Чувства Генри

В темноте слышно только ее дыхание. Тонкий луч света из-за задернутых занавесок освещает лишь полоску на самом краю постели. Из-под одеяла виднеются кончики пальцев миниатюрной стопы. Она поворачивается на другой бок, волосы рассыпаются по подушке красивым ореолом. Пытаясь устроиться поудобнее, она перекидывает ножку ему на бедро и укладывает голову на грудь. Он вдыхает знакомый запах и обнимает ее крепче. Кажется таким нереальным этот момент безмятежного и всепоглощающего счастья, что не хочется его упускать, окунувшись в царство Морфея. Держать ее в своих руках, касаться ее кожи, чувствовать тепло ее дыхания на своей груди — ощущать исполнение Мечты всем телом и всей душой — это ли не чудо! В голове сами складываются строки, в мыслях звучит незамысловатая мелодия, призванная обрамить слова любви, сделав их очередным творением, посвященным ей. Сердце мерно бьется в груди, постепенно замедляя темп и он, удовлетворенный, наконец проваливается в глубокий и спокойный сон. Просыпается он от того, что запах пропал. Проводя рукой по простыням, Генри чувствует, что они уже успели остыть… Луч света стал ярче, и ночь все еще не теряет своего шарма. В ванной слышен звук льющейся воды. Он вспоминает прошлый вечер и сегодняшнюю ночь, наполненные ею — ее сбивчивым дыханием, тихими стонами, дрожью, когда он впервые прикоснулся к ее обнаженному телу, и румянцем на щеках, когда она шептала просьбы о большем… Губы невольно растянулись в улыбке, а пульс ускорился. Он хотел было подняться и присоединиться к ней в душе, но звук воды стих, и стало слышно тихое мурлыканье одной из его песен. Улыбка стала еще шире. Ему не терпелось узнать, что она чувствует сейчас, о чем думает, так же сильно она счастлива, как и он? А вдруг ей что-то не понравилось, вдруг она жалеет о случившемся… Опять о себе дает знать его трусость! Он перевернулся на живот и притворился спящим. Тихий звук шагов приблизился к кровати. Одеяло чуть сдвинулось, и он почувствовал тепло ее тела. «Ммм… Милый» — теплый шепот ее донесся до его слуха. В нос ударил яркий запах его геля для душа… Он повернулся на спину ближе к ней, все еще не открывая глаза, боясь взглянуть на нее. Шепот продолжился: «Ты, как всегда, здорово разогнал мне кровь», и ее рука спустилась ниже, смело и умело взяв инициативу. «Уфф… А он уже готов…» От удивления он не сразу может адаптироваться к такому переходу — столько трепета и невинности, впитанной им сегодня ночью, столько нежности, неловкости, быть может, даже страха, — все это растворилось под струями воды, и сейчас пальцы той, что была рядом, были настойчивыми, искушенными, чужими… Он перехватил ее руку, убрал ее с податливо реагирующей плоти, отодвинулся: «Лайла, ты в порядке?» — он попытался рассмотреть ее выражение лица в темноте. Девушка отпрянула от него и зашипела, голос ее резко перешел на визг и разорвал последние оковы блаженной неги, из которой он отказывался вырваться последние минуты, когда Лайла вернулась из ванной, — «Джей! Ты что офонарел?! Какая Лайла, это еще что за шлюшка?! Да как ты посмел вообще в нашей постели называть ее имя?!» «Мелани? — Генри мгновенно вылетел из кровати и включил ночник, — что ты делаешь здесь?!». Он стал метаться по комнате, одеваясь. Натянув футболку и штаны, он вновь посмотрел на нее. «Это еще что за оборвань? Где ты нашел вообще это старье? У тебя что, нормальных шмоток нет?» — крик сменил раздраженный квакающий голос, — «Ты вообще нормальный? Джей? Ты перебрал вчера, или что?» Генри в панике осмотрел комнату — о прошедшей ночи ничего не напоминало, не было и следа Лайлы в его доме. Он в растерянности упал на колени и обхватил голову руками. Он начал задыхаться, логика и смысл происходящего ускользали от него. Он вскочил и бросился в ванную, обдал лицо холодной водой, и снова почувствовал, что воздух сгустился, и не хочет приносить долгожданного облегчения от вдоха — в зеркале его футболка сменилась модной рубашкой, а на модельных джинсах красовался ремень с огромной пряжкой с его инициалом — «J». Он попытался нащупать очки, оставленные на раковине, скорее по привычке, и услышал ехидный смешок: «О, ты ищешь остатки Генри в своей жизни… Ну-ну, удачи… Его больше нет. Неужели ты думаешь, что кто-то может полюбить Его, если есть выбор между вами. Неужели кто-то предпочтет Генри тебе? Ты смешон! Успокойся и иди ко мне. Так уж и быть… Проехали эту твою Лайлу… Ну было что-то разок, какая разница?» Из глубины комнаты зов повторился: «Джей! Ну иди ко мне! Я соскучилась…» Он всмотрелся в зеркало. Позади него он увидел знакомую фигуру. Она пыталась что-то сказать, но пока тот не прислушался, не слышал ни звука. Она звала его по имени, и, только обратив на нее внимание, он услышал: «Генри! Генри! Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Ты видишь и замечаешь все… Как я опускаю ресницы, когда смущаюсь своих мыслей, как румянец заливает моё лицо, если ты откровенно смотришь не меня. Как у меня замирает сердце, а потом начинает бешено биться, когда я растворяюсь в твоих глазах… Как я ревную, и как наслаждаюсь твоими прикосновениями, когда ты даришь мне эти волшебные моменты… Пусть я не говорю это вслух, но ты знаешь мои чувства к тебе… Ты знаешь, что я…» Он дотронулся рукой до зеркала: «Лайла…» — он не узнал свой охрипший голос. «Лайла…» Он закрыл глаза. Дыхание частое, воздуха не хватает… Он верит ей, он знает, что она не предаст его. Если он откроет ей свой секрет, она примет его. Главное, чтобы не было слишком поздно. Главное, чтобы эти руки продолжали его обнимать, а этот запах сохранился на подушках навсегда… Он открывает глаза, пытаясь отдышаться. Сердце бешено колотится, на лбу выступила испарина, грудь напряжена, будто ему выкручивают жилы, и он чувствует на ней приятную тяжесть. Напрягшись еще сильнее, он вдыхает, готовый оттолкнуть от себя Мелани, но чувствует знакомый запах, желанный, ни с чем не сравненный. Голова Лайлы спокойно лежит на нем, ножка все также обхватывает его бедро. Ночь уступает свои права только-только занимающемуся утру. В комнате светлеет. Он гладит ее по волосам, пытаясь унять бешеный темп сердца и расслабляется. Девушка поднимает голову и ставит подбородок ему на грудь. Генри смотрит ей в глаза — без страха, без сомнения, он знает, что вечно прятаться не получится, но больше этого и не желает. Ее щеки заливает румянцем, однако она браво не отводит взгляд: «Я мечтала о тебе… Но не думала, что все так произойдет… Я… Счастлива! Но… » — она закрыла глаза и положила голову обратно на грудь, посильнее обхватив его бедром. Генри терпеливо ждет продолжения. Обычно ее не успокоить, а сейчас она внезапно молчалива. Но не нужно на нее давить. Это была их первая ночь, но и ее первая ночь. На языке вертится миллион вопросов, но у них еще будет время. «…я не знаю, как спросить…». Она поднимает глаза и упрямо впивается в него взглядом: «Тебе было хорошо со мной?». Генри внутренне расслабляется еще сильнее и затягивает ее на себя легким движением руки. Ее лицо оказывается прямо перед ним. Он улыбается той самой улыбкой, от которой — он знает — Лайла растворяется в нем без остатка. Он снова замечает это — взгляд ее расфокусируется, и на лице появляется очарованное выражение. «Это очень трудно передать словами. Когда-нибудь я смогу тебе описать, насколько мне было хорошо с тобой. Этой ночью. Эти дни. Эти месяцы, когда ты позволила мне стать частью твоей жизни. Даже практически насильно затянула меня в нее. И насколько мне хорошо с тобой. Сейчас.» Ответ ее явно удовлетворил, потому что она довольно потянулась и стала сползать с него обратно на простыню. Он повернулся на бок, и нос уткнулся в подушку, впитавшую ее запах. Жадно его вдохнув, он протянул руку, вновь нащупав остывшую простыню, услышал шум льющейся воды, и внутри все заледенело. Он открыл глаза, посмотрел на дверь в ванную. Из-за нее показалась озорная мордашка Лайлы: «Хочешь со мной?» — и в ту же секунду спряталась обратно. Генри вскочил с кровати и опрометью бросился в душ. Еще раз пережить этот кошмар он не сможет. Открыв дверцу душа и встав под струю теплой воды, он обнял Лайлу и повернул ее к себе. Капли воды падали на ее лицо. Оно стекало, как грим, вместе с потоком воды, а под ним проступали черты совсем другого лица. В ужасе Генри смотрел на этот кошмар наяву. Брови девушки взметнулись. Она обеспокоенно спросила: «Все в порядке, Джей?». Голос Мелани врезался в слух Генри: «Джей? У меня тушь потекла?» «Джей?!» Генри резко сел на кровати. По его щеке катилось что-то мокрое, а глаза сильно щипало. Пульс зашкаливал, а дыхание было громким и неровным. В горле пересохло, губы почти потрескались. По виску стекала капля пота. Он выскользнул из кровати и пошел в ванную. Умылся и снова вернулся в кровать. Протянув руку, он взял в руки телефон: отлично — через 15 минут сработает будильник. Рядом с оповещением о заведенном будильнике он увидел значок нового уведомления. Пульс, едва успокоившись, вновь подскочил — сердце стучало так громко, что казалось, этот звук давит на уши. Он, еще не отошедший от ночного кошмара, боялся посмотреть, от кого же эта смс. И кому она предназначена — ему или Джею? Что за бред! Он снова вернулся в ванную и посмотрел на себя. Кошмар ли это был? Глядя на свой торс, он будто чувствовал, что вот здесь, у сердца, лежала голова Лайлы, и кожа все еще помнит ее дыхание. Здесь, вдоль шеи проходила дорожка из ее поцелуев, а здесь, по ребрам порхали ее руки, легко касаясь горячими кончиками пальцев самых неожиданных мест, робко и нежно отодвигая ткань и поглаживая косточки над бедрами, где заканчиваются кубики пресса. Его эмоциональное состояние быстро передалось и телу, и он почувствовал легкое напряжение внизу живота. В следующую секунду он повернулся, чтобы зайти в душ, и память снова подкинула ночную картинку — лицо Лайлы сменяется чужим, чуждыми чертами и вымышленным именем, срывающимся с губ Мелани… Генри сглотнул ком в горле, и постарался опустошить голову, чтобы немного прийти в себя. Включив ледяную воду, он простоял так несколько минут. Реакция тела не заставила себя ждать. Каждая клетка его активизировалась, чтобы противостоять опасности — холод начал обжигать кожу. Генри выключил воду, растер кожу полотенцем и вышел из душа. Заправив постель, он опустился на покрывало. Кожа еще горела, но не только от холода. Он открыл сообщение. «Я скучаю по тебе… Я знаю, что тебе нужно время. Я запрещаю себе думать о многом. И все же я не могу перестать по тебе скучать… Но, Генри! Когда в следующий раз ты захочешь меня поцеловать, доведи все до конца… Я этого очень жду.» От этих ее слов воспоминания о ночи, которой никогда не случилось, о поцелуях, никогда еще не подаренных, о стонах, никогда еще не слетавших с ее губ, о просьбах, тех, что в замешательстве, заливаясь румянцем, она не шептала ему в шею, вспыхнули с новой силой. Так же, как и воспоминания о блаженстве, которое он испытывал, пусть и во сне, обнимая ее после, как самое ценное и хрупкое в его жизни. И воспоминания о словах, складывающихся в строки, выстраивающиеся в песню, кричащую о его чувствах. Эта ее простая откровенность, искренность, ранимость, пришедшая в виде смс, всколыхнули его душу в очередной раз. Генри вздрогнул от звонка будильника и выключил его. Пора собираться на уроки. Но может ли он позволить себе быть с Лайлой, пока не признается ей во всем? И может ли он те чувства, что выплеснулись из его больного сознания во время этого кошмара-некошмара, выставлять напоказ в виде новой песни Джея, если то, о чем он пишет, даже не произошло в реальности? Осмелится ли он? Во сне все было так логично и просто. Чувство веры в Лайлу было таким непогрешимым. А по пробуждении оказалось, что нужна еще и вера в себя. И страх снова сковал его душу. На этот раз вопросом: А сможешь ли ТЫ? И сделаешь ли ты ее этим счастливой? Генри взглянул на часы, поправил и без того идеальную прическу, вскинул рюкзак на плечо и спустился на кухню. Сегодня нужно пережить день в лицее без ее прекрасных глаз. Остается только рассчитывать на поддержку Клемана и Жасмин. Не отвечая развернуто на немой вопрос отца, он отмахнулся — «Просто плохо спал», — Генри сел за руль и направился в лицей.