la dependance

      Этой безлунной ночью Кэндис не спалось, она лежала на шелковой простыни, раскинув руки в стороны, и бездумно вглядываясь в зеркальный потолок. Короткая ночная рубашка цвета сливок задралась, оголяя бедра; волосы, вьющиеся от природы, спутались и растеклись по подушке; девушка положила руки с тонкими запястьями себе на живот и прикрыла глаза, ей стало тошно смотреть на себя, смотреть и осознавать, кем она стала. Предательница и изменница, которая никогда не покается в своих грехах, а наоборот гордо заявит о них и тихо-тихо добавит в свое оправдание, что они были совершенны из-за мужчины, который никогда не принадлежал ей и никогда не будет принадлежать.       Кэндис свернулась клубочком, обнимая себя за оголенные плечи и стараясь заснуть, но в голове так отчетливо лезло то, что она старалась забыть все эти годы, но зависимость к нему оказалась сильнее всех принципов и моральных устоев, сильнее ее самой. Она помнила, когда впервые увидела его — стеснительный, обаятельный, с чарующим британским акцентом, он тогда сидел справа от нее на читке сценария, не замечая то ли специально, то ли взаправду, ее заинтересованного косящего на него взгляда. Если бы в тот момент она знала, чем завершится знакомство с молодым актером, то, наверное, согласилась бы пройти все круги ада — снова. Почему? Этот вопрос не дает ей покоя уже очень много времени, и все чаще всплывает в голове, когда с утра целует заботливого мужа в небритую щеку, когда снимает его на камеру с их родной дочерью на руках, когда ночью, оставшись наедине со своими мыслями, она вспоминает чужие мягкие губы, уверенные и властные объятия. По-че-му?       Почему она согласилась на тот сотый эпизод, в котором угасшие чувства вспыхнули вновь? А главное, зачем она пришла к нему в трейлер, поздней ночью, не убежала, а позволила впустить себя внутрь? В тот момент ее губы все еще горели после поцелуев в лесу, а спина саднила после объятий с корявым деревом; его бледно-зеленые глаза смотрели на нее пристально, обжигая душу, раня ее хрупкую оболочку. Они не виделись около года, после его перехода в другой проект, не созваниваясь и не переписываясь, казалось, что с окончанием сезона закончились и их чувства, но каждый из них знал, что это не так. Они просто уснули на время, а сейчас пришла пора воспрянуть от долгого сна.       Он целовал ее так, как никто и никогда, вкладывая в поцелуй всю нежность, на которую только был способен, отдавая всего себя и просто наслаждаясь ее близостью. В тот момент ей было плевать на другого Джозефа, ждущего от нее видео-звонка в другом городе, для нее не существовало ничего в этом мире, кроме душного трейлера, скрипучего дивана и мягких губ на своей шее. Ее ладони скользили по его подкаченной груди, прессу, притягивая его к себе ближе за плечи, забывая о том, что завтра рано вставать на съемки, о том, что на шее останутся следы доказательств его любви, о том, что она изменяет своему жениху, в очередной раз. Но с этими чувствами к этому мужчине ничего нельзя было сделать, они были сильнее нее, контролировали, и ей не хотелось сопротивляться, пускай, у него была другая, а у нее другой, пускай, они никогда не будут вместе, никогда, кроме этого момента, возможно, они никогда больше не увидятся, и судьба не предоставит им шанс еще раз прикоснуться друг к другу, но она не будет жалеть.       Утром в ее голове обязательно мелькнет мысль о том, чтобы отказаться от съемок в пятом сезоне «Древних», но желание увидеть его снова будет сильнее здравого смысла.

***

      — Джули, это гениально, — улыбнулась Кэндис совсем искренне, словно, не было всех этих ночных дум о прошлом, словно, каждая строчка сценария не оставляла царапины на сердце.       — Я тоже так думаю, а как взлетят рейтинги сериала, когда фанаты получат Кларолайн! — Плек победно сжала пухлый кулачок, наваливаясь на рабочий стол.       — Значит, Кларолайн — эндгейм? — спросила как бы невзначай блондинка, а у самой дыхание сбилось.       — Мы над этим еще, конечно, работаем, и подумываем над еще одним спин-оффом, — женщина откинулась на кожаном кресле, предаваясь фантазиям, — но да, Кларолайн — эндгейм. Дорогая моя, ты же не покинешь нас после первой серии?       — Разве я могу? — Кэндис ослепительно улыбнулась, а внутренний голос так и кричал, надрываясь, » лицемерка».       В коридоре стало шумно, а улыбка Плек еще шире, делая ее похожей на злобного марионеточника, в чьих пухлых руках было две жизни, которыми она управляла, и только по ее воле они встретились снова, чтобы снова потерять голову и наделать ошибок. Джули выпрямилась, придвигаясь ближе к столу, она налила в стакан минеральной воды и залпом его осушила от волнения, накрывшего ее. Сегодня был очень важный не только для нее, но и для сериала день, в некой степени объединение двух нашумевших сериалов воедино и создание новой вампирской семьи! А про рейтинги и говорить не стоит…       — Ребята! — обратилась Плек к вошедшему касту, — поприветствуйте нового члена семьи, нашу дорогую Кэндис.       Девушка обернулась, бегло осматривая свой новый каст, конечно, со многими она была знакома еще со съемок «Дневников», но ровно столько же для нее оставалось незнакомцев. Не найдя нужного ей человека, Кэндис и расстроилась, и облегченно выдохнула, словно, наконец, всплывая на поверхность и жадно глотая воздух, после долгого погружения под воду.       — Привет! — блондинка широко улыбнулась, махая рукой.       — Кэндис! — к ней подлетела Клэр и крепко обняла, целуя в щеку, — как мы давно не виделись, как я рада, что ты теперь с нами, потому что терпеть этих двоих у меня уже нет сил.       — Вот только не надо тут драматизировать, — закатил глаза Гиллис, подходя к двум блондинкам, — Кэндис, добро пожаловать обратно в семью, — мужчина подмигнул ей.       — Прошу прощения, я опоздал…       Девушка замерла, услышав столь знакомый и родной голос, трепетом отзывающийся в ее покалеченной душе, тело сделалось ватным и совершенно неуправляемым. Она так отчаянно жаждала очередной роковой встречи с ним, что совсем не подумала о том, что скажет ему, как посмотрит в глаза. Кэндис забыла, что рядом с ним потеряет и без того шаткий контроль, что чувства снова вспыхнут, подобно пламени, и завладеют ей. Девушка незаметно сжала подлокотники, ей казалось, что прошла целая вечность с того момента, как он запыхавшийся ворвался в комнату, явно не ожидая застать ее здесь, но на деле прошла лишь несчастная секунда, которой хватило, чтобы случилось непоправимое…       — Здравствуй, Джо…

***

      — Зачем ты здесь?       Они сидели в прокуренной комнате дорогого отеля возле раскрытого окна на холодном полу; в их босых ногах — полупустая бутылка скотча, а пальцы робко касаются друг друга. Джо курит уже второю пачку крепких сигарет и нервно хохочет в душе. Он был уверен, что она откажется от съемок и больше никогда не захочет его видеть, наслаждаясь тихой семейной жизнью. Его телефон, поставленный на вибрацию, разрывается от звонков жены, но тот и вовсе не обращает на это внимания, все, что его интересует в этот момент острые коленки Кэндис, прижатые к груди, ее взгляд из полуопущенных ресниц, направленный на него. И он делает еще одну затяжку, выкуривая чуть ли не половину фильтра, и стряхивает пепел в стеклянную пепельницу.       — Ты и сам знаешь.       Теперь он уже смеется в открытую, откидывая голову назад, и закусывает губу. Эти отношения никогда не закончатся, ни он, ни она, не положат этому конец, как бы сильно не грызла их совесть. Они никогда не уйдут из семьи и не заживут счастливо. Вместе. Потому что она — слишком гордая, а он — снова дурак.       — Знаю.       Кэндис садится к нему на колени, берет его руки и кладет себе на талию. За окном уже глубокая ночь, бутылка наполовину пуста, а она слишком скучала по его прикосновениям и болезненному взгляду, прожигающему душу. Он не будет сопротивляться и позволит ей в очередной раз разбить его сердце. Кэндис касается его небритой щеки, наклоняясь к губам, в ее голове пульсирует мысль, чтобы она остановилась и все прекратила, что так не может больше продолжаться, но его руки настойчиво скользят по ее ногам, задирая платье. Джо усмехается ей в губы, покусывая их, волна злости на самого себя растекается по его телу, нашептывая, что нужно делать. Он резко кладет ее на холодный пол и раздвигает ноги, устраиваясь между ними. Кэндис смотрит на него удивленно, но не произносит ни слова, лишь наблюдает, как он снимает с себя футболку и откидывает в сторону, а после нависает над ней совсем близко к лицу, почти касаясь ее губ, но не делает этого. Джо касается ее сквозь шелковую ткань нижнего белья, и та замирает, приоткрыв рот.       Она пытается сжать ноги, лишь бы он прекратил свои пытки и перешел к делу, но ему плевать на то, что ей хочется. Джо свободной рукой сжимает ее горло, большим пальцем проводя по подбородку. Он мучительно медленно нажимает на чувствительную точку, уже зная, что еще немного, и она тихо простонет его имя. Так и происходит буквально через несколько секунд. Кэндис выгибается, прикрывая глаза, и расслабляется, стараясь восстановить дыхание.       Девушка зарывается пальцами в свои волосы и несильно сжимает их, оттягивая назад; на жалкие секунды здравый смысл возвращается к ней, и она осознает, что же, черт возьми, творит. В ее глазах ужас и отчаяние, а в теле свинцовая тяжесть. Ей бы быстро уйти и забыть эту ночь, как очередной кошмарный сон, но она лежит неподвижно, пока Джо целует ее шею, прикусывая бархатную кожу. Невольно ее руки касаются его голых плеч и скользят вниз к накаченной спине, она сглатывает, прижимая его к себе со всей нежностью, на которую только способна. Но этого оказывается недостаточно, Джо резко отстраняется от нее, тяжело дыша; он взъерошивает волосы и ищет футболку, желая вернуться в свой номер.       — Прости, — бросает он напоследок и исчезает в коридоре.

***

      Плек в бешенстве. Ее маленькие глаза метают молнии, лицо покраснело и перекосилось от злости. Она в очередной раз кричит «стоп» и подходит к опустившей голову Кэндис, за спиной которой спрятался не менее раздраженный Джозеф. На площадке все замирают и даже перестают дышать, боясь обрушить на себя гнев этой женщины.       — Что, вы двое, черт возьми, творите? — кричит та и чуть ли слюной не брызжет.       — Ничего, — виновато произносит Кэндис, отступая назад.       — В том-то и дело, что ничего! Вы оба хотите меня в могилу загнать? — наступает Плек, тыча пальцем в плечо девушки.       Кэндис делает еще несколько шагов, врезаясь спиной в грудь Моргана и чуть ли не падая на него. Но Джо подхватывает ее за талию, помогая удержать равновесие.       — Где? Где всем известная химия Кларолайн? Вы думаете, зрители вам поверят?       — Но… — пытается вставить девушка, но тут же зажмуривает глаза.       — Никаких но! — пресекает ее попытки Плек, — если завтра утром, вы двое, не покажете мне ваши пламенные чувства друг к другу, Кларолайн не будет! Я перепишу сценарий к черту!       Руки Моргана на ее талии обжигают кожу даже сквозь ткань блузки, и это злит куда больше, чем неудавшиеся дубли и выговор от Джулии. Кэндис вырывается из его объятий и, гордо вскинув подбородок, удаляется со съемочной площадки к себе в номер. Джо же провожает ее насмешливым взглядом, как только светлые локоны исчезают из виду, на его губах появляется горькая усмешка. Он сжимает кулаки и поднимает голову вверх, кто бы мог подумать, что все в итоге закончится именно так? А ведь тогда, когда они снимали ту проклятую сотую сцену после достаточно долгого расставания, она шла, как по маслу. А теперь они смотрят друг на друга исподлобья и не могут лишний раз коснуться, чтобы испуганно не отскочить в сторону.

***

      Этой ночью он снова приходит к ней, сначала долго стоит под дверью, а потом замечает, что та не заперта. Кэндис носится по номеру, собирая чемодан, и делает вид, что не замечает ночного гостя. Она так больше не может, слишком сильное давление, слишком сильное притяжение и сожаление о прошлых отношениях, не приведших ни к чему хорошему. После них осталась лишь тоска и острая потребность друг в друге, два разбитых сердца и две чужие семьи. Она наивно полагала, что сможет спокойно находиться рядом с ним, работать бок о бок и изредка ловить на себе его взгляды, говорящие о том, что он все еще ее…       — Сбегаешь?       Кэндис останавливается, бросает на незваного гостя беглый взгляд и возвращается к складыванию вещей. Ее молчание раздражает его только сильнее.       — Ах, да, я забыл, что тебе проще сбежать от проблемы к другому мужчине, чем решить ее, — почти выплевывает он, прекрасно помня, почему их отношения закончились также резко и неожиданно, как и начались.       — Морган, ты — моя проблема.       Мужчина медленно приближается к ней, заглядывая в глаза, в которых плещется отчаяние. Она запуталась, и он идет на дно вместе с ней уже в который раз.       Джозеф резко притягивает девушку за подбородок к себе и жестким поцелуем впивается в ее губы; внутри него все пылает и горит, он плавится от не менее пламенных прикосновений со стороны девушки. Мужчина жадно ловит стоны, слетающие с губ Кэндис, когда его шершавый язык накрывает ее сосок. Его руки сжимают ее ягодицы, оглаживают, шлепают.       — Еще… — хрипит Кэндис, окончательно теряя разум. Ее сердце бьется, как ненормальное, требуя еще и еще. Еще больше прикосновений, поцелуев, эмоций, переполняющих ее.       И Джозеф слышит эту мольбу в ее голосе. Он нагибает девушку, трется своим стоящим членом об ее промежность и сгорает. Сгорает вместе с ней. Жажда и жадность ведут его, управляют его жесткими и властными движениями.       Пот стекает с его лба, в ушах лишь громкие вопли Кэндис, и ее мольбы ни за что не останавливаться. Он чувствует, что разрядка близка, его пальцы со всей силой впиваются в нежную кожу девушки, оставляя красные следы. Его мысли путаются… Кэндис, его Кэндис, здесь и сейчас рядом с ним, узкая и мокрая стонет под ним, из-за него…       Она что-то кричит про чувства, то ли любит его, то ли ненавидит… Девушка судорожно дергается, до побелевших костяшек, сжимая подушку. Она вся трясется, пытаясь отстранится, но Джо крепко держит ее, наматывает шелковистые волосы на кулак… Еще немного… И его захлестнет волна жара, электричеством пройдясь по каждой клеточке его тела.       Глубже…быстрее…еще… И Джо резко отстраняется, помогая себе рукой. Горячая жидкость капает на спину Кэндис.

***

      На утро они блестяще отыгрывают свои роли и клянутся другу другу, что это было в последний раз.