Приют полярной совы

- Но всё это не имеет значения, – Поттер опускает руку и смотрит на Тома. Тот встречает его взгляд так же спокойно, лишь заинтересованно поднимая бровь. - Куда больше меня интересует, что ты теперь собираешься делать, обнаружив это место? - Тебя волнует только это? - Ну, почему же? Меня волнует многое. Но ничто из того не относится к моим прямым обязанностям директора приюта. Хотелось бы съязвить – с каких пор Поттер стал ставить обязанности и правила выше своих хотелок, но колкая фраза застревает на губах, так и не облачившись в слова. Том натыкается на изумрудный взгляд. Убийственно серьёзный, острый, как кинжал, опасный, как клыки змеи. Смертельный. Поттер сидит на расстоянии не меньше трёх метров от него, но Томас чувствует, будто шеи касается невидимый, тонкий клинок, отточенный как бритва. Этого нет... но холодное лезвие касается кожи, скользит прямо под горлом, танцует рядом с сонной артерией. Не двусмысленное и крайне однозначное предупреждение: "Мне плевать кто ты. Не имеет значения, кем ты был, как изменился, зачем вернулся, какими силами ТЫ обладаешь, и чего лишён Я. Если ты только подумаешь: навредить этим детям, этому месту, мне – тебя ничто не спасёт. Не защитит. Я убью тебя. И мне не нужна для этого магия". Не нужна. Риддл осознал это столь же отчётливо, как вспыхивающие по углам кабинета руны. Поттер его убьёт. И он ни-че-го не сможет противопоставить – эта комната огромная ловушка, в которую он влип со всего размаху, как только за ним закрылась дверь. Взгляд метается от одной скрытой руны к другой, и Архитектор Заклинаний узнаёт их все, понимая, что они возьмут за своё использование. У его врага не осталось магии. Но он всё ещё остаётся потомственным магом. И он всё ещё жив. В уплату за очередную смерть Томаса Марвало Риддла, Тёмного Лорда Судеб Волдеморта, руны возьмут жизнь Гарольда Джеймса Поттера. И в этот раз маг не уверен, что сможет вернуться из-за грани. Руны набирают силу, начиная сиять нестерпимым золотым светом, обозначая взведение в боевое положение… … когда дверь кабинета распахивается с ноги, и в проём шагает высокий мужчина с ребёнком в руках. И мягкий голос с грозными интонациями вопрошает: - Что ты делаешь, сын Рода Поттеров?! Жить надоело?

***

Спальня учеников пятого курса факультета Гриффиндор, тысяча девятьсот девяносто пятый год, пятое февраля, три тридцать пять пополуночи.

В пальцах танцевало светлое совиное перо. Светлое перо обычной сипухи, если он хоть чему-то научился за пять лет обучения в школе, так это различать породы сов. Таких сов в Хогвартсе было пруд пруди и ещё немного, и как минимум половина из школьной совятни. Поттер сидел на широком подоконнике, прижав одну ногу к груди, а вторую свесив вниз, время от времени задумчиво ею покачивая. В пальцах танцевало перо. Жутко хотелось спать, но были весомые подозрения, что как только он уснёт достаточно крепко, его с распростёртыми объятиями будет ждать "весёленькое кино" имени режиссёра Томаса Риддла. А контактировать лишний раз с основательно поехавшей и потекшей крышей одного из сильнейших магов современности Поттеру совершенно не хотелось. Так и самому недолго рехнуться, подтверждая курсирующие слухи и шепотки. И так уже черепица подозрительно трескается. Сделать бы с этим хоть что-то! Жаль, что уроки Снейпа лишь усугубляют ситуацию. Чтобы там не говорила Гермиона насчёт: "Гарри, ты должен сосредоточиться и следовать указаниям профессора", но он был уверен, что таким вот способом учить окклюменцию нельзя. В связи с чем… В пальцах танцевало перо. Знать бы, откуда оно вообще взялось на подоконнике! А ещё неплохо бы положить его на место, вздохнуть, очистить сознание – как капает на мозги которое уже занятие Снейп! – и лечь спать. Ибо завтра всё равно понедельник и первой парой как раз достопамятные зелья! А потом ЗОТи. Это видимо, чтобы жизнь совсем мёдом не казалась. Однако… не получалось. Совсем. То есть успокоиться, это не мешало, а даже наоборот, взяв в руки это перо, как Поттер мысленно будто выдохнул. С плеч словно сняли тяжёлый рюкзак, ненадолго позволяя выпрямить спину и дышать полной грудью чистым воздухом после затхлых подземелий. А ещё было тепло. Словно на плечи накинули домашний плед. Гарри, наверное, так бы и уснул на этом подоконнике с пером в руках, пригревшись и, наконец, обретя спокойствие в мечущихся мыслях, если бы сам с редким упорством не позволял себе закрыть глаза. И потому… В пальцах танцевало перо. Оно чуть покалывало пальцы теплом, и под неярким лунным светом между бородок опахала мерцали редкие золотые пылинки, заставляя вспоминать редкие приятные моменты в жизни. Оказывается, их было не так уж и мало, даже до Хогвартса: рождественские ужины Дурслей, откуда его никогда не гнали, пусть и не всегда были рады; бои снежками с Дадли, где четверо на одного, конечно, не очень честно, но зато вдвое приятнее побеждать; забеги по городу и хорошие оценки в школе; мечта стать математиком и учителем, когда придёт время вырасти; куда всё это делось? Он словно забыл обо всём этом, когда поступил в Хогвартс. И теперь вспомнил… Когда в пальцах затанцевало простое светлое совиное перо… Оно напоминало о чём-то давнем, невозможно важном, но ускользающем. Гарри хотелось вспомнить и понять, что же такое это было, и потому он не позволял себе засыпать. Казалось, заснёт сейчас и всё уйдёт, и чувство легкости, и трезвый разум, и спокойствие, и даже эта теплота… Когда надо, Поттер умел быть чрезвычайно упрямым. Перед глазами постепенно вставали воспоминания о раненной птице, найденной в парке. Обычная амбарная сова, которых в Англии, наверное, не меряно. Обычная сипуха… с невероятными, совсем не совиными глазами… И перья, высверкивающие, как и сейчас, редкими золотыми пылинками… Это было так давно. Наверное, ему было около шести, когда он нашёл ту странную сову. А потом долго выхаживал, бегая каждый день в парк. Как странно, что он забыл об этом...

***

- Что ты делаешь, сын Рода Поттеров?! Жить надоело? На пороге стоял высокий мужчина со встрёпанными, стоящими дыбом волосами в дорогих одеждах и тёмном плаще, подбитом серебряным мехом, на сгибе его левой руки сидел маленький блондинистый ребёнок лет двух и с любопытством оглядывал кабинет, казалось бы, и, не замечая, что держащий его мужчина едва ли не в бешенстве. Впрочем, на его лице это не отражается, и лишь острый взгляд выдаёт клокочущие чувства. Томас отчётливо слышит, как клацает зубами Поттер, словно его с силой ударили по подбородку. Ощущение острого кинжала у шеи отпускает, а руны по углам кабинета гаснут, снова становясь невидимыми. - Эээ…, Джарет? – этот неуверенный голос и растерянный взгляд словно сбросили с Поттера четверть века, вновь делая тем неуклюжим встопорщенным подростком, каким запомнился Тёмному Лорду. – Что… кхм! Что ты тут делаешь? – уже более уверенно спросил директор. – Ты разве не должен готовиться к Самайну в Подземье? Когда ты успел надыбать очередного магического ребёнка?! Это уже было сказано стоя. Поттер выскочил из-за стола, едва не опрокинув свой стул, и шагнул навстречу нежданному гостю, протягивая руки и забирая у того ребёнка. Ребёнка отдают без споров, но взгляд гостя остаётся всё таким же. Он не предвещает бывшему золотому гриффиндорцу ничего хорошего, но тому будто всё равно. Чем-то мужчина напоминает Люциуса Малфоя, статью, а, может, умением держать себя – аристократ не в первом поколении, как минимум. На Тома он не смотрит в принципе, и это ожидаемо задевает – чтобы кто-то смел игнорировать Тёмного Лорда! Но отдышаться и сбросить неизвестно когда накативший ступор, не получается. Том будто снова одиннадцатилетний мальчишка перед человеком намного сильнее и могущественнее, его не проведёшь дешёвыми фокусами и запугиванием – это всего лишь следствие того, что не закончил Поттер. - Я всё ещё жду ответа, – роняет неизвестный, так и не представленный… скорее всего маг. Поттер рассеяно бросает на него взгляд – всё внимание мужчины сосредоточенно на ребёнке и, кажется, стоящий рядом нисколько не волнует его. Будто и не существует вовсе. Впервые, Поттер вот так выпадает из разговора, и Том не может понять, что же в этом странного. Что странное что-то есть – не остаётся сомнений, но мысль никак не ухватить за хвост. - Да, вот,… старый знакомый нагрянул,… думаю, убить, не убить,… проблем от него много… обычно… раньше было. Он говорит это всё, внимательно осматривая ребёнка на повреждения, будто того вынесли как минимум из-под завала, и таким странным, равнодушным тоном, с каким обсуждают покупку какой-то безделицы в магазине. На миг становится жутко, потому что тёмный маг прекрасно видит, что это не игра. В какой-то момент, если точнее, то в тот самый, когда он увидел ребёнка на руках вошедшего, Томас Марволо Риддл действительно перестал иметь для него значение, превратившись из живого человека в неважный предмет интерьера. По Риддлу скользнули ленивым взглядом и снова вернулись к занятому Поттеру. Действие заняло меньше секунды, но за этот промежуток времени Том понял, что ошибся в самом главном, положившись на первое впечатление. Сейчас в кабинете директора приюта стоял не маг. И даже не человек. Таких глаз не может быть у людей. Не может быть у них и такого взгляда – древнего, таящего огромную силу. Это был Фейри. Древнее существо огромной силы. И вряд ли Тёмный Лорд ошибётся, предположив, что тот является представителем Неблагого Двора. - И это повод? – недовольно поднимает бровь магик. - Тёмный лорд, – секундное молчание. И недовольное бурчание, как объяснение любому аргументу. – И я его уже убивал несколько раз. А он почему-то опять возродился. Фейри вновь переводит взгляд на Томаса, и теперь в его глазах заинтересованность. Любопытство зоолога перед новой, незнакомой зверушкой. - Как интересно, – роняет он.

***

- Ну, думаю, вопрос с ненужным гостем теперь решён, полностью и окончательно, – Алан немного расстроено косится на окно директорского кабинета, куда неожиданно и очень быстро зашагал Его Величество, когда они рассказали ему о чужаке. - Жалеешь, что розы остались голодными? – непосредственный Гиперион уже жевал прихваченное с завтрака яблоко. Проблема была решена, пусть и не так, как планировалось сначала, а, значит, можно потратить время и силы на более насущные дела. - Думаешь, их можно кормить лягушками? - А чем, по-твоему, они обычно питаются? - Нууу… Мы же их кормим специальным прикормом, – в пять лет всё кажется простым и понятным. - Но это не значит, что они не против схомячить что-то ещё – более живое и более мясистое. Это нас они не трогают, и людей в большинстве своём. А так… - ревенкловец нехорошо усмехнулся. – Кошки, собаки, неучтённые анимаги и прочие… вредители. - Хм, – ребёнка рацион его любимых кустиков не смутил, но заставил задуматься. – А вредители часто появляются? - Да… каждые несколько месяцев какой-то доброхот подсылает сюда книзлов. Даже странно, мы же для чужих не существуем… Кто-то очень любопытный шарится поблизости. - Интересно, а директор в курсе? – Гестия сидела на нижней ветке дерева и задумчиво качала туфелькой на мыске. - Скорее всего, – Гиперион с хрустом вгрызся в мякоть фрукта, прожевал и уверено закончил. – Я не удивлюсь, если это кто-то из Ордена Феникса. - Почему не министерство, брат? – младший смотрел на него удивлёнными глазами. - Тем придуркам дела нет, где дети время проводят, даже если это магические дети. К тому же, не их метод. - А что им от нас нужно? – Алан был удивлён не меньше старшего друга. – Мы же им ничего не сделали… - Пф! – какой-то старшекурсник гриффиндора недовольно и зло фыркнул. – Этим до каждого бы докопаться… - Ты что-то знаешь, Виктор? - Я много чего знаю. И не слишком этому рад. Виктор Булдстроуд, последний сын истреблённого Рода, надеялся лишь, что знает об этом и директор.