визави

осенний круг из года в год под землю рвётся медным ливнем, по пазлу треская плотины, с природой разбивая клинья, сгущая в воздухе азот. проводит пальцем горизонты, мазнёт углём — и солнца нет. сбивая яростно фотоны, смеясь с бессилия амона и завещая свой обет: лететь куда небесным звéрям, кому менять живой покров, кто станет узником оков в морфея мёртвом царстве снов, над всем вбивая метку «время». и каждый день, пустив по рельсам осенний шар (не-)бытия, проходит в квантах током тесла, передвигая в небе кресло, цепями холода звеня. так пронеслись две сотни лет: лес отмирал под слоем снега, никто часов не помнит бега, последний час пробил — омега, тогда смирились — бога нет. и каждый вечер в сердце леса сбежится выживший народ: слепой медведь, орёл без места, лишённый неба — друга детства; шерхан — смиренный пленник ветра, с ним вместе змей — фанат свобод, скрипач бывалый. ныне — нот лишился с треснутым крылом, что не излечит даже песня, что завещала матерь-речка, в прощальный час в лесу живом. вздохнул шерхан: уже два века. добавил лис: не видно света и крокодила, что решил отправиться на холм богов… был глупым он, в здоровье хил и сам не ведал, что творил, — змей, как и все, был очень зол. хотел, как лучше, — влез орёл. кивнула молча черепаха, что заперлась в своей рубахе — куда идти, когда мир мёртв, и речка больше не зовёт. и динозавр произносит: его забыть уже пора, исчезла ведь богов гора, его давно пленила осень, уж лучше кто б принёс дрова. и правда, холоднее стало, — поёжился слепой медведь, смотря в исчезнувшие дали, но видя только мрака цвет. я принесу, — орла ответ. с тобой отправлюсь, — егерь вставил, — иначе, если я останусь, окоченею. слышу смерть. держитесь, братцы, скор рассвет, — кивнул им лис, шепча добавил, — осталось лишь сто тысяч лет.