Слава Кайо!

Швея растерянно думает, куда бежать. Ещё чуть-чуть – и она будет погребена заживо под палящими обломками её собственного дома. Кайо судорожно пытается спасти хоть что-то, хоть малую часть, и тут ей на глаза падает детская колыбелька. Та самая, в которой, казалось, недавно, спал её сын Рен. Рен! Где же он?! Не желая даже думать о самом худшем, женщина бежит вниз, к комнате сына, но находит лишь распахнутую, почти сгоревшую, дверь. «Куда же он… Куда он мог пропасть? Господи, пожалуйста…» – тут Кайо слышит вскрик. Не думая ни секунды, та несётся в противоположный конец дома. Уже начиная понемногу задыхаться от дыма, женщина в полутьме видит деревянную балку, отваливающуюся от крыши, но ещё не упавшую вниз, на её сына. На её драгоценного Рена, которого она любила всей душой. На единственного, за кого она готова умереть, не колеблясь ни минуты. Не медля ни секунды, Кайо толкает сына к балкону, но падает сама. Последнее, что она видит, это кусок горящего дерева, стремительно несущегося на неё… – Ах! – женщина просыпается, судорожно дыша. Пытаясь восстановить дыхание, та оглядывается по сторонам – вокруг лишь её целая и невредимая комната, тьма и… Больше ничего. Кайо делает несколько шумных всхлипов, но не в силах совладать с собой, отдаётся истерике. В тот раз Кайо спас Гакуша, и она даже не успела подумать о сыне. Но с тех пор чувство вины снедало её каждую ночь. Каждую ночь швея видела одну и ту же сцену – её сын мучительно погибает, а она даже не в силах сделать что-либо. Сегодня был единственный раз, когда она сделала хоть что-то, чтобы спасти его. Пусть и ценой собственной жизни. Немного успокоившись, Кайо ловит себя на мысли о том, что то, что она увидела сегодня во сне – было лучшим вариантом, чем то, как она живёт сейчас. – Простите… Я не должна была выжить… Пожалуйста, Гакуша, Рен, простите меня за всё… – в комнате послышался тихий плач. А на следующий день она встретит прекрасную, добрую розоволосую колдунью, которая любезно предложит ей обмен телами…