"Быть плохим, лишь для тебя оставаясь хорошим."

Таких, как он, окружающие зовут типичным плохим парнем. Искатель приключений, чаще всего оборачивающихся в крупные неприятности, из которых не один раз выходил победителем, но избитым, Хен У извечно возвращался в одно место и к одной единственной живой душе, за последние два года — к тебе. Чтобы не произошло, в каких передрягах он не побывал, ты всегда принимала его, волновалась за него и… Любила его. Но ещё ни разу, за столь долгое время, так и не решилась поведать молодому человеку о том, что было в твоем сердце. Стоило ему посмотреть на тебя вот так, холодно, отстраненно, отчужденно, и ты не могла произнести ни слова, ведь в этом взгляде отражалась пустая, тёмная душа, в которую Хен У не хотел никого пускать. Даже тебя: ту, что каждый день ждала его очередного возвращения, ту, что стала его тихой гаванью, в которой можно побыть наедине с собой, и знать, что никто не побеспокоит его. Каждый его приход проходил одинаково: он входит в квартиру, молча скидывает одежду до пояса, ты так же, безмолвно обрабатываешь его раны, если таковые имеются, и он, отстранившись от мира сего на пару — тройку часов, идет в постель, почти сразу же засыпая. Позже, убедившись, что он крепко спит, ты ложишься рядышком, и на противоположном краю постели, засыпаешь под его тихое, размеренное дыхание… А утром… Ты просыпаешься в холодной постели совершенно одна… *** Сегодня все происходило как-то иначе. Пока ты заканчивала с водными процедурами, Хен У около минут трех стучался изо всех сил во входную дверь твоей квартиры, и быстро обматываясь полотенцем, спеша открыть ему дверь, ты даже была подумала, что он вполне возможно, сорвет ее с петель. Впустив раздраженного молодого человека внутрь, ты ощутила скользнувший по твоей фигуре взгляд, но не более того. Он прошел в гостиную, цел и насколько ты успела заметить, невредим, сел в кресло и откинул голову на мягкую, кожаную спинку, прикрывая глаза, и нервно взъерашивая волосы. От него разило женскими духами, а на вороте белой футболки виднелся след от бледно-розовой помады. Что бы не происходило ранее, каким бы плохим его не считали окружающие, любящие побольнее уколоть, перемывая кости, для тебя Хен У всегда оставался хорошим. Нет, самым лучшим! Он никогда ничего не рассказывал, замыкаясь в себе, словно разбираясь внутри себя самого, наводя порядок в голове и чувствах, а сейчас рычал, будто потеряв контроль, утратив покой. Тебе было больно, больно из-за него. Можно сказать, ты разделяла его боль, то, что рвало заживо изнутри. Присев на краешек дивана напротив него, стиснув зубы от снедающего тебя чувства ревности, ты решила сегодня поменять тактику: — Голоден? — тихонько спросила ты, но Хен У продолжал молчать. Это тебя не удивило. — Сейчас что-то приготовлю. — и снова в ответ ни звука. Если бы ты его не видела сейчас собственными глазами, вполне могла подумать, что абсолютно одна в этих стенах. Приготовив поздний ужин, ты выставила все на разнос, и подошла к притихшему Хен У. — Поешь. — набрав в ложку риса, и положив сверху кусочек рыбы, ты протянула ее парню. Хен У открыл глаза и пронзил тебя колким взглядом темных, бездонных глаз. Выражение его лица вмиг стало мрачнее грозового облака, и он, резким движением руки выбил ложку с твоих рук. От неожиданности ты выпустила тарелку из рук и та перевернулась на тебя. Вжавшись, ты все равно продолжала смотреть на него, хоть и чувствовала нутром, что следовало бы бояться. Ты не могла: не могла бояться, злиться или вовсе отказаться от него, ведь ты видела цветы там, где другие видят безжизненную пустошь. — Я не говорил, что буду есть! — рявкнул он, но ты и глазом не моргнула. — Поел? — спросила ты, не отрывая взгляда от смены эмоций в его глазах. Молодой человек отвернулся и переплел пальцы обеих рук, замолчав. — Сочту за «нет». — ты встала, убрала тарелку и стряхнула зернышки риса с полотенца, которым доселе была обернута. Переступив беспорядок на полу, ты вошла в кухню, и насыпала новую порцию, вернувшись к парню. — Поешь. — настойчивым голосом произнесла ему ты, повторяя процедуру с ложкой, но он лишь перехватил твое запястье, прожигая тебя взглядом. Будь кто другой на твоем месте, тут же вздрогнул, но ты осталась невозмутима снаружи, стараясь не выдать внутренних чувств. — Совсем не боишься меня? — он блуждал взглядом по твоему лицу, ища в нем страх и не находя, ведь вовсе не его в тебе вызывал Хен У, а иное, более сильное чувство, неразделимое чувство любви и боли. — Вошедший в логово зверя, грозит быть съеденным. — ответила ты и ненадолго затихла. — Но ты, вовсе не зверь, Хен У. — ты положила свою руку поверх удерживающей твое запястье, его руки, и ласково сжала ее. — Ты ничего не знаешь обо мне. — ядовито откликнулся он на твои слова. — И не смей играть роль все понимающей. — Играть, удел слабых. Сильные вступают в борьбу до последнего вздоха. — парировала ты, и на лице парня появилась злость во всей красе. — И ты решила бороться? Ведь так? — ухмыльнулся он, дернул, вставая с кресла, он, тебя за запястье. — Тогда борись до последнего вдоха, Т.И. — он потащил тебя в спальню, и повалил на постель, вжимая в матрац собственным телом. Ты видела его язвительную, плотоядную улыбку, но даже сейчас не испытывала отвращения к этому, старающемуся показаться жестоким, парню. Он мог устрашать подобным образом врагов, да кого угодно, только ты знала, он не такой, каким показывает себя. Не он виновник того, что выбрал для себя эту роль, а тот, кто причинил ему невыносимую боль в прошлом. Хен У вытянул твои руки над твоей головой, причиняя новую порцию физической боли, но его боль, отдающаяся отголосками в тебе, была сильнее. — Однажды я узнаю, кто сломил тебя. Найду источник боли, и искореню его словно сорняк в саду. А пока, я не стану опускать руки и падать на колени. — ухмыльнулась ты, давая ему понять, что бы он не совершил сейчас с тобой, ты от него не откажешься, не сотрешь со счетов. — Громкие слова, но они тебя не спасут… — свободной рукой, он грубо схватил тебя за подбородок, и впился поцелуем в твои губы. Вместо сопротивления, которое ожидал Хен У, ты, с не меньшей неистовостью ответила на его поцелуй, покоряясь в этой битве, но в этот же момент готовясь одержать победу в войне. Его руки заблуждали по твоему телу, сминая полотенце, стирая границу твоей смелости, но ты лишь отзывалась на каждое его прикосновение, прогибаясь в спине, прижимаясь ещё ближе, пробираясь сквозь заросли терновника в его душе. Когда он немного ослабил хватку на твоих руках, ты вырвалась с плена, притянула одной рукой его за ворот футболки, а второй, приспустила край полотенца, разделявшее его прикосновения и твою разгоряченную кожу. Но стоило тебе попытаться снять его, как Хен У тут же отстранился, удерживая твою руку на месте. Из Вас двоих, первым сдался он… *** — Почему? — измеряя спальню громкими, раздраженными шагами, задал тебе лишь этот вопрос он, даже не глядя в твою сторону. — Почему что? — ответила вопросом на вопрос ты. — Почему не боюсь тебя? Почему не плачу и не отбиваюсь, а отдаю тебе себя добровольно? Почему подхожу ближе, как бы ты не отталкивал меня? — закончила перечень ты, ожидая его ответной реакции. Хен У повернулся к тебе, и растерянно всматривался в твое лицо, словно сам искал ответ что на свой, что на твои вопросы. В нем мелькали новые для него чувства, с которыми он не мог справиться в одиночестве. Для него это не та битва, в которой он уверен в победе, и это пугало и волновало одновременно. — Все вместе. — негромко отозвался он, и ты подошла к нему, бережно положив свои ладошки на его щеки, и смотря в глаза, чтобы он видел в них все, что доселе ты выносила в одиночестве. — Злоба и самобичевание ослепили тебя, и ты упустил самое важное, самое главное для нас обоих. — прошептала ты в ответ. — Любовь, теплившуюся между нами все это время. — мягко улыбнулась парню ты. — Ты искал в этой квартире, во мне, убежище. А я, всегда видела тебя хорошим, каким бы плохим ты не был для других. — провела кончиками пальцев по его щеке ты, и одинокая слезинка сбежала по твоей, лаская и принося облегчение. — Нет! — произнес громко он, но не сдвинулся с места ни на миллиметр. Он словно лавировал в бескрайнем океане в шторм, надеясь отыскать по путеводной звезде вожделенную сушу. — Да. — выдохнула ты и притянула его к себе, на миг застыв, будто спрашивая разрешения. Не найдя в его взгляде сопротивления, ты вовлекла его в новый для него мир, отдавая с каждым выдохом частицу себя и своих чувств, которые расцветут в нем, вытесняя с его души тьму, которую кто-то плохой, однажды вселил в него. С этого момента, рука об руку, Вы перевернете лист прошлого, чтобы написать новые главы чистого будущего… ***