Voice

Маринетт устало вздохнула, поставила опустошённую (как и она изнутри) кружку на стол, приложила ладони к лицу и сильно надавила на веки, пока не появились разноцветные пятна, плывущие туда-сюда. Едва не уснув на рабочем месте, она зевнула и встала было, держа кружку в руках, чтобы дойти до кофеварки, но внезапно, будто из ниоткуда, перед ней появилась строгая женщина. От неожиданности Маринетт упала обратно в кресло, выронив из рук кружку. Она полетела на пол и чудом не разбились. Мари ойкнула, подняла глаза и только открыла рот для того, чтобы принести тысячу и одно извинение, но некогда суровый взгляд сразу смягчился. — Извините, мадам… — Маринетт, я вижу, ты очень устала. Думаю, тебе нужно отдохнуть — совмещать работу с учёбой — гиблое дело, — та вздохнула и поправила очки, съехавшие на кончик носа. — Поэтому сегодня можешь уйти пораньше. И не зови меня мадам, а то мне жутко неловко. — Спасибо, Алья! — Мари сразу взбодрилась и воспряла духом. — Ты лучший наставник, — улыбаясь во все тридцать два, она встала на ноги и подняла кружку. Поставив её на стол, Маринетт сдвинула всё бумажки, в беспорядке разбросанные по всей поверхности стола, в одну ещё более беспорядочную кучу, положила наушники сверху и, по-прежнему широко улыбаясь, ланью выскочила прочь, незаметно проскользнув мимо остальных сотрудников и начальства. Алья Сезер — прекрасный куратор, наипрекраснейший консультант, отличный психолог, как человек она тоже удалась; одним только видом располагала к себе доверие и была просто создана для своей работы. Маринетт и про себя так думала до недавних пор. Одиноко стоя на остановке и прячась под крышей от крупных капель осеннего дождя, Мари безучастно смотрела на номера проезжающих мимо автобусов и, будто чужая в этом мире, также отстранённо смотрела на снующих туда-сюда прохожих. Кто эти люди? Куда так спешат? Что их всех тревожит? Маринетт была твёрдо уверена, что она должна, нет, обязана понимать это. Должна видеть всех людей насквозь, ведь она — психолог. Почему эта девочка, сидящая рядом с ней под одной крышей и ждущая свой автобус, так нервно оглядывается по сторонам и всё время испуганно отводит взгляд, стоит Маринетт взглянуть в её сторону? Мари, конечно, к своим двадцати четырём годам немного понимала устройство жизни. Хоть это и что-то из области фантастики, однако хороший психолог для неё, сродни телепату, должен читать чужие чувства по выражению лица и понимать всю суть с полуслова. По крайней мере, такое впечатление у нее сложилось после просмотра тысяч голливудских фильмов на эту тему. Мысли о том, что это — лишь кино, в жизни такое невозможно, закрадывалась в её голову время от времени, — Маринетт прекрасно понимала это. Но именно образ крутого психолога из крутого кино являлся её идеалом и тем, к чему она должна стремиться. Алья, кажется, была именно таким человеком и в образ этот вписывалась. Именно поэтому Мари так любила свою наставницу. Подъехавший наконец автобус вывел её из раздумий. Она зашла внутрь, села в самый дальний угол, достала из сумки наушники и принялась распутывать их. Собственные мысли наконец приглушились музыкой, и вскоре голова совсем опустела. Маринетт чувствовала себя настолько измотанной, буквально ходячим мертвецом. Зомби среди миллиардов таких же. По пути она хоть и не о многом думала, но успела в который раз за сегодня разочароваться в жизни, в мире, в людях. Будучи абсолютно не в себе, Маринетт и не помнила, как оказалась в доме, давно переставшем быть уютным и тёплым, затем в комнате, а потом и вовсе в кровати. Пустым и мутным взглядом смотря на очередной настенный плакат с супергероем, Мари еле дышала и не моргала вовсе, будто вот-вот закроет глаза навсегда. Как ей это всё надоело. Как хотелось, чтоб кто-нибудь вытащил из этой рутины бесцельного бытия. Жизнь уже не казалась такой радужной. Ей просто хотелось помощи, чтоб кто-то сильный был рядом. Но никого не было. Какой из неё психолог, если она в себе разобраться не может, не то что в других? Маринетт постоянно внушала себе, что психология — её призвание. Ничто иное. Внушала раз за разом, будто это действительно так. Подростковая глупость сейчас играет с ней очень злую шутку, и девушка буквально выгорает изнутри. Пересилив себя, Мари встала с кровати, еле доплелась до стены и, оперевшись на неё, сорвала супергеройский плакат. Первый, второй, третий, и вот стены вновь пусты и безжизненны, а пол устлан разноцветными обрывками бумаги. Пройдя по новому разноцветному ковру и сминая ногами все фотографии и картинки, Маринетт вернулась в изначальное положение и беззвучно застонала. Беззвучно — потому что сил не осталось вовсе. Ей надоели эти счастливые лица супер-сильных людей, которыми она восхищалась ещё недели две назад. Когда она была ребёнком, эта тема была в моде (хотя, это не вымирающая классика). Маринетт просто сама по себе любила супергероев, мечтала стать одной из них, но прекрасно понимала, что всё это — ерунда. Это реальная жизнь. И это просто невозможно. Невольно от такого осознания опускались руки. Маринетт имела фантастическую, но хоть какую-то цель в жизни: с детства она мечтала стать супергероем. Странно, сказочно, невозможно и, вообще, Маринетт, возьмись уже за ум. Да кому как не ей об этом знать! Однажды к ней пришло осознание: чтобы быть героем, не обязательно носить костюм и иметь крутое имя. Достаточно просто делать людям добро, помогать им. Но люди оказались невеждами. Сурово отвергая любую помощь, на добро оплачивая злом, они раз за разом втыкали нож ей в спину, но Маринетт всё ещё твёрдо стояла на ногах. Если так не получается — попробую по-другому! Взлёт за падением, падение за взлётом. Мари наконец определилась, как хочет помогать людям. Все мы в какой-то мере сломлены, и каждому человеку нужна поддержка. Именно тогда Маринетт определилась с будущей профессией. Психология. И вот, учась в университете, она понимает, насколько была глупа. К чёрту это всё! К чёрту! Опять непонимание, опять то же самое. Маринетт в который раз наступила на те же грабли. Но она не понимала этого буквально две недели назад. Две недели назад в её жизни случился тот самый переломный момент, который меняет человека полностью. Она вдруг резко повзрослела. Всё ещё веря в себя, свои силы, людей, дружбу, мир, любовь и искренность, Маринетт наконец попала туда, куда стремилась с окончания лицея. Как бы странно ни звучало — телефон доверия. Детский. Потому что дети искреннее и лучше взрослых. Оставаясь инкогнито, она могла поддерживать незнакомых ей детей, помогать им. Будучи далеко, будто находится совсем рядом. Попасть туда было сложно. Конкурс, курсы, подготовка… Почти невозможно. Но Маринетт справилась. Правда, справилась! Но довольство и удовлетворение длились недолго. Уже через несколько дней всплыли все острые камни, ранее находящиеся под водой. Маринетт поняла, что это далеко не то, чего она хотела, и сломаться ей не дала только Алья. Но сейчас Альи тут, в этой команте, не было. А так хотелось поддержки и тепла. Хотелось кого-то сильного рядом. Но никого не было.

***

Еле продрав с утра глаза, Маринетт едва не опоздала на пары. Прогулов она себе позволить не могла, кажется, даже если она умрёт, найдёт способ попасть на занятия. Отсидев несколько пар и абсолютно ничего на них не сделав, Маринетт покинула стены теперь такого ненавистного ей универа и добралась до станции метро. Что ж, вот она. Стоит перед входом в здание и долго не решается войти. Маринетт натянула кривую доброжелательную улыбку, поздоровалась с коллегами-консультантами, которые точно так же улыбнулись ей. Одна Алья была искренна как никогда ранее. Она будто светилась от счастья, заражая своим весельем добрую часть коллег. Маринетт и сама бы в ответ улыбнулась не менее искренне, но сил на это совсем не было. А Алья лишь скакала вокруг неё. Вокруг да около, вокруг да около. Будто собирались что-то такое сообщить. И действительно. Только Мари легла головой на стол, чтоб хоть немного подремать, Сезер подскочила к ней и резко положила руку на плечо. Ну, как сказать, резко. Это был удар. Маринетт подпрыгнула на месте и возмущённо вскрикнула, чем привлекла к ним много внимания. — Что Вы творите? — потирая плечо, которому досталось, жалобно вопросила Маринетт. Алья мгновенно поменялась в лице. — Мы же условились не обращаться на «Вы». — Прости, я не могу привыкнуть. Просто ты гораздо старше меня. — Не надо делать из меня старуху, Маринетт. Давай перейдём к делу. Я пришла с новостью, которая тебе понравится. Маринетт заинтригованно посмотрела на наставницу. — В общем, с этого дня отпускаю тебя в свободное плавание! Мари ахнула и от удивления открыла рот. — К-как… Н-нет… — тихо замямлила она, опустив голову вниз. — Ты достаточно самостоятельна и многое умеешь. Ты просто замечательный человек и психолог. Поэтому я объявляю о том, что я более не твой куратор. Ты сама себе куратор. Алья лучезарно улыбнулась и протянула Маринетт руку. Она опешила и не сразу догадалась, что от неё хотят, но потом сообразила. Сезер довольно пожала подопечной руку и сказала ещё пару напутствий, прежде чем уйти восвояси. Казалось бы — сиди да радуйся! Но Мари было отчего-то далеко не весело. Её на минуту охватила паника. Когда звонок перейдёт ей — Альи рядом больше не будет. Она не подскажет, не поддержит и не возьмет всё в свои руки. Боже. Но паника длилась недолго — вскоре её перебила абсолютная апатия. Маринетт вновь превратилась в ходячего мертвеца, взяла свою кружку и, сгорбившись, поковыляла к кофеварке.

***

Отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие — все пять стадий пронеслись за долю секунды, смешавшись, и в смеси дали ещё более странные ощущения, стрелой пронзив грудную клетку. И ведь правда: даже дышать тяжелее стало. Маринетт осмотрелась по сторонам. Никого нет. Поняв, что помощи ждать не от куда, она смирилась окончательно, отодвинув все свои лишние мысли и чувства на второй план, надела наушники, поправила микрофон и приняла звонок. Робкий мальчишеский голос по ту сторону провода прозвучал будто у неё в голове. Маринетт стандартно поздоровалась, стандартно начала разговор. Не сказать, что мальчик, скорее, парень. Он сперва молчал в трубку и едва-едва отвечал на вопросы, отчего Мари самой было жутко неловко, но по ходу разговора он влился. Поведал о, казалось бы, типичных для подростка проблемах: непонимание со стороны родителей, чрезмерная опека, одиночество, отсутствие друзей. Она сама проходила через это, и ситуация не казалась из ряда вон выходящей. Маринетт проявляла слабую заинтересованность его рассказами, потому что в тот момент жизни её ничто не могло заинтересовать или удивить. Но она покорно слушала и стандартным набором фраз как бы говорила: «Да, я тут, я действительно тебя слушаю, продолжай». Потому что это — её работа. Слушать, поддакивать и поддерживать человека на том конце провода. Сколько бы Мари ни пыталась, но даже наводящие вопросы не помогали докопаться до сути. Парень увиливал от неугодных ему тем, игнорировал вопросы, а если даже и рассказывал — делал это максимально поверхностно, не вдаваясь в подробности. Ну и фиг с ним. Не хочет — его дело. Однако Маринетт было даже немного обидно. Та же Алья могла своими речами развязать язык любому клиенту, а потом рыдать вместе с ним. Хоть это и выглядело странно, но это — часть всё той же работы. Но чем дольше они говорили — тем интереснее ей становилось. По мере этого недолгого разговора Маринетт проникалась его ситуацией всё больше. Мать ушла в лучший мир, отец награждает лишь холодным презрением, сам парень вечно измотан, молод, считай, жизни не повидал ещё, а уже от неё устал — ну не в моготу просто. Мари его понимала. Разве не почти это она чувствует сейчас? Чувство, что ты в этом мире лишний, что ты один, что ты как будто мёртв изнутри. — Как тебя звать? — спросил он посреди разговора. — Зови меня… — Маринетт на секунду опешила. Хей, она клялась соблюдать абсолютную анонимность и не может сказать своё имя, как бы того не хотелось. — Ледибаг… — протянула она, взглянув на маленькую наклейку с божьей коровкой в углу монитора компьютера. Она ожидала, что разговор продлится и дальше, но загадочный мальчик бросил трубку на этом моменте, оставив Маринетт наедине с короткими гудками. Мари вздохнула, сняла наушники и развернулась на сто восемьдесят градусов. Перед ней стояли коллеги и, хлопая в ладоши, ликовали. И с чем это связано? — С первым самостоятельным разговором! Отныне ты — полноценный член нашей команды! — Алья сделала уверенный широкий шаг вперёд, подошла к ней почти вплотную и крепко обняла. — С-Спасибо, — смущённо поблагодарила та. Сезер подмигнула и развернулась. — Ну и, чего встали? Работа не ждёт! — напомнила она коллегам и исчезла в этом столпотворении.

***

Маринетт оставила думы о том пареньке тогда, когда вышла с работы. Работа есть работа, и забивать себе голову вещами, связанными с ней, Мари не хотела да и не собиралась. Однако изнутри её выедало какое-то жутко неприятное чувство неизвестности. Что случилось с мальчиком, когда он бросил трубку? Зачем это сделал? Почему? Вопросы, на которые ответов и быть не могло. Его история почему-то задела за душу и заставила испытывать сильнейшую эмпатию. Тем более, что это был её первый клиент, если его, конечно, можно таковым назвать, возможно, поэтому он и произвёл на Мари такое впечатление, от которого не убежишь и не спрячешься. Но уже через час девушка забыла обо всём, погрузившись в свои дела и проблемы — продолжила хандрить, если быть точнее. Дорогая ночь пролетела незаметно, темнота сменилась таким мерзким утренним светом. Собравшись минут за двадцать, Маринетт выскочила из дома и на ходу, застёгивая куртку, запрыгнула в уже отъезжающий автобус. Отдышавшись, она невозмутимо оглядела полупустой салон и, ловя на себе косые взоры, прошла в свой любимый угол, едва не свалившись с ног, когда транспорт начал движение. Опять скучные пары, будь они неладны, ничего-ничего, доучится этот год, получит документы на руки и свалит к чёртовой бабушке. И больше в психологию ни ногой. От греха подальше. Следом за парами, согласно этому зацикленному кругу, из которого не спрячешься и не убежишь, — работа. Алья её даже не встретила, как делала всё время до этого. Неужели и дружба на этом закончилась? Что ж, Мари и не сомневались, что так будет. Это чисто рабочие отношения — никак иначе. На душе должно было бы быть как-то тяжело и больно разуму, но ни того, ни другого у неё не осталось — всё выветрилось — совершенно быстро (по меркам жизни) и очень болезненно. Отказавшись от идеалов и от себя, она была ещё и брошена человеком, что стал очень близок. В самом деле, разве можно было бы рассчитывать на что-то большее? На дружбу? Тьфу. На часах девять вечера, Маринетт опять едва сдерживается, чтобы не отключиться прямо здесь и сейчас, как и каждый день до этого. И каждый день после. А что поделать, если завтрашний день похож на вчерашний? Мари начала придерживаться принципа ППТИНЖ — плыви по течению и не жалуйся. Вот так она и болталась сейчас каким-то бревном в шумном водовороте реки жизни. И водоворот утягивал это бревно на дно. Что ж, бревно плевать на это хотело и делало вид, что всё нормально, что так и должно быть, в то время как его разрывает на части. Опять звонок. Маринетт тяжело вздохнула, поднялась из-под стола, куда несколько минут назад съехала со стула, и приняла вызов. — Добрый вечер, — дружелюбно поприветствовала звонящего. — Ледибаг, это ты, что ли? Маринетт опешила и вообще не врубилась. — Э-э-э… — Это я, Адриан. Если бы это хоть о чём-то ей говорило. Благо, она напрягла извилины, что не хотели работать совсем, и вспомнила, кому вчера так представилась. Это же тот самый парень! Но разве он называл своё имя? Они немного поговорили. Совсем чуть-чуть, меньше десяти минут точно. Поговорили так, будто были знакомы сто лет. Парень рассказал, что с ним произошло, Маринетт неравнодушно слушала его рассказ, оставляя минимум комментариев, чтоб Адриан просто знал, что она здесь, что она слышит и понимает. В конце он сухо попрощался, сказав, что у него больше нет времени, и бросил трубку, а Маринетт даже слова вставить не успела.

***

Его зовут Адриан. Что ж, это абсолютно ни о чём не говорит ей. И зачем зацикливаться на этом, держать в памяти? Только голову всякой чепухой забивать да и только. Он, конечно, вполне мог всё преувеличить в разы. Мари понимала, что и как воспринимает детский мозг. Но что-то не похоже это на враньё. И от этого ей действительно стало жаль парня.

***

Каждый чёртов день тянулся чрезвычайно долго, просто невыносимо, просто не в моготу. День сменял ночь, ночь сменяла день, Маринетт продолжала своё бессмысленное, как ей казалось, существование, и буквально выгорала, тлела на глазах. Её с Адрианом разговоры продолжались вот уже две недели. Мари читала о таких тонкостях работы. Постоянный клиент, который хочет разговаривать только с ней и больше ни с кем. Больше похоже на роман или сопливый сериал. Они просто разговаривали несколько минут в день, Адриан делился своими переживаниями, Маринетт слушала. И узнавала о нём всё больше и больше с каждым разом. Хотя знала не так уж и много, но этого было достаточно. Ему шестнадцать, он работает моделью, нет матери, у него строгий отец, который держит его в ежовых рукавицах. Адриан не заострял на этом внимание, упоминал вскользь, но даже и не представлял, насколько это Маринетт было на самом деле интересно. За эти две недели он стал для нее будто родным. Складывалось впечатление, что это не она тут консультант-психолог, а Адриан. Почему-то он выполнял работу Маринетт, выслушивая её. Мари знала, что это не очень правильно, да и, в общем-то, запрещено. Никаких разговоров о себе, своей жизни, только с звонящим о нём же. Маринетт казалось, будто Адриан поддерживал и слушал её, но в самом деле они делали одинаковый вклад друг в друга. Вот так два человека, застрявшие в водовороте жизни, дали друг другу малую надежду на то, что всё может быть хорошо, что в мире ещё осталось что-то светлое и тёплое. — Знаешь, когда я выскажусь тебе, мне в разы легче. Спасибо! — однажды сказал Адриан. И это абсолютно растопило сердце Маринетт. Этому человеку на том конце провода очень тяжело. Возможно, проблемы Мари и рядом с его не стояли. И ей было безумно приятно осознать то, что она действительно делает кого-то счастливым. И до него было много звонков, какие-то разговоры реально помогали звонящим, какие-то не помогали совсем, но именно его благодарность и счастье были дороже всего на свете. Отныне улыбка не сползала с её лица. Депрессия и хандра отступили на второй план. Маринетт вновь чувствовала себя живой. Той самой Маринетт, которая хотела помогать людям. Той самой, которая это делала. Чувствовала себя супергероем в реальной жизни. И всегда доброжелательная Алья сразу же заметила перемены в бывшей подопечной. — Я же говорила, что эта работа пойдёт тебе только на пользу! — самодовольно улыбалась она, хлопая Мари по плечу. Будто бы они всё ещё оставались близкими друзьями, будто и не отдалялись вовсе. Маринетт натянула глупую улыбку в ответ и смущённо опустила взгляд.

***

Все её мысли лишь о нём. О том парне, чей голос звучал у неё в голове уже не только во время разговора. Беспокойный сон, и поутру она вновь встаёт настолько уставшей и проклинающей жизнь, будто бы и не ложилась вовсе. Но мгновенно ободряется, стоит лишь единой его фразе прозвучать в голове. Словно Адриан совсем рядом, стоит у неё за спиной. Это, конечно, было вовсе не так. Но отчего-то её ноги подкашивались и становились ватными, когда ей слышался голос этого призрачного и неизвестного парня. Маринетт стала чаще обращать внимание на чужие голоса прохожих людей. А вдруг среди них есть он? Вряд ли, конечно… Но вдруг?! Мари в волнении отправилась в институт и до самого конца пар ждала начала своей работы и девять часов вечера, чтоб услышать его голос, чтоб услышать, что у него всё хорошо. И вот прошло ещё немного времени, наконец, долгожданные девять часов, и она с трепетом замерла, надев наушники. Царапая ногтями шероховатую поверхность стола, она почти что дрожала. И вот заветный звонок наконец направляют ей. В ту же секунду приняв вызов, она радостно почти выкрикнула приветствие. Адриан, похоже, испытывал те же чувства, но был немного в смятении. Он опять рассказал о том, что всё хорошо, в принципе, но всё-таки могло бы быть и получше. Под конец разговора стала ясна причина его необычной взволнованности. — Боже, впереди такая тяжёлая неделя… В следующую среду очередной показ в люксовом торговом центре, где я обязательно должен побывать гостем, предполагаю, это будет просто ад. И… Я бы хотел кое о чём сказать тебе… — Да? — Ледибаг… — протянул Адриан и сделал длинную паузу. — Я люблю тебя. Маринетт не нашлась с ответом. Она молчала ещё минуту, и он молчал. — Влюблён? — пересилив себя, наконец выдавила Мари. — Но ты ничего обо мне не знаешь. Кто я для тебя? Просто голос на том конце провода! На том разговор был окончен. Не по воле Маринетт, конечно. Она ожидала услышать ответ и, казалось, даже воздух вокруг потрескивал от её напряжения. Но ответом были короткие гудки. Ещё минут пять она сидела в тишине и не могла собраться с мыслями.

***

Ночью она наконец вернулась домой, поймав такси. Не вздремнув ни минуты, Маринетт весь день была как на иголках. Ходила раздражённая и агрессивная, изнутри её выедала жутчайшая тревога. Девушка просто молилась, чтоб Адриан позвонил. Но он так и не позвонил. По крайней мере, к ней на линию не попал. Забыл позвонить. Или просто решил больше этого не делать. А вдруг что-то случилось?! Такие подростки могут быть подвержены суицидальным мыслям! Маринетт успокаивала сама себя и продолжала работать, с каждым разом снимая трубку, надеялась услышать его голос. Под конец смены Мари выяснила, что он не звонил вообще. И тогда в сердце закрались тоска, страх и бесчисленные переживания. Маринетт просто волком выла, не знала, что делать. Она была беспомощна. И просто ждала звонка. А он не позвонил. Не позвонил и на следующий день. Мари спрашивала у Альи, как отследить звонок, но на все свои вопросы получала лишь один ответ: — Этот телефон работает только в одну сторону. Звонок отследить невозможно. Маринетт совсем было опустила руки. Она хотела помогать людям, она помогла одному, но тут же всё испортила почти на корню. Просто напросто сделала ещё хуже. К его существующим проблемам прибавилась ещё одна. И Маринетт была этой самой проблемой. Бывалые психологи — профессионалы, знающие своё дело, советовали ей закрыть глаза. Забить на это, глядишь, вскоре всё забудется. Но почему-то не забылось. День сменялся днём, проблема проблемой. Счастливые голоса и слова благодарности — они не помогали ей, не радовали. Мыслями Маринетт была очень далеко отсюда. Она думала только о судьбе этого неизвестного мальчика. Мари обречённо вздохнула и посмотрела на календарь. В памяти всплыли слова Адриана о том, что в среду, послезавтра, у него показ. Маринетт решила больше не сидеть на месте, надеясь на чудо, и взять всё в свои руки. Пора предпринять решительные меры. Покуда с ним всё хорошо — он там будет. Нет — значит, не судьба.

***

Как только Маринетт оказалась дома, сразу же уселась за компьютер и так и не вылезла оттуда до утра. Упорным трудом и почти последними деньгами ей удалось выбить приглашение на тот самый показ. Вот она — цель. Будто бы до неё можно было дотронуться, будто была так близко…

***

Маринетт шла против правил. И ради чего? Ради чего это всё? Оправдает ли, окупит ли реальность ожидания? Запрещено было пересекаться с клиентами, но ей были будто чужды правила. Мари попросту игнорировала все моральные препятствия на своем пути. Наконец, долгожданная среда. Маринетт крутилась перед зеркалом, в тысячный раз расправляя помятый пиджак и поправляя рубашку. Когда ей надоела война со складками, она переоделась в платье. Не самое роскошное. Но к чему ей роскошь? Заказав довольно дорогое для обычной студентки такси, будто деньги, потраченные на это удовольствие, были не последними, Маринетт села в машину и отправилась в неизвестность. И вот она уже стоит перед входом в конференц-зал, где собралась солидная толпа не менее солидных людей. Тут и дамы с маленькими дрожащими собачками в сумочках и пузатые дяди в дорогих фраках — все типичные представители высшего света. Мари чувствовала себя до ужаса потерянной, такой мелкой и ничтожной. Наконец, толпа рассосалась, и Маринетт оказалась в просторном зале, вдоль которого тянулся подиум. Внутри её встретили будто презрением ещё больше таких же людей, отчего она окончательно замкнулась в себе. Ей было страшно? Несомненно. Громко заиграла музыка, разрывая барабанные перепонки, на подиуме появились первые модели. Такие худые, тонкие, красивые, будто не люди совсем, а инопланетяне прямиком с Нибиру. Маринетт с таким страхом смотрела на ноги-спички, будто они вот-вот сломаются, и модель замертво упадёт посреди дороги. Но этого, слава Богу, не происходило. Началась пресс-конференция. Музыка играла намного тише, уши привыкли, и Мари начала различать голоса разных людей. Все они говорили о разных вещах. О незначительных, о важных. Маринетт неуверенно осмотрелась по сторонам и решилась пройтись по залу. Вдруг свезёт. Первый круг, петляя между людьми, наступая им на ноги и тут же извиняясь. Второй. Третий. Что ж… А на что она вообще рассчитывала? В этой толпе не узнать и не найти даже лучшего друга, что уж там человека, которого в лицо не видела и даже примерно его внешности не знаешь. Она окончательно опустила руки. Всё это бессмысленно. Она потратила все сбережения, потратила столько нервов… И ради чего? Она даже не узнала, всё ли с ним хорошо. Мари повесила нос и молча зашагала к своему назначенному месту. Всё ещё шла пресс-конференция, но до показа оставались считанные минуты. Раз уж так, может, хоть на прикиды красивые удастся поглазеть. И вот она краем уха слышит смех девушек, почти что выкрикивающих такое до боли знакомое имя. Конечно, Адрианов в этом зале могло быть очень много, но Маринетт, вновь обретя надежду, проскользнула в сторону смеха. Среди нескольких совсем-совсем молодых девушек стоял довольно застенчивый для такой обстановки паренёк: зеленоглазый блондин, опрятно одетый. Мари остановилась и замерла, рассматривая его. Девушки опять назвали имя «Адриан», обращаясь к нему, поэтому сомнений в том, что парня именно так и зовут, не оставалось. Маринетт молча смотрела на них и ожидала, когда он хоть что-нибудь скажет. Может, это и правда он? Когда парень наконец открыл рот, Мари обомлела и едва не выпала в осадок. Этот голос она узнает из тысячи. Это всё-таки он.

***

Маринетт встала, будто к земле приросла. Это он! Это, чёрт возьми, он! Это не может быть ошибкой! И что теперь? Что делать теперь? Да, у Адриана всё хорошо. Он жив и довольно неплохо проводит время в компании богатых девчонок. Можно наконец вздохнуть спокойно и отправится восвояси. Но Маринетт мотнула головой и решительно сжала кулаки. Она знала, что так больше нельзя. Хватит с неё. Сделав широкий шаг вперёд, Мари зашла в эту толпу, подошла к парню поближе и дрожащими отчего-то голосом, едва сдерживая слёзы, произнесла его имя. — А-Адриан? Парень испуганно оглянулся по сторонам и вновь обратил взор на Маринетт. — М-мы знакомы? Мари едва не расплакалась почему-то. Неужели, он ее не узнает? Тогда зачем она вышла? Сидела бы спокойно в уголочке и довольствовалась тем, что Адриан хотя бы жив-здоров. — Да, я… Извини… Думаю, мы знакомы… — промямлила Мари. Адриан ещё раз оглядел её, задумчиво почесал затылок, а потом ошарашенно вздохнул, даже отпрыгнул назад и резко изменился лице. — Л-Ледибаг? — произнёс он одними губами и приложил руку ко рту. Маринетт скромно кивнула головой и опустила взор. — Да. И тут её крепко обняли. Мари заискрилась от счастья и обняла его в ответ. — Я… Узнаю твой голос из тысячи… Он уткнулся носом ей в плечо и всхлипнул, содрогнулся всем телом и ослабил хватку. — Слава Богу, с тобой всё хорошо… — прошептала Маринетт, уже не сдерживая слёзы.