Freak show

Гарри часто приходит в комнату, где теперь живет Снейп, в его отсутствие. В конце концов это его, Гарри, дом. Так хотел Сириус. Теперь все здесь принадлежит Гарри: темные коридоры, обшарпанные комнаты, полубезумный домовой эльф и портрет сумасшедшей матери Сириуса, все-таки снятый со стены, гобелен с генеалогическим древом семейства Блэк, изрядно поеденный какими-то паразитами и библиотека, полная книг по Темной магии. Собственно, именно из-за книг по Темной магии Гарри и стал захаживать в комнату Снейпа. В его комнате, точнее — в его дорожном сундуке — также много книг о Темных искусствах, книг даже куда более редких, чем в фамильной библиотеке Блэков. Что думает Снейп по поводу того, что Гарри порой копается в его вещах? Гарри это мало интересует, ну, а Снейп ничего не говорит. В самом прямом смысле этого слова: за все полтора месяца, что он провел в доме Блэков, теперь полностью принадлежащем Гарри, он не сказал и двух десятков слов. Пожалуй, «спасибо за предоставленное убежище, Поттер» — вот и все, что было сказано. «В этом есть своеобразная ирония, — думает Гарри, — в том, что Снейпу приходится принимать помощь от людей, которых ненавидел он и которые ненавидели его.» И не имеет значения, что один из этих двоих людей вот уже три года как мертв. Снейп живет в доме Сириуса, а позволил ему это Гарри. *** Гарри с нетерпением ждет, когда, наконец, закончится суд над пойманными Упивающимися Смертью, когда стихнет ажиотаж по поводу победы над Волдемортом. Этот день наступит, и тогда Снейп соберет свое барахло и навсегда оставит его, Гарри, в покое. Гарри не любит быть обязанным кому-то, поэтому старается рассчитаться по своим долгам сразу же. Именно поэтому он и предложил Снейпу на время спрятаться в доме Блэков. «Я предложил помощь убийце, — иногда говорит себе Гарри, — как бы то ни было, Снейп убийца. И спасением моей жизни ему едва ли удалось зачеркнуть все то, что он совершил раньше». Они почти никогда не сталкиваются в огромном доме Блэков. Дом действительно огромен, по его гулким коридорам гуляет зловещее эхо; со стен постепенно отваливается обивка, а во время дождя протекает крыша. Гарри не хочется ничего чинить — он решил позволить дому умереть естественной смертью вместе с неисчислимыми страждущими призраками, живущими в его стенах. Вместе с Кричером, который, Гарри уверен, примет такую смерть с радостью. Когда на Гриммальд-плейс являются гости (не слишком многочисленные и не слишком часто: после завершения войны у всех сразу стало как-то очень много дел; друзья и знакомые Гарри словно в дикой спешке доделывают то, что в свое время помешала сделать война), Гарри принимает их в комнатах на первом этаже, ну, а Снейп, по их негласному — безмолвному — соглашению никогда не спускается вниз. Они почти никогда не пересекаются, и обоих это устраивает. *** Тем не менее, все по тому же безмолвному соглашению Снейп позволяет Гарри входить в комнату, которую он занимает, и даже копаться в его книгах. Где в это время находится сам Снейп, Гарри не знает. Если Гарри слышит в коридоре звук приближающихся шагов, он захлопывает книгу (каждый раз новую: Гарри словно стремиться успеть прочесть хоть по несколько листов из каждой, прежде чем Снейп покинет дом Блэков навсегда), кладет ее на место и выскальзывает за дверь, быстро распахивает дверь соседней комнаты и какое-то время остается там, позволяя Снейпу войти в свою комнату и запереться там. Позволяя Снейпу думать, что его никто не видит. Притворяясь, что сам не видит его. *** «Я медленно, но верно превращаюсь в кладбищенского вора, — мрачно думает Гарри, примостившись на краешке сундука, из которого он только что извлек очередную книгу, — я открываю двери, закрытые не мной, копаюсь в снейповом барахле…» Он ни разу еще не додумывал эту мысль до конца, не старался определить точно, что же именно им руководило: любопытство или скука, отчаяние или ненависть. Возможно, все сразу. «По крайней мере, это куда увлекательнее, чем давать очередное интервью для «Пророка» или выступать в суде свидетелем обвинения», — говорит себе Гарри. Почему увлекательнее? Чужие тайны всегда притягивают. Мрачные тайны, из которых, словно из камней, легко сложить некое подобие мемориала, на котором высечен призыв к отмщению, старые раны, перенесенные и не прощенные — все это в избытке имеется у Снейпа. И у Гарри тоже. Гарри понимает это и ищет подтверждения своим догадкам. И порой находит совсем не то, на что рассчитывал. *** Сегодня, наконец, показалось дно сундука. Гарри с сожалением оглядывает добычу — книга оказалась последней из еще не просмотренных. Книга как книга, похоже, маггловская, выпущенная девяносто с лишним лет назад, отчего-то без названия на обложке. Хотя, возможно, оно просто стерлось с потрепанной обложки, стерлось со временем, как стерлись из жизни ее прежние хозяева. Гарри раскрывает ее посередине, предусмотрительно отставив руки с книгой подальше от лица — длительная работа с литературой по Темной магии приучила его к осторожности. Гарри смотрит на иллюстрации, читает подписи и быстро перелистывает хрупкие страницы. Пролистав до конца, он откладывает книгу в сторону и остается сидеть на уголке закрытого сундука, до боли сжав кулаки, впившись ногтями в ладони. Возможно, он нашел именно то, что искал. *** Еще когда Гарри жил у Дурслей, ему доводилось несколько раз читать о сиамских близнецах. Кузену Дадли вовсе не хотелось читать книг — может быть, именно поэтому тетя Петунья разрешала нелюбимому племяннику их брать. А вот Гарри читал с большой охотой, и однажды наткнулся на историю, которая заставила его на несколько ночей потерять сон. Маленький Гарри лежал ночами в своем чулане и думал, как это, должно быть, ужасно — один из сросшихся людей умер, а второй еще жив. «Каково это — чувствовать, что ровно половина тебя мертва?» — в ужасе думал восьмилетний Гарри, и перед этим ужасом мерк страх перед необходимостью утром идти в школу, где дружки Дадли не упустят возможности поохотиться на него. *** «Freak show»*, — громко произносит Гарри. Почему-то именно это сейчас пришло ему на ум. «Шоу уродов. А я — звезда шоу, единственная и неповторимая, — Гарри хватает сил, чтобы усмехнуться. — Только сегодня и только у нас. На арене — Мальчик, который выжил… Хотя почему только я? Снейп тоже. И не только он…» Чертово цирковое представление. Музей восковых фигур. Лаборатория, где повсюду уродцы, заспиртованные в объемных стеклянных сосудах, запечатанные во времени. Они никогда не состарятся, как те, кто остался стариться, как остальные люди. Гарри представляет себе это и содрогается. Как и тогда, в детстве. Но не эта мысль заставляет его замереть над раскрытой книгой. Вовсе не эта. Шоу уродов. Да, пожалуй. Гарри даже слегка улыбается и жалеет, что Снейп сейчас его не видит. «Теперь я нашел объяснение, — говорит себе Гарри. — Теперь я понял. Почти все понял. Это только в теории, только в пророчестве полоумной старухи Трелони все было так просто: «Пока один не умрет от руки другого». На самом-то деле выигрыш одного вовсе не равняется проигрышу другого с точностью до одной миллионной, до последнего кната…вовсе нет. Сколько выиграл сам Гарри, сколько проиграл Том? Никто никогда не узнает. «Пока один не умрет от руки другого». Гарри удалось заглянуть за это «пока», которое словно ширмой отгораживало прошлое от будущего, смог исполнить свое предназначение, которое, как это обычно бывает со всеми предназначениями, он выбирал для себя не сам. А теперь, когда Гарри увидел в книге Снейпа иллюстрацию, изображавшую сиамских близнецов, только теперь он до конца осознал, что испытания для него вовсе не закончились. Что они будут длиться еще очень долго, возможно, до последнего дня его жизни. Что Волдеморт («Том», — неизвестно почему поправляет себя Гарри), еще очень долго будет частью его самого, частью отмершей, которую ему, Гарри, еще очень долго придется таскать с собой. Как тому парню, брат-близнец которого умер, а этот несчастный парень еще почти сутки был жив и ползал, таща за собой мертвую половину тела. *** «Надо бы поделиться этой мыслью со Снейпом», — мрачно думает Гарри. Его постепенно оставляет странное оцепенение, в которое он впал, листая книгу. Гарри аккуратно складывает книги обратно в сундук, стараясь привести все в первозданный вид. Конечно же, он не заговорит со Снейпом, не станет обсуждать с ним свои опасения. И не потому даже, что Гарри вовсе не хочется говорить со Снейпом. Вовсе нет. Просто впервые, наверное, за всю жизнь у Гарри появилась жалость к Снейпу. Немного брезгливая, сродни той, которую люди испытывают, видя на улице промокшую шелудивую дворнягу, но все-таки жалость. И Гарри не станет обсуждать волнующую его тему с, возможно, единственно подходящим для этого собеседником. *** Однажды, мучаясь от бессонницы и бесцельно бродя ночью по дому, Гарри услышал, как Снейп, сидевший в одной из пустующих комнат (видимо, тот никак не ожидал, что его увидят и услышат, а может, ему просто все было равно), называл чье-то имя. Гарри прислушался и смог разобрать его. «Альбус». В ту ночь Гарри постарался пройти по коридору абсолютно бесшумно. Утром, случайно столкнувшись со Снейпом, Гарри не сказал ему ни слова. *** И он решает, что ничего не скажет Снейпу и теперь. В его, Гарри, собственном случае, по крайней мере, точно известно, какой из сиамских близнецов мертв, а в случае Снейпа определить это представляется невозможным. -конец- *Freak show (букв.) — шоу уродов