***
На следующее утро ты преспокойно шла в школу, по крайней мере делала вид, что спокойна, и это тебе удавалось, однако чувства смятения и потрясения не собирались покидать тебя. Да как он посмел предать, как посмел поцеловать какую-то девушку при тебе? Хотя ты сама виновата, ведь отшила его самым жестоким образом — у всех на глазах. Но ты не поняла этого сразу, восприняв всё, как шутку. И ещё тот момент, что ты подсматривала самым наглым образом, никак не дает тебе права обвинять Ханбина. Ты сама виновата. Однако, если хорошо подумать, вспомнить всё, что произошло, и тщательно проанализировать ситуацию, напрягая свой мозг и оценивая мелочи, можно прийти к выводу, что во всём виноват никто иной, как Бэкхён. Он задал тебе вопрос, он спровоцировал Бина, он привёл тебя туда… Сейчас в душе ты была злее дикого волка, что одиноко живет в лесу и пытается найти пищу вторую неделю: так и хочется напасть на кого-то… Но внешне ты не давала никаких признаков беспокойства и даже приулыбнулась чему-то. Ты неспеша идёшь в школу, потому как вышла сегодня раньше обычного: рано проснулась твоя мама и попросила кое-что сделать, а после уже не было смысла ложиться спать, вот ты и решила прогуляться. Ладно, на самом деле ты переживала. Ты всю ночь ворочалась, не могла заснуть, думала о произошедшем — всё-таки тебя задело такое вот его поведение, нет: такой вот Ханбин. И это как-то странно, ведь никогда не было подобного. С самого вашего знакомства, первой встречи. И в школе у вас всегда были такие отношения, даже с тех пор, как однажды тебя пытались вывести из себя…last…
Была большая перемена, школьники толпились в коридорах, разговаривая о самых разнообразных темах: ботаники сидели на скамейках и внимательно читали новый том книги, которую им посоветовал и любезно одолжил учитель (кто-то даже конспект писал); «красотки» вертелись около альфа-самцов школы, иногда отлучаясь до туалета под предлогом подпудрить носик, но на самом деле обсуждали то, какой горячий взгляд положил один из них, другая говорила о тёплом прикосновении парня под юбкой, третья вовсе торчала здесь с начала перемены и отходила от сладчайшего поцелуя её принца, ну и тому подобное, а потом они по обыкновению возвращались обратно к своим «ухажерам», чтобы получить новую порцию тем для обсуждений в туалете. Ты никогда не относилась к категории таких девушек, но и каким-то образом изгоем среди них не считалась. Ты была красивая, это многие признавали, но что-то не давало тебе стать частью этого общества, возможно, то, что у тебя был и есть мозг. Как раз один из таких дней ты проводила обычно: присев на подоконник (хотя за это и ругали учителя), ты разговаривала со своей подругой, улыбалась, смеялась. На вас обратила внимание компания, что стояла не так далеко, и среди них ты заметила своего, вроде бы, друга — Ханбина. В то время вы только начинали общаться, потому полноценным другом он пока не считался. Он воодушевленно обсуждал какую-то важную тему с приятелями, а рядом, стараясь не отставать и не отходить ни на шаг, стояли девушки, внимательно прислушиваясь к чужому разговору (видимо, поклонницы). Вы с подругой оторвались от своих сплетен и обсуждений и естественно ждали чего-то с их стороны, ведь не просто же так они подошли. Ханбин первый обратил на тебя внимание и, улыбнувшись, помахал рукой. — Т/и, приветик, — он сделал пару шагов назад, слегка разбежался и запрыгнул к тебе, чуть не уронив цветок, что стоял рядом. — Как ты? Я скучал. — Он всегда интересуется твоими делами, самочувствием или ещё чем-нибудь… — Да вот, — ты замялась, толком не зная, что ответить, потом посмотрела на свою подругу, но и та ничем не смогла помочь, — живая, дышу воздухом, смотрю глазами, хожу ногами. — Кх, кххм, — парень закашлял, приглушая таким образом порыв смеха. — Пойдешь в кино? — Нет, Бин, не хочется, — ты мило отмахнулась рукой и спрыгнула вниз к подруге. — Подожди, — не раздумывая, он спустился следом за тобой, чтобы ни в коем случае не упустить и не потерять тебя, и, находясь позади, поймал, крепко и собственнически обхватив руками твою талию, — тебя кто-то обидел? — Нет, Бин, никто меня не обидел, просто не хочу, правда. Давай в следующ… — В следующий раз, да? Я понял, хорошо. Тогда давай завтра, а то, я подумал, сегодня мне тоже не хочется, — парень сразу же отпустил тебя, облегченно вздохнув и довольно улыбнувшись, и подошел к недавно им же брошенной компании. — Вообще-то я имела в виду в следующей жизни… — куда-то в сторону отмахнулась ты, — но можно и завтра. Девушки в это время активно наблюдали за происходящим и как-то неприятно смотрели на тебя. По-моему, они завидовали, или им чисто по-женски было жаль Ханбина за то, что ты вот так с ним. Или ты в целом была им противна и чем-то, но, вот, не устраивала, блин! Одна из них подошла к Ханбину сзади и, подпрыгнув, нагло повисла на его крепких плечах расстегнутого пиджака. Она хотела позлить тебя, однако, ты превзошла все её ожидания. — О, Бин, — ты подошла к другу поближе и похлопала по плечу, — а вот и желающие повеселиться с тобой, думаю, юная дама заинтересованна в тебе. — Ты радушно улыбнулась и подмигнула приятелю, а та девушка, абсолютно безразличная тебе, застыла и, пребывая в астрале некоторое время, медленно начала сползать с Ханбина. — Что? Правда что ли? — парень повернулся, как только почувствовал легкость (хотя не сказать, что ему было тяжело), и удивленно оглядел девушку, задавая тот же самый вопрос мускулами лица и мимикой. — Н-ну да… — засмущалась она, но то было лишь на секунду, это просто было неожиданностью. Через мгновение она поменялась во взгляде и, кажется, не только в нём, приподнялась на носочки и спокойно чмокнула Бина в щёчку. Решила повысить уровень. — Ути-пути, как мило, — ты приложила руки к своим щекам и, прикрыв глаза, покачала головой то влево, то вправо. Девушка вновь опешила. Она думала, что ты шутишь, а тебе серьезно было все равно. Ханбин несильно потрепал девчушку по голове и притянул к себе, из-за чего та уткнулась в его грудь и совсем забылась, пребывая в долгожданных теплых объятиях предмета обожания. — На какой фильм сходим? Похожие ситуации происходили и после: некоторые девушки пытались спровоцировать тебя, позлить, но с каждым разом ты всё больше отшучивала и подкалывала их. Потом всем надоело, до них, наконец, дошло, что глупые попытки вызвать раздражение, неприязнь и ненависть бессмысленны — ты все равно не клюнешь на их уловки. От Бина они, конечно, не отстали, уж больно нравился он, но к тебе больше не подходили.continuous…
Ты подходишь к школьным воротам, а тут вот Бэк собственной персоной. Он снова в той же позе: облокотился о дерево около входа, при этом закинув руку с портфелем за плечо, его вид снова был неряшливым, хотя вновь нравился тебе. Противоречный. Но сейчас тебя терзали иные мысли: кто он такой, что тут делает, с какой целью поджидает тебя и вообще почему он ещё жив. — Бэкхёёён!!! — ты ускорила шаги и пошла ровно на парня. Остановилась около него, кинула напряженный взгляд, а потом, немного подумав (но не до конца), заявила: — Я тебя съем! — раздраженная, ты развернулась и пошла ко входу здания, напрочь позабыв о Бёне. Бэк вылупился на тебя, задумчиво почесывая затылок. Он не особо умеет думать, когда это так нужно, поэтому твои слова он понял не так. — Я такой аппетитный, что ли? — приложив руку к подбородку, выдал тот, довольно улыбаясь. — Ну, раз так, спасибо. Класс встретил тебя как обычно: никак. Те же одноклассники, те же учебники, те же уроки, парта, учитель — всё было банально просто. Но почему-то именно эта банальность раздражала тебя. Именно сегодня. Ты даже проигнорировала своего друга, а ведь Чон трижды помахал! Что-то странное творилось в твоей голове: вроде не злость, не ревность, нет, совсем не это, было что-то смешанное и непонятное, таинственное и сбивающее. Ну, то есть, тебе как бы было все равно, но «ты у меня еще получишь за это». Ты присела за свою парту и впервые тебя порадовало то, что все они одиночные: хотелось побыть одной, ограничиваясь ото всех и вся, и хотя бы попытаться сосредоточиться на чём-то действительно важном. Как раз прозвенел звонок, начался урок литературы. Сегодня, как некстати, вы проходили любовную лирику — взаимоотношения, отношения и значение любви. Вот только этого не хватало! «Однажды ты узнаешь, что такое настоящая любовь. Она и горькая, и сладкая. Я думаю, горечь для того, чтобы лучше оценить сладость». «Любовь, как ветер: её не видишь, но чувствуешь», — на глаза тебе попадалось подобное, и мыслить адекватно уже совсем не получалось. — Т/и, прочитай, пожалуйста, следующий отрывок, — мягко улыбнулась учительница, полностью поглощенная уроком. Она безумно любит свой предмет, а такая тема взбудораживает особенно, ведь, вроде как, «любовь — самое главное, что может с вами случиться. Это сладкая пора молодости, юности и насладиться этим временем нужно как следует», — как-то говорила она. — Любовь всегда терпелива и добра. Она никогда не ревнует. Любовь не бывает хвастливой и тщеславной, грубой и эгоистичной, она не обижается и не обижает… Простите, — прерываешь сама себя ты и просишь выйти из кабинета. Учитель удивляется такой резкой смене настроения, вызванной ни с того ни с сего, но согласно кивает, провожая тебя любопытным взглядом до выхода. Ты бесшумно защелкиваешь дверь, а после твой мозг взрывается. — Какая любовь? Да, он мне нравится, признаю! Но нет… Или да. Черт, как все сложно. Пожалуй, нет. Не знаю… Ты мечешься из стороны в сторону, ходишь кругами, нервно теребя рукой прядь волос, то ногти вообще грызть начинаешь, а то уже собираешься об стенку головой биться. Но вовремя одумываешься и решаешь посетить дамскую комнату, дабы смыть минутный стресс и освежиться. Прохладные струйки воды стекают с твоего лица. Ты поднимаешь голову вверх и закрываешь глаза, наслаждаясь ярким весенним солнцем и теплым ветерком из приоткрытого окна. Тебе вспомнилось время прошлых лет, те беззаботные деньки, когда ты парилась, разве что, только насчет свободы, которую тебе ограничивали родители некоторое время, из-за не самого лучшего поведения. Сейчас ты исправилась, да и повзрослела — нет никаких наказаний, домашних арестов и прочего. Всё прекрасно. Было. Пока не пришли твои последние полтора года, а именно: вступление в новый класс и знакомство с новыми людьми, одним из которых как раз был Ким Ханбин — причина твоих волнений и переживаний за последний день. Ну хорошо же жила, что не так? Глубоко вздохнув, ты набираешься сил и терпения, отгоняя ненужные и порядком поднадоевшие мысли прочь. Уже чувствуешь прилив сил, расслабление, чувствуешь, что вскоре всё наладится и разъяснится, нужно только немного времени. Всё хорошо, отлично, просто замечательно, восхитительно! Ты вот-вот выйдешь из туалета, а уже хорошее предчувствие. Ты лыбишься во все тридцать два, внушая себе баланс души и безграничное спокойствие, открываешь дверь и… И понимаешь, что жизнь отстой, что никогда больше не доверишься своему шестому чувству и выйдешь из туалета счастливой. Как только ты открываешь дверь, сразу же, нет, моментально врезаешься в Бёна. — Бэкхён, опять ты?! — злобно мычишь ты, разочарованно вздыхая, будто попала из рая в ад. Да Сатана так не шутит, как этот парень! Ты уже осознанно понимаешь, что нужно делать и с чего начать устранение причины своей главной головной боли. Собравшись с мыслями, ты прессуешь Бёна, пронзая своим неоднозначным (для него) взглядом. Откинувшись к стенке, парень пребывает в шоке. Он поднимает руки вверх, давая знак «сдаюсь», и испуганно таращится на тебя, всем своим видом спрашивая «что я сделал?». — Т/и, я, конечно, извиняюсь, но что не так? — возмущенно удивляется он, ожидая ответа. — Да ты, ты, блин, Бён Бэкхён, это всё ты! — начинаешь пыхтеть, попутно держась за голову. — Ну вот скажи мне, что я не так делаю? — в бреду своих мыслей, что вновь безвозмездно нахлынули на тебя, ты на подсознательном уровне просишь совета у того, кто как бы и заварил это всё. Ну а что поделать, ему лучше знать. В конце концов, он — одноклассник Ханбина. — Кажется, понял, — Бён резко повеселел, что навлекло на тебя несколько причин испугаться. — Лисёнок, неужели влюбилась? — он прищурил свои темные красивые глаза, а его аккуратные губы сомкнулись в злорадной ухмылке. — Что? — ты опешила, отойдя на пару незначительных шагов назад. — Бён, ты нормальный? И что это ещё за «лисёнок»? — озадаченно смотришь на парня, в этот раз ожидая ответа от него. — Лисёнок, потому что хитрая и потому что я так хочу, — парень наклоняет голову чуть в бок и надменно смотрит на тебя, тайно проводя кончиком болтливого языка о край своих сухих губ, а потом вовсе прикусывает их, что не остается без твоего внимания. — Бэкхён, я тебя совсем не понимаю, но это сейчас и не главное, а главное то, что я теперь в полном праве воспользоваться тобой, как хочу, потому что ты слегка так, — став чуточку смелей, ты делаешь шаг вперед и тычешь в него пальцем, — подпортил мою жизнь, — заканчиваешь ты, отрезая последнее слово, и еще раз, специально, впечатываешь его в стенку. — Воу, это наезд? Что за сомнительное предложение? Сначала ты сказала, что я аппетитный, теперь говоришь, что хочешь воспользоваться мной… Неужели я вызываю в тебе желание? — Бён приулыбнулся, уже не в первый раз восхищаясь собой и тем, как влияет на тебя. — Я весь твой, — он разводит руки по сторонам, становясь печатной буквой «т», и одаривает тебя пылающим взглядом, призывая полностью овладеть им. — Слушай, Бекон, я тебя, конечно, могу отжарить, но тебе вряд ли это понравится, — скромно хихикаешь ты, прикрывая улыбку ладошкой. — В общем, я тебя предупредила, а сейчас прощай. Ты разворачиваешься и торопишься обратно в кабинет, чтобы не пропустить важную информацию и получить новые знания (хоть и по такой раздражающей теме, как любовь). Несмотря на нежеланную встречу с Бёном, даже наоборот — благодаря ей, твой баланс вновь стал стабилен и, кажется, ты вернулась в прежнее русло, в прежнюю себя. Однако, Бэкхён не собирался тебя так просто отпускать. Подойдя сзади непозволительно близко, парень смело захватывает тебя в мучительных объятиях, таких крепких и близких, что, кажется, и щели между вами нет, а после тащит в укромный темный угол уборной. Ты возмущаешься и ничего не понимаешь, однако ведешь себя прилично спокойно: не шумишь и не ворочаешься, наоборот, послушно и податливо следуешь впереди, думая, что это что-то важное, как, например, было вчера. Войдя в небольшую каморку, Бён останавливается. В помещении одиноко и темно, но дверь осталась открыта: он не планировал быть маньяком и не пытался закрыться наедине с тобой, творя неприличные шалости своей фантазии (а хотелось). Бён, освещенный лишь наполовину светом приоткрытой двери, прислонил тебя к стене. Левую руку он прикладывает куда-то в сторону, а правую заводит за твою шею. Темноволосый наклоняется, мучительно долго приближаясь к тебе, будто бы оценивая все «за» и «против». В эту паузу ты забыла как дышать: кожа покрылась двойным слоем мурашек (первый был от холодной стены, второй — от Бэкхёна), ноги слегка подкосились, а на мгновение туманный взгляд пал на худощавое лицо парня с ярко выраженными скулами. Бён остановился в миллиметре и, ещё бы чуть-чуть, он мог вкусить тебя. Было видно, что он пересилил себя и неохотно, с трудом остановился. В этот же миг тёплое проникающее дыхание парня прошлось по тебе, посылая в мозг молниеносные импульсы возбуждения. Бён прикусил губу, всеми силами стараясь сдержать себя, но не смог. Шумно выдохнув, он жадно и бессовестно впился в шею. Можно было сравнить с укусом вампира: такое же проникновенное действие, совершённое против воли человека, да и сам парень напоминал дьявола, нередко показывая свою натуру (почему бы не выбрать кроваво-вампирское сравнение?). Идеальный, просто нереально идеальный вампир. Его рука спустилась ниже и, огибая грудь, притянула спину, что заставило тебя выгнуться вперед. Бён подошёл ближе, расставив ноги на ширине плеч, тем самым преграждая путь. — Эй, — томно вздохнула ты, — что ты делаешь? — Хочешь меня попробовать? — предлагает Бён, расстегивая верхнюю пуговицу своей рубашки, и полностью игнорирует тебя. — Бэкхён… — он вновь перебивает, нежно хватая твою руку и направляя её на себя. — Я позволю сделать тебе со мной всё, что захочешь, — глухо шепчет он. — Хочешь, потяни меня за волосы, — поднимает твою руку на уровне головы, — хочешь, задуши в сладких объятиях, — опускает её к шеи, — можешь расцарапать меня ноготками, лисёнок, — прикладывает к месту, недавно закрытому пуговицей, и прижимает её к крепкому мужскому телу, — можешь.. — опускает твою руку к своему ремню, не позволяя расцепиться. — Бэк! — ты резко отдергиваешься, толкая парня в плечо и заметно краснея. — Прекрати! — А? — в это мгновение Бён будто возвратился из транса и, выпучив глаза, отошел. — Я, это, дико извиняюсь, — парень задумался и целых тридцать секунд тупо пялился на тебя, создав неловкую паузу, — я, кажется, обнаглел, да? — Ага, — киваешь ты, скрещивая руки на груди и прожигая его недовольным взглядом. — В любом случае, я был прав — ты секси, — сменивший свой настрой и «сущность», парень зачесывает темную чёлку на бок, опускает руки в карманы, не застегивая рубашку, и, развернувшись, прощается, добавив напоследок: — так я вкусный? — Да пошёл ты! — под рукой ты замечаешь чистящее средство, ведь находитесь вы в уборной, и, не раздумывая, бросаешь его в уходящего Бёна. Влюбилась, лисёнок? Но я имел ввиду себя…