку и свяжешь его руки за спиной, а дальше… какие мысли, Эванс.       Почему всё еще играет с тобой? А может, не играет?       Тебе так хочется, чтобы нет. Чтобы все взаправду.       — Хочу…       Срывается с твоих губ полушепот-полухрип, когда он дразнящим движением скользит по внутренней стороне бедра. Прижимаешься к нему всем телом, а он даже не думает оторваться, ни на секунду не позволяя тебе уйти, перестать хотеть быть с ним…       Ты и вправду, что ли? Чуть не плачешь. Кажется, по щеке течет что-то мокрое.       Хочешь. Но не можешь. Глупая, наивная девочка с гриффиндора, куда тебе до него? Раньше он был твоим больше чем другом, сейчас — даже не человек. Чудовище. С черными блестящими в полумраке подвала глазами, изучающими каждый сантиметр твоего дрожащего тела. Что ты нашла тогда в этой Марианской впадине? Возможно, там даже были чувства. «Были» — ключевое слово.       — Прости.       Срываешься на ноги, жмурясь от набежавших слёз. Вы переиграли друг друга. Ты надолго запомнишь вкус его губ. И эхо прикосновений еще долго после того, как ты просто ушла из подвала, хлопнув дверью, не расстанется с твоим телом. Кажется, всё могло быть иначе… всё могло бы быть. Но ошибкой. Эванс, не повторяй больше прошлых ошибок. Не появляйся в его жизни.